Она заслужила отдых.
Из подушки кресла около самого рта Филорн высунулось перышко и колебалось от дыхания спящей.
—Хурр, твоя мама работает, как никто другой, — прошептал Мгере Гундил. — А готовит даже лучше, чем брат Бобб. Только ты не проговорись, что я такое сказал.
Стоя возле дверей, Крегга, Гундил и Мгера ожидали, пока брат Хобен найдет нужную им запись.
—Так, Осень Плакучей Ивы… Нет, раньше…— бормотал брат Хобен. — Лето Звенящего Жаворонка… Весна Легких Ласточек… А, вот, наконец. Зима Скрипящего Снега. — Архивариус сиял толстый манускрипт с полки, и они вышли из сторожки.
Хобен нашел между страницами и вынул из пыльного тома продолговатую пластинку и протянул ее Мгере. Надпись была выполнена четкими буквами, аккуратным почерком аббатисы Песенки, легко читалась. Мгера прочла вслух, «с выражением»:
Мой первый — крайний в барсуке,
Второй — зароет третьим крот,
Мой третий — первый в молоке,
Живет четвертый у Ворот,
Мой пятый — с краю головы,
Шестой мой — в голове совы.
С ним все четыре стороны
Пребудут для тебя видны.
Гундил слушал, лежа на спине и обхватив голову обеими передними лапами.
—Ху-урр… Бедный, бедный крошка крот, ничего он не поймет. Такого послушаешь и забудешь, как тебя зовут, хурр.
Мгера улыбнулась ему:
—Подожди, тут еще есть. Слушай дальше.
Меня сыскать немудрено -
Я в утюге живу давно.
Из четырех возможных я -
Самая короткая.
Крегга прилегла рядом с Гундилом и тоже обхватила голову лапами.
—У меня тоже мозгов не хватает, — пожаловалась она.
Мгера возмущенно хлопнула хвостом:
—Вот, второй раз вы меня перебиваете. Здесь еще две отдельные строчки. Сидите, пожалуйста, спокойно и слушайте.
Гундил быстро сел, сложил лапы и уставился на Мгеру.
—Хурр, Крегга-мэм, шутки в сторону, мать-аббатиса рассердится и пошлет нас на кухню кастрюли мыть.
Барсучиха тоже села и кротко сложила лапы.
—Извините, мать-настоятельница. Мы слушаем внимательно.
Мгера улыбнулась:
—Кончайте шутить и слушайте. Последние две строчки.
Я тень, или почти что тень,
Меж камнем и водой стою весь день.
Брат Хобен задумчиво пригладил упрямые усы.
—Что это все значит? — спросил он удивленно.
Из сторожки вышла проснувшаяся Филорн. Она остановилась возле читающих и напомнила:
—Время ужина подходит. Надеюсь, вы не собираетесь сидеть здесь всю ночь?
Вышел и старик Хорг, и все направились к главному зданию.
—Мятные пирожки с картошкой и зеленым луком. М-м-м. Пальчики оближешь!
—А что на десерт, мама?
—Не удивлюсь, если брат Бобб и Брогл сделали бисквит со сливками. Собирались, во всяком случае.
—С миндальными хлопьями и луговым нектаром?
—Хурр, а суп будет, мэм?
—Ты что, забыл, Гундил? Ты же сам резал для него сельдерей и морковку вместе с Мгерой.
—Хурр-хурр, забыл запомнить. Запамятовал.
—Крегга, пошли побыстрее. Если Бурак уже там, нам ничего не останется.
—Ты прав, Хорг. Давайте бегом!
Они появились в Пещерном зале запыхавшиеся и все еще смеясь. Бурак, уже сидящий за столом рядом со своим другом Дроггом, поднял бровь:
—Разве можно смеяться за столом? Еда — нечто серьезное и священное, во. Я только один раз в жизни за столом смеялся. Под моей престарелой толстой тетушкой стул сломался, она треснулась об стол башкой и преставилась. И мне досталась ее порция. Ха-ха-ха-ха… Извините.
Все немного удивились, когда Крегга села не в свое законное большое кресло за главным столом, а рядом с молодежью: Гундилом, Эгбертом, Флоберт. Уже давно не детишки, они еще не числились взрослыми. Она пригласила сесть туда же брата Хобена и Мгеру, которая уже считалась «настоящей» молодой взрослой. А большое кресло так и осталось пустым. За столом велись всевозможные разговоры, народ сплетничал и шутил, обсуждались события дня. Когда появились служители с тележками, Крегга постучала ложкой по столу. Воцарилось почтительное молчание. Брогл, которого все еще звали «молодой Брогл», несмотря на солидные размеры, произнес застольную молитву.
С почтением выслушав молитву, Крегга обратилась к брату Хобену:
—Какого вы мнения, брат Хобен, о нашей молодежи, о ее способностях, знаниях, возможностях? Ведь вы их всех обучали в пашей школе.
Брат Хобен опустил ложку:
—Гм-м… Возможно, сейчас они и блещут выдающимися качествами, но в школе большинство из них были сонными лентяями или буйными сорванцами и хулиганами.
Мгера успокоила расшумевшихся возмущенных малышей, обратившись к ним с призывом:
—А вот мы сейчас проверим, на что вы способны. Кто разгадает больше всех строчек из загадки, сегодня будет сидеть в большом кресле. И весь завтрашний день сможет делать, что ему захочется.
Это обещание вызвало восторженный шум и гам:
—Где загадка? Подать ее сюда!
—Я в один миг разгадаю!
—Хурр, я лучший загадчик-разгадчик в мире.
—Не ты, а я!
Брат Хобен постучал ложкой по столу.
—Тогда прекратите шум и послушайте Мгеру! Прошу вас, мисс.
—Мой первый — крайний в барсуке. Это первая строка. Ну, кто знает, что это значит?
Все озадаченно уставились на Мгеру. Потом Флоберт спросила:
—Есть и еще строчки? Может быть, они связаны по смыслу и подскажут решение.
От другого стола отозвался Дрогг Копейщик:
—Точно, мисс. Читайте уж все вместе.
Мгера протянула пластинку с текстом брату Хобену:
—Прочитайте, пожалуйста, брат Хобен. Я ужасно есть хочу. — И она набросилась на еду.
Архивариус медленно и четко произнес первые восемь строк. Немедленно вверх потянулись руки, как в школе; послышался шепот и нетерпеливое повизгивание:
—Я! Я!
Брат Хобен указал хлебцем на Эгберта:
—Ну, попытайся.
—Я не знаю ответа на первую строчку. — Эгберт смущенно почесал иголки. — Но на вторую строку ответ — буква «О». Она третья в слове «крот».
Брат Хобен всегда носил в кармане кусок пергамента и уголек. Он вынул их и сделал пометку.
—Очень хорошо, Эгберт. Следующий.
Мышка Биррел разгадала третью строчку:
—Это буква «М». Она первая в слове «молоко».
Тут Мгере пришел в голову ответ на первую строку, но ее опередил Брогл:
—Буква «К» крайняя, то есть последняя в слове «барсук».
Мгера пожала Броглу лапу:
—Отлично! Эта первая строка не давала мне покоя. Спасибо!
Брат Хобен оторвал взгляд от своего пергамента:
—Флоберт, ты что-то хотела сказать?
Юная ежиха робко перебирала тесемочки передника.
—Да, брат Хобен. Шестая буква «С». Она первая, то есть в голове слова «сова». Правильно?
Бурак зааплодировал, и колокольчики на его колпаке зазвенели.
—Конечно, конечно, браво, во, во! А можно заглянуть в эту странную дощечку?
Брат Хобен передал зайцу табличку. Бурак внимательно ее прочитал и воскликнул:
—Ага! Вот и пятая строчка раскололась, как бочка!
С краю головы — «А», во, во… Так или иначе, ответ — буква «А».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Из подушки кресла около самого рта Филорн высунулось перышко и колебалось от дыхания спящей.
—Хурр, твоя мама работает, как никто другой, — прошептал Мгере Гундил. — А готовит даже лучше, чем брат Бобб. Только ты не проговорись, что я такое сказал.
Стоя возле дверей, Крегга, Гундил и Мгера ожидали, пока брат Хобен найдет нужную им запись.
—Так, Осень Плакучей Ивы… Нет, раньше…— бормотал брат Хобен. — Лето Звенящего Жаворонка… Весна Легких Ласточек… А, вот, наконец. Зима Скрипящего Снега. — Архивариус сиял толстый манускрипт с полки, и они вышли из сторожки.
Хобен нашел между страницами и вынул из пыльного тома продолговатую пластинку и протянул ее Мгере. Надпись была выполнена четкими буквами, аккуратным почерком аббатисы Песенки, легко читалась. Мгера прочла вслух, «с выражением»:
Мой первый — крайний в барсуке,
Второй — зароет третьим крот,
Мой третий — первый в молоке,
Живет четвертый у Ворот,
Мой пятый — с краю головы,
Шестой мой — в голове совы.
С ним все четыре стороны
Пребудут для тебя видны.
Гундил слушал, лежа на спине и обхватив голову обеими передними лапами.
—Ху-урр… Бедный, бедный крошка крот, ничего он не поймет. Такого послушаешь и забудешь, как тебя зовут, хурр.
Мгера улыбнулась ему:
—Подожди, тут еще есть. Слушай дальше.
Меня сыскать немудрено -
Я в утюге живу давно.
Из четырех возможных я -
Самая короткая.
Крегга прилегла рядом с Гундилом и тоже обхватила голову лапами.
—У меня тоже мозгов не хватает, — пожаловалась она.
Мгера возмущенно хлопнула хвостом:
—Вот, второй раз вы меня перебиваете. Здесь еще две отдельные строчки. Сидите, пожалуйста, спокойно и слушайте.
Гундил быстро сел, сложил лапы и уставился на Мгеру.
—Хурр, Крегга-мэм, шутки в сторону, мать-аббатиса рассердится и пошлет нас на кухню кастрюли мыть.
Барсучиха тоже села и кротко сложила лапы.
—Извините, мать-настоятельница. Мы слушаем внимательно.
Мгера улыбнулась:
—Кончайте шутить и слушайте. Последние две строчки.
Я тень, или почти что тень,
Меж камнем и водой стою весь день.
Брат Хобен задумчиво пригладил упрямые усы.
—Что это все значит? — спросил он удивленно.
Из сторожки вышла проснувшаяся Филорн. Она остановилась возле читающих и напомнила:
—Время ужина подходит. Надеюсь, вы не собираетесь сидеть здесь всю ночь?
Вышел и старик Хорг, и все направились к главному зданию.
—Мятные пирожки с картошкой и зеленым луком. М-м-м. Пальчики оближешь!
—А что на десерт, мама?
—Не удивлюсь, если брат Бобб и Брогл сделали бисквит со сливками. Собирались, во всяком случае.
—С миндальными хлопьями и луговым нектаром?
—Хурр, а суп будет, мэм?
—Ты что, забыл, Гундил? Ты же сам резал для него сельдерей и морковку вместе с Мгерой.
—Хурр-хурр, забыл запомнить. Запамятовал.
—Крегга, пошли побыстрее. Если Бурак уже там, нам ничего не останется.
—Ты прав, Хорг. Давайте бегом!
Они появились в Пещерном зале запыхавшиеся и все еще смеясь. Бурак, уже сидящий за столом рядом со своим другом Дроггом, поднял бровь:
—Разве можно смеяться за столом? Еда — нечто серьезное и священное, во. Я только один раз в жизни за столом смеялся. Под моей престарелой толстой тетушкой стул сломался, она треснулась об стол башкой и преставилась. И мне досталась ее порция. Ха-ха-ха-ха… Извините.
Все немного удивились, когда Крегга села не в свое законное большое кресло за главным столом, а рядом с молодежью: Гундилом, Эгбертом, Флоберт. Уже давно не детишки, они еще не числились взрослыми. Она пригласила сесть туда же брата Хобена и Мгеру, которая уже считалась «настоящей» молодой взрослой. А большое кресло так и осталось пустым. За столом велись всевозможные разговоры, народ сплетничал и шутил, обсуждались события дня. Когда появились служители с тележками, Крегга постучала ложкой по столу. Воцарилось почтительное молчание. Брогл, которого все еще звали «молодой Брогл», несмотря на солидные размеры, произнес застольную молитву.
С почтением выслушав молитву, Крегга обратилась к брату Хобену:
—Какого вы мнения, брат Хобен, о нашей молодежи, о ее способностях, знаниях, возможностях? Ведь вы их всех обучали в пашей школе.
Брат Хобен опустил ложку:
—Гм-м… Возможно, сейчас они и блещут выдающимися качествами, но в школе большинство из них были сонными лентяями или буйными сорванцами и хулиганами.
Мгера успокоила расшумевшихся возмущенных малышей, обратившись к ним с призывом:
—А вот мы сейчас проверим, на что вы способны. Кто разгадает больше всех строчек из загадки, сегодня будет сидеть в большом кресле. И весь завтрашний день сможет делать, что ему захочется.
Это обещание вызвало восторженный шум и гам:
—Где загадка? Подать ее сюда!
—Я в один миг разгадаю!
—Хурр, я лучший загадчик-разгадчик в мире.
—Не ты, а я!
Брат Хобен постучал ложкой по столу.
—Тогда прекратите шум и послушайте Мгеру! Прошу вас, мисс.
—Мой первый — крайний в барсуке. Это первая строка. Ну, кто знает, что это значит?
Все озадаченно уставились на Мгеру. Потом Флоберт спросила:
—Есть и еще строчки? Может быть, они связаны по смыслу и подскажут решение.
От другого стола отозвался Дрогг Копейщик:
—Точно, мисс. Читайте уж все вместе.
Мгера протянула пластинку с текстом брату Хобену:
—Прочитайте, пожалуйста, брат Хобен. Я ужасно есть хочу. — И она набросилась на еду.
Архивариус медленно и четко произнес первые восемь строк. Немедленно вверх потянулись руки, как в школе; послышался шепот и нетерпеливое повизгивание:
—Я! Я!
Брат Хобен указал хлебцем на Эгберта:
—Ну, попытайся.
—Я не знаю ответа на первую строчку. — Эгберт смущенно почесал иголки. — Но на вторую строку ответ — буква «О». Она третья в слове «крот».
Брат Хобен всегда носил в кармане кусок пергамента и уголек. Он вынул их и сделал пометку.
—Очень хорошо, Эгберт. Следующий.
Мышка Биррел разгадала третью строчку:
—Это буква «М». Она первая в слове «молоко».
Тут Мгере пришел в голову ответ на первую строку, но ее опередил Брогл:
—Буква «К» крайняя, то есть последняя в слове «барсук».
Мгера пожала Броглу лапу:
—Отлично! Эта первая строка не давала мне покоя. Спасибо!
Брат Хобен оторвал взгляд от своего пергамента:
—Флоберт, ты что-то хотела сказать?
Юная ежиха робко перебирала тесемочки передника.
—Да, брат Хобен. Шестая буква «С». Она первая, то есть в голове слова «сова». Правильно?
Бурак зааплодировал, и колокольчики на его колпаке зазвенели.
—Конечно, конечно, браво, во, во! А можно заглянуть в эту странную дощечку?
Брат Хобен передал зайцу табличку. Бурак внимательно ее прочитал и воскликнул:
—Ага! Вот и пятая строчка раскололась, как бочка!
С краю головы — «А», во, во… Так или иначе, ответ — буква «А».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69