Однако сами People сопротивляются если не активно, то пассивно — живя жизнью Ивановых братьев, они все же восхищаются счастливому случаю Ивана-дурака. В Союзе Советских — "Труд есть дело чести, доблести и геройства!" в сотнях тысяч экземпляров висело золотыми буквами на красном кумаче (попраздничнее!) на фасадах всех заводов и фабрик. Однако народ предпочитал завидовать судьбе никому не известного доселе Алексея Аджубея, женившегося на дочери Хрущева и ставшего вдруг могущественным человеком — главным редактором газеты «Известия» и членом ЦК КПСС. Советские People вышучивали искусственно сделанных государством Героев: в 30-х годах это был шахтер Стаханов, в начале 60-х — ткачиха Гаганова. В Соединенных Штатах, как и в СССР, труд есть доблесть номер один. Великая американская мечта — устная и письменная антология, включающая в себя легенды и рецепты добывания миллионов, — содержит сладкие анекдоты о посыльных и чистильщиках обуви, упорным трудом и бережливостью добившихся богатства. Однако всегда стремящееся к чуду, по возможности к немедленному (instant) удовлетворению желаний, восхищение и симпатия (американских) People находится на стороне немедленных скоробогатеев. Хью Хэфнера, основавшего «Плейбой» с Зиро, Спилберга, придумавшего удачный трюк в синема, безымянного X, догадавшегося первым слетать в Колумбию и закупить там груз кокаина. В подвигах вышеперечисленных Героев, пусть они и более трудоемки, чем Иванов поход с ведрами, наклон и зачерпывание, содержится значительная доля «иванодураче-ства» и случая. Несмотря на все усилия «идеальных» «больных» и Администрации утвердить в качестве модели работящего среднего человека — безымянных братьев Ивана (вспомним братьев Жюльена в романе "Красное и черное") — авантюрист (Сорель, Растиньяк) занимает воображение People. Санатории еще молоды, им не более полусотни лет, возраст мифов коллективного сознания человечества не менее пяти тысяч лет, посему их не так легко уничтожить в полстолетия. Несмотря на суперэффективные средства внушения. А усилия уничтожить мифы, основанные на биологических потребностях человеческого вида, и заменить их мифом Послушного Больного Производителя — налицо. И они многочисленны и могущественны.
КУЛЬТ ЖЕРТВ
"We don't need another hero" — это подсознательное желание перепуганных Последней Великой Бойней европейцев выражается в обостренной чувствительности к противоположному hero-феномену — к victim, martyr, к жертве.
Культ жертв принесло в европейский мир христианство — секта иудаизма. Так как первые несколько веков христианство поставляло миру исключительно антигероев, мучеников-жертв, то мы унаследовали антимужественный календарь, ежедневно славящий побежденных. (Однако подвиги во имя христианской веры и распространения христианства, будь они именно стахановское производство жертв, впоследствии спокойно адаптировались христианством и инспирировались святым престолом. Достаточно назвать избиение альбигойцев и Крестовые походы.)
Простой, но сильный трюк привлечения Бога на свою сторону христианство также позаимствовало у иудаизма. Бог, как одеяло, был перетянут на сторону народа израилева, и противники сынов израилевых сделались противниками Бога. Богонеугодным злом стали противники еврейского народа: Ассирия, фараоны… Разгромленный множество раз, он превратил свои жертвы в героев и таким образом переиграл историю. Вынужденный бежать от врагов большую часть своей истории, с помощью Бога он возвысился над его победителями. (Оставив в стороне культурные красоты Библии, видим, что ближневосточные племена всего лишь банально вырезали друг друга за пастбища и источники воды.)
Заметим, что общевосточная (роль martyr в исламе, в шиизме в частности, хорошо известна) концепция жертвы проникла в Европу не только вместе с христианством, но и впоследствии с двумя мощнейшими движениями мысли, изломавшими мир, — с фрейдизмом и марксизмом. Согласно фрейдизму, человек — жертва своего младенчества, жертва отношений между родителями. Для Маркса рабочий — жертва капиталистического общества.
При помощи иудаистского метода христианство извратило исторический облик Римской империи, самого правового государства своего времени, воздвигло на его месте фальшивое Чудище, а императоров его, враждебных христианству, превратило в монстров злодейства.
Заполучив Бога на свою сторону, иудаизм и христианство привнесли в человеческие отношения (и в самое крайнее их проявление — поединок, схватку) новый элемент — моральное суждение. Побежденный христианин не только оставался «прав», ибо Бог прав, и оплакивался как уничтоженная собственность Бога. Вместо того чтобы отнестись к нему как к побежденному, обезглавленному, пронзенному копьями, разрубленному мечом, христианство стало отдавать ему почести, превозносило его, как Рим своих триумвиров. Дохристианский, античный мир мало сожалел об убитых и пленных, но, предоставляя родственникам оплакивать побежденных, бежал славить победителя. Римский мир не знал культа жертвы. Для него результатом схватки было наличие победителя и побежденного. Первый находился в вертикальном положении, второй — в горизонтальном. Рим воздавал почести патриотам Рима, но достойными почестей считались проявившие сверхчеловеческое мужество (Муций Сцевола). Никому в Риме не пришло бы в голову возносить побежденных в битве римлян, да еще только на том абсурднейшем основании, что они верили в Юпитера или Марса особенно рьяным образом! Впрочем, у римлян было много богов. У христиан — один, сам жертва, — Христос.
Культ жертв — феномен, присущий побежденным племенам и преследуемым религиям. Не удивительно поэтому, что с 1945 г. возможно наблюдать настоящий расцвет культа жертвы в Европе. Ведь, в сущности, вся Европа, за исключением островной Великобритании, так или иначе кооперировалась с германским нацизмом. И вся война выглядит войною окраин белой цивилизации (США, СССР, Канада, Австралия, Новая Зеландия, островная Британия) против экстремистского путча в Метрополии. Путч подавлен, но цепи последствий супервойны не видно конца. На наших глазах окончательно оформился во внятные формы процесс «римлянизации» свежего трупа нацизма. В процессе участвовали и колено израилево, и другие силы, европейские страны также, и среди них охотно — сама Германия. Все они заинтересованы не в объяснении вспышки «варварства», но в создании чудища Нацизма, дабы избежать детальной разработки прошлого, и в частности признания того, что Нацизм был законным сыном мадам Европы (родился в лоне ея — в треугольнике Рим — Берлин — Париж), а не каким-то случайно родившимся от Гитлера ублюдком.
Родственной своей связи с Нацизмом Европа не признает, однако господствующий менталитет Европы — психология побежденных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
КУЛЬТ ЖЕРТВ
"We don't need another hero" — это подсознательное желание перепуганных Последней Великой Бойней европейцев выражается в обостренной чувствительности к противоположному hero-феномену — к victim, martyr, к жертве.
Культ жертв принесло в европейский мир христианство — секта иудаизма. Так как первые несколько веков христианство поставляло миру исключительно антигероев, мучеников-жертв, то мы унаследовали антимужественный календарь, ежедневно славящий побежденных. (Однако подвиги во имя христианской веры и распространения христианства, будь они именно стахановское производство жертв, впоследствии спокойно адаптировались христианством и инспирировались святым престолом. Достаточно назвать избиение альбигойцев и Крестовые походы.)
Простой, но сильный трюк привлечения Бога на свою сторону христианство также позаимствовало у иудаизма. Бог, как одеяло, был перетянут на сторону народа израилева, и противники сынов израилевых сделались противниками Бога. Богонеугодным злом стали противники еврейского народа: Ассирия, фараоны… Разгромленный множество раз, он превратил свои жертвы в героев и таким образом переиграл историю. Вынужденный бежать от врагов большую часть своей истории, с помощью Бога он возвысился над его победителями. (Оставив в стороне культурные красоты Библии, видим, что ближневосточные племена всего лишь банально вырезали друг друга за пастбища и источники воды.)
Заметим, что общевосточная (роль martyr в исламе, в шиизме в частности, хорошо известна) концепция жертвы проникла в Европу не только вместе с христианством, но и впоследствии с двумя мощнейшими движениями мысли, изломавшими мир, — с фрейдизмом и марксизмом. Согласно фрейдизму, человек — жертва своего младенчества, жертва отношений между родителями. Для Маркса рабочий — жертва капиталистического общества.
При помощи иудаистского метода христианство извратило исторический облик Римской империи, самого правового государства своего времени, воздвигло на его месте фальшивое Чудище, а императоров его, враждебных христианству, превратило в монстров злодейства.
Заполучив Бога на свою сторону, иудаизм и христианство привнесли в человеческие отношения (и в самое крайнее их проявление — поединок, схватку) новый элемент — моральное суждение. Побежденный христианин не только оставался «прав», ибо Бог прав, и оплакивался как уничтоженная собственность Бога. Вместо того чтобы отнестись к нему как к побежденному, обезглавленному, пронзенному копьями, разрубленному мечом, христианство стало отдавать ему почести, превозносило его, как Рим своих триумвиров. Дохристианский, античный мир мало сожалел об убитых и пленных, но, предоставляя родственникам оплакивать побежденных, бежал славить победителя. Римский мир не знал культа жертвы. Для него результатом схватки было наличие победителя и побежденного. Первый находился в вертикальном положении, второй — в горизонтальном. Рим воздавал почести патриотам Рима, но достойными почестей считались проявившие сверхчеловеческое мужество (Муций Сцевола). Никому в Риме не пришло бы в голову возносить побежденных в битве римлян, да еще только на том абсурднейшем основании, что они верили в Юпитера или Марса особенно рьяным образом! Впрочем, у римлян было много богов. У христиан — один, сам жертва, — Христос.
Культ жертв — феномен, присущий побежденным племенам и преследуемым религиям. Не удивительно поэтому, что с 1945 г. возможно наблюдать настоящий расцвет культа жертвы в Европе. Ведь, в сущности, вся Европа, за исключением островной Великобритании, так или иначе кооперировалась с германским нацизмом. И вся война выглядит войною окраин белой цивилизации (США, СССР, Канада, Австралия, Новая Зеландия, островная Британия) против экстремистского путча в Метрополии. Путч подавлен, но цепи последствий супервойны не видно конца. На наших глазах окончательно оформился во внятные формы процесс «римлянизации» свежего трупа нацизма. В процессе участвовали и колено израилево, и другие силы, европейские страны также, и среди них охотно — сама Германия. Все они заинтересованы не в объяснении вспышки «варварства», но в создании чудища Нацизма, дабы избежать детальной разработки прошлого, и в частности признания того, что Нацизм был законным сыном мадам Европы (родился в лоне ея — в треугольнике Рим — Берлин — Париж), а не каким-то случайно родившимся от Гитлера ублюдком.
Родственной своей связи с Нацизмом Европа не признает, однако господствующий менталитет Европы — психология побежденных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86