Но санаторная цивилизация прекрасно управляется со своими собраниями. Силы охраны порядка вооружены эффективными средствами контроля толпы, сами одомашненные граждане дисциплинированны, потому им позволяют собраться в организованную толпу и пройти под двойным контролем полиции и service d'ordre по улицам. (Нет оснований оспаривать необходимость контроля полиции за толпами. Она очевидна.) В Париже почти ежедневно происходит по меньшей мере несколько демонстраций. В 1968 г. «собрания» длились месяц и не привели к падению режима. Миллион студентов прошли в декабре 1986 г. по улицам Парижа, и никаких особенных беспорядков не наблюдалось. (Результат — проект неважного закона об образовании заморозили и убрали с глаз долой.) "Свобода собраний" — пример потускневшей в условиях Санатория, обессилевшей свободы. Лишь выход на улицы могущественных организаций — профсоюзов — имеет смысл. Но профсоюзы давно уже не покушаются на основные ценности общества, только на раздел прибыли. За пределами санаторной цивилизации — в Чили, или Бирме, или Корее — "свобода собраний" все еще жива, полнокровна и актуальна.
Свободы выдыхаются. Теряют смысл. Но Администрация молчит об этом, не желая опустошить рекламную витрину достижений санаторного общества, где среди жирных благ prosperity покоятся и пышно убранные мертвые, и полумертвые свободы. Именно потому демагоги всех направлений, и в первую очередь находящиеся у власти Администраторы, так много говорят в наши дни о "правах человека". Методы мягкого насилия позволяют держать массы под контролем, не нарушая "права человека". Ни французские 1789 г., ни универсальные ООН 1948 г.
Вернемся к аналогии с обязанностями гражданина. На протяжении тысяч лет тягчайшим преступлением было перенесение межевого камня. Оно неизменно каралось смертью законами Хаммурапи, уголовными уложениями египтян, римлян и европейских стран средних веков, так как покушалось на основное владение оседлого человека — землю. В санаторном обществе перенесение границы земельного участка — нонсенс, и место ему в анналах ссор между соседями, но не в зале суда. Для наиболее тяжелых случаев Уголовный кодекс предусматривает незначительное наказание — штраф. Потеряло смысл и сожжение на кострах еретиков, так как религия не вызывает более сильных страстей в санаторных «больных». (Индия, называя себя демократией, живет вне санаторной цивилизации, а в проблемах Северной Ирландии религиозная принадлежность скорее есть местная символика для двух противостоящих кланов населения.) Однако никому не придет в голову похваляться свободой несожжения на кострах еретиков в качестве достоинства демократии. Между тем хвастовство мертвыми свободами — обыкновенное явление. В каждой речи политических деятелей Санаториев мелькают обязательные Freedom/Liberty's.
Задолго после окаменения формулировок свобод родились новые средства информации (они же средства внушения prefabricated мнений) — радио и телевидение. Старые средства presse ecrite благодаря новым технологиям обладают сегодня могуществом, какого себе не могли представить сильные умы: ни Декарт, ни Вольтер, ни Руссо. В их времена молва ("из уст в уши"), книги, функция которых была скорее сходна с функциями манускриптов, да элитарные листки — робкие прапрадедушки современных гигантов прессы составляли весь парк повозок средств информации, имевшийся в наличии. И сама информация и идеи были обращены лишь к малочисленному образованному классу.
Эмоциональное духовное и социальное меню санаторного человека поставляется сегодня в основном телевидением, радио и (в меньшей степени) прессой. Однако новых свобод, учитывающих новую действительность, не появилось. В телевидение, не спрашивая согласия гражданина, мертвой хваткой вцепилась Администрация и владеет им. А ведь, по сути дела, должна бы появиться новая свобода: законоутверждающая права гражданина на его телевидение. Каким-то образом граждане ведь должны иметь доступ (и контроль над) к столь могущественному средству тоталитарного контроля над ними. (Телевидение — тотально. И тем оно в тысячи раз опаснее всех сотрудников доктора Геббельса и его очень эффективной некогда системы пропаганды.) Для свободной циркуляции идей свобода доступа к телевидению сегодня важнее, чем свобода печати, слова и свобода собраний, вместе взятые. Ибо все они могут быть осуществлены на телевидении. Любая система управления телевидением была бы справедливее существующей сегодня системы телеэтатизма. Даже если бы только телепрограммы были распределены между существующими общественными институциями санаторного общества. На освобождение телевидения от контроля государства Администраторы не пойдут. Ибо это живая и, следовательно, опасная свобода. Это реальная власть. А Администрация не желает делиться реальной властью с «больными». Мертвыми привилегиями она с удовольствием делится.
Разумеется, Администратор, даже самого лучшего качества, не есть изобретатель мотора социального автомобиля, но один из множества шоферов этого многосложного аппарата. Очень возможно, что занятые борьбой с себе подобными и сложными отношениями с People Администраторы не сомневаются, что свободы, сформулированные пра-пра-прадедами, — живые свободы. Если это так, то их заблуждение не делает им чести. Если отдельные Администраторы знают, что свободы мертвы, держать в витрине мертвые свободы и похваляться ими перед своими и несанаторными гражданами равносильно фальшивомонетничеству.
"Свободные демократические выборы" — предмет особой гордости санаторной системы. В основе всеобщего избирательного права лежит устарелая досанаторная идея о том, что всеобщее образование сможет (способно) развить всех взрослых членов общества в сознательных граждан, понимающих равно и свое личное благо и умеющих, когда это необходимо, поступиться своим личным благом ради общего блага коллектива. Вторая основополагающая идея "свободных выборов" — предположение, что всякий гражданин способен иметь свое мнение. В идеале (если бы был возможен идеальный гражданин и все граждане были идеальны) демократическая система была бы идеальна. Однако реальность жизни человеческого коллектива доказывает как раз обратное — большинство граждан не имеют (не способны от рождения, нет времени выработать, нет желания выработать) своего мнения. Потому граждане (обработанные телевидением и всем оркестром медии) голосуют за кандидатов согласно prefabricated мнениям, подсказанным им медией и приготовленным в недрах все той же Администрации. Очевидно явное нежелание самих санаторных «больных» быть гражданами. В президентских выборах 1981 г. участвовало 28 517 660 человек, то есть половина населения Франции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Свободы выдыхаются. Теряют смысл. Но Администрация молчит об этом, не желая опустошить рекламную витрину достижений санаторного общества, где среди жирных благ prosperity покоятся и пышно убранные мертвые, и полумертвые свободы. Именно потому демагоги всех направлений, и в первую очередь находящиеся у власти Администраторы, так много говорят в наши дни о "правах человека". Методы мягкого насилия позволяют держать массы под контролем, не нарушая "права человека". Ни французские 1789 г., ни универсальные ООН 1948 г.
Вернемся к аналогии с обязанностями гражданина. На протяжении тысяч лет тягчайшим преступлением было перенесение межевого камня. Оно неизменно каралось смертью законами Хаммурапи, уголовными уложениями египтян, римлян и европейских стран средних веков, так как покушалось на основное владение оседлого человека — землю. В санаторном обществе перенесение границы земельного участка — нонсенс, и место ему в анналах ссор между соседями, но не в зале суда. Для наиболее тяжелых случаев Уголовный кодекс предусматривает незначительное наказание — штраф. Потеряло смысл и сожжение на кострах еретиков, так как религия не вызывает более сильных страстей в санаторных «больных». (Индия, называя себя демократией, живет вне санаторной цивилизации, а в проблемах Северной Ирландии религиозная принадлежность скорее есть местная символика для двух противостоящих кланов населения.) Однако никому не придет в голову похваляться свободой несожжения на кострах еретиков в качестве достоинства демократии. Между тем хвастовство мертвыми свободами — обыкновенное явление. В каждой речи политических деятелей Санаториев мелькают обязательные Freedom/Liberty's.
Задолго после окаменения формулировок свобод родились новые средства информации (они же средства внушения prefabricated мнений) — радио и телевидение. Старые средства presse ecrite благодаря новым технологиям обладают сегодня могуществом, какого себе не могли представить сильные умы: ни Декарт, ни Вольтер, ни Руссо. В их времена молва ("из уст в уши"), книги, функция которых была скорее сходна с функциями манускриптов, да элитарные листки — робкие прапрадедушки современных гигантов прессы составляли весь парк повозок средств информации, имевшийся в наличии. И сама информация и идеи были обращены лишь к малочисленному образованному классу.
Эмоциональное духовное и социальное меню санаторного человека поставляется сегодня в основном телевидением, радио и (в меньшей степени) прессой. Однако новых свобод, учитывающих новую действительность, не появилось. В телевидение, не спрашивая согласия гражданина, мертвой хваткой вцепилась Администрация и владеет им. А ведь, по сути дела, должна бы появиться новая свобода: законоутверждающая права гражданина на его телевидение. Каким-то образом граждане ведь должны иметь доступ (и контроль над) к столь могущественному средству тоталитарного контроля над ними. (Телевидение — тотально. И тем оно в тысячи раз опаснее всех сотрудников доктора Геббельса и его очень эффективной некогда системы пропаганды.) Для свободной циркуляции идей свобода доступа к телевидению сегодня важнее, чем свобода печати, слова и свобода собраний, вместе взятые. Ибо все они могут быть осуществлены на телевидении. Любая система управления телевидением была бы справедливее существующей сегодня системы телеэтатизма. Даже если бы только телепрограммы были распределены между существующими общественными институциями санаторного общества. На освобождение телевидения от контроля государства Администраторы не пойдут. Ибо это живая и, следовательно, опасная свобода. Это реальная власть. А Администрация не желает делиться реальной властью с «больными». Мертвыми привилегиями она с удовольствием делится.
Разумеется, Администратор, даже самого лучшего качества, не есть изобретатель мотора социального автомобиля, но один из множества шоферов этого многосложного аппарата. Очень возможно, что занятые борьбой с себе подобными и сложными отношениями с People Администраторы не сомневаются, что свободы, сформулированные пра-пра-прадедами, — живые свободы. Если это так, то их заблуждение не делает им чести. Если отдельные Администраторы знают, что свободы мертвы, держать в витрине мертвые свободы и похваляться ими перед своими и несанаторными гражданами равносильно фальшивомонетничеству.
"Свободные демократические выборы" — предмет особой гордости санаторной системы. В основе всеобщего избирательного права лежит устарелая досанаторная идея о том, что всеобщее образование сможет (способно) развить всех взрослых членов общества в сознательных граждан, понимающих равно и свое личное благо и умеющих, когда это необходимо, поступиться своим личным благом ради общего блага коллектива. Вторая основополагающая идея "свободных выборов" — предположение, что всякий гражданин способен иметь свое мнение. В идеале (если бы был возможен идеальный гражданин и все граждане были идеальны) демократическая система была бы идеальна. Однако реальность жизни человеческого коллектива доказывает как раз обратное — большинство граждан не имеют (не способны от рождения, нет времени выработать, нет желания выработать) своего мнения. Потому граждане (обработанные телевидением и всем оркестром медии) голосуют за кандидатов согласно prefabricated мнениям, подсказанным им медией и приготовленным в недрах все той же Администрации. Очевидно явное нежелание самих санаторных «больных» быть гражданами. В президентских выборах 1981 г. участвовало 28 517 660 человек, то есть половина населения Франции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86