— Один я всё-таки сделал, думаю, актёра ты узнаешь…
И в самом деле, в первую же секунду я узнал Копа; облачённый в джинсовый комбинезон, он занимался каким-то ручным трудом в сарае на берегу реки, судя по всему, чинил лодку. Освещение было великолепное — лёгкая дымка, пятна воды за его спиной поблёскивали в жарком мареве — в общем, атмосфера в духе рекламы «Джека Дэниелса», только свежее, радостнее, но без чрезмерного веселья, словно весна вдруг обрела безмятежный осенний покой. Он работал размеренно, не торопясь, явно получая удовольствие; казалось, ему некуда спешить; потом он поворачивался к камере и широко улыбался, а на экране возникала надпись:
ВЕЧНОСТЬ. ВО ВЛАСТИ ПОКОЯ.
И тут я понял, почему им всем становилось немного неловко: моё открытие — что счастье принадлежит одной молодёжи и что поколения одно за другим жертвуют собой, — вовсе не открытие, они уже давно это прекрасно поняли; понял Венсан, понял Лукас, поняли большинство адептов. Наверное, Изабель тоже давно все поняла, подумал я, и покончила с собой вполне бесстрастно, приняла разумное решение, так, словно попросила пересдать неудачные карты — в некоторых, хоть и в немногих, играх это допускается. Неужели я глупее среднего уровня? — в тот же вечер, за аперитивом, спросил я у Венсана. Нет, ответил он совершенно спокойно, в интеллектуальном плане я на самом деле немного выше среднего уровня, а в моральном ничем особенно не отличаюсь от остальных: слегка сентиментальный, слегка циничный, как большинство людей; просто я очень честный, именно в этом моя главная особенность, по общепринятым у людей нормам я почти невероятно честен. Не стоит хмуриться, добавил он, все это уже давно делал очевидным мой огромный успех у публики; с другой стороны, именно эта черта придавала ни с чем не сравнимую ценность моему рассказу о жизни. То, что я скажу людям, они воспримут как доподлинную правду ; путь, открытый мне, откроется, при некотором усилии, для всех. Если я приму новую веру, значит, все смогут, следуя моему примеру, принять её. Все это он излагал очень спокойно, глядя мне прямо в глаза с выражением абсолютной искренности; кроме того, я знал, что он меня любит. Только тогда я понял до конца, что он собирается совершить; и ещё понял, что он это совершит, и очень скоро.
— Сколько у вас сторонников?
— Семьсот тысяч. — Он ответил без запинки, не раздумывая. И я понял третью вещь, а именно, что Венсан стал настоящим главой церкви, её действующим вождём. Учёный занимался исключительно научными разработками, он никогда не желал ничего другого, а Коп устроился за спиной Венсана и исполнял его приказы, предоставив в полное его распоряжение свой практичный ум и невероятную работоспособность. Именно Венсан, в этом не приходилось сомневаться, взял на работу Лукаса; именно он запустил акцию «Дайте людям секс. Доставьте им удовольствие»; и именно он остановил её, когда цель была достигнута; теперь он действительно заместил пророка. Я вспомнил, как в первый раз попал в домик в Шевийи-Ларю и как мне показалось, что Венсан на грани самоубийства или нервного срыва. «Камень, который отвергли строители…» — сказал я себе. Я не испытывал к Венсану ни ревности, ни зависти: он был из другого теста, он делал то, что я бы сделать не смог; ему многое было дано, но он многим и рисковал, он поставил на карту цельность своего «я», он все бросил на весы, причём давно, с самого начала, он не мог поступить иначе, в нём никогда не было места ни стратегическим планам, ни расчёту. Я спросил, продолжает ли он работать над проектом посольства. Он неожиданно потупился, смутился, чего я за ним уже давно не замечал, и сказал, что да и даже надеется скоро кончить, если я останусь ещё на месяц-другой, он мне все покажет; что на самом деле ему очень хочется, чтобы я остался, чтобы именно я увидел это первым — сразу после Сьюзен, потому что Сьюзен это непосредственно касается.
Конечно, я остался; спешить в Сан-Хосе мне было особо незачем; скорее всего, на пляже ещё прибавилось грудей и попок, мне стоило повременить. Я получил факс от агента по недвижимости, ему поступило интересное предложение от одного англичанина, кажется, рок-певца, но с этим тоже не было никакой срочности, после смерти Фокса я прекрасно мог умереть там же, на месте, чтобы меня похоронили рядом с ним. Я сидел в баре «Лютеции», и после третьей «Александры» эта идея мне решительно понравилась: нет, я не стану продавать дом, просто брошу его, и даже в завещании специально оговорю, что запрещаю его продавать, оставлю некую сумму на его поддержание; я превращу эту виллу в своеобразный мавзолей — в мавзолей говенных вещей, потому что все, что я там пережил, было в конечном счёте говном; но всё-таки в мавзолей. «Мавзолей говенных вещей…» — я пробовал на язык это словосочетание, чувствуя, как вместе с алкогольным жаром во мне поднимается нехороший восторг. А покуда, чтобы скрасить себе последние минуты, я позову шлюх. Нет, не профессионалок, сказал я себе, подумав с минуту, право же, они все делают чересчур механически, чересчур заурядно. Зато я могу пригласить юных девушек, загорающих на пляже; большинство откажется, но не исключено, что некоторые согласятся, во всяком случае, моё приглашение уж точно не повергнет их в шок. Конечно, это небезопасно, у них бывают дружки с преступными наклонностями; ещё я могу попытать счастья с домработницами, среди них попадаются вполне съедобные, и они вряд ли станут отказываться от приработка . Я заказал четвёртый коктейль и стал не спеша взвешивать все возможности, болтая жидкость в стакане; а потом почувствовал, что, скорее всего, так ничего и не предприму; я не прибегал к услугам проституток после ухода Изабель и не стану прибегать к ним сейчас, после ухода Эстер. И ещё я понял с испугом и отвращением, что по-прежнему (правда, чисто теоретически, ибо прекрасно знаю, что для меня самого всё кончено, я использовал свой последний шанс и теперь пора уходить, пора поставить точку, подвести черту), несмотря ни на что, вопреки всякой очевидности, где-то в глубине души все равно верю в любовь.
Даниель25,14
Первый контакт с Эстер31 меня удивил: я ожидал — видимо, под влиянием рассказа о жизни моего человеческого предка — увидеть юную особу. В ответ на мою просьбу об интермедиации она перешла в визуальный формат, и передо мной оказалась женщина чуть старше пятидесяти лет со спокойным, серьёзным лицом; она носила очки для дали и сидела в небольшой, чисто прибранной комнате, наверное, в своём кабинете. Её порядковый номер, 31, уже сам по себе был довольно неожиданным; она объяснила, что весь род Эстер унаследовал почечный изъян своей основоположницы и, как следствие, отличался укороченной продолжительностью жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
И в самом деле, в первую же секунду я узнал Копа; облачённый в джинсовый комбинезон, он занимался каким-то ручным трудом в сарае на берегу реки, судя по всему, чинил лодку. Освещение было великолепное — лёгкая дымка, пятна воды за его спиной поблёскивали в жарком мареве — в общем, атмосфера в духе рекламы «Джека Дэниелса», только свежее, радостнее, но без чрезмерного веселья, словно весна вдруг обрела безмятежный осенний покой. Он работал размеренно, не торопясь, явно получая удовольствие; казалось, ему некуда спешить; потом он поворачивался к камере и широко улыбался, а на экране возникала надпись:
ВЕЧНОСТЬ. ВО ВЛАСТИ ПОКОЯ.
И тут я понял, почему им всем становилось немного неловко: моё открытие — что счастье принадлежит одной молодёжи и что поколения одно за другим жертвуют собой, — вовсе не открытие, они уже давно это прекрасно поняли; понял Венсан, понял Лукас, поняли большинство адептов. Наверное, Изабель тоже давно все поняла, подумал я, и покончила с собой вполне бесстрастно, приняла разумное решение, так, словно попросила пересдать неудачные карты — в некоторых, хоть и в немногих, играх это допускается. Неужели я глупее среднего уровня? — в тот же вечер, за аперитивом, спросил я у Венсана. Нет, ответил он совершенно спокойно, в интеллектуальном плане я на самом деле немного выше среднего уровня, а в моральном ничем особенно не отличаюсь от остальных: слегка сентиментальный, слегка циничный, как большинство людей; просто я очень честный, именно в этом моя главная особенность, по общепринятым у людей нормам я почти невероятно честен. Не стоит хмуриться, добавил он, все это уже давно делал очевидным мой огромный успех у публики; с другой стороны, именно эта черта придавала ни с чем не сравнимую ценность моему рассказу о жизни. То, что я скажу людям, они воспримут как доподлинную правду ; путь, открытый мне, откроется, при некотором усилии, для всех. Если я приму новую веру, значит, все смогут, следуя моему примеру, принять её. Все это он излагал очень спокойно, глядя мне прямо в глаза с выражением абсолютной искренности; кроме того, я знал, что он меня любит. Только тогда я понял до конца, что он собирается совершить; и ещё понял, что он это совершит, и очень скоро.
— Сколько у вас сторонников?
— Семьсот тысяч. — Он ответил без запинки, не раздумывая. И я понял третью вещь, а именно, что Венсан стал настоящим главой церкви, её действующим вождём. Учёный занимался исключительно научными разработками, он никогда не желал ничего другого, а Коп устроился за спиной Венсана и исполнял его приказы, предоставив в полное его распоряжение свой практичный ум и невероятную работоспособность. Именно Венсан, в этом не приходилось сомневаться, взял на работу Лукаса; именно он запустил акцию «Дайте людям секс. Доставьте им удовольствие»; и именно он остановил её, когда цель была достигнута; теперь он действительно заместил пророка. Я вспомнил, как в первый раз попал в домик в Шевийи-Ларю и как мне показалось, что Венсан на грани самоубийства или нервного срыва. «Камень, который отвергли строители…» — сказал я себе. Я не испытывал к Венсану ни ревности, ни зависти: он был из другого теста, он делал то, что я бы сделать не смог; ему многое было дано, но он многим и рисковал, он поставил на карту цельность своего «я», он все бросил на весы, причём давно, с самого начала, он не мог поступить иначе, в нём никогда не было места ни стратегическим планам, ни расчёту. Я спросил, продолжает ли он работать над проектом посольства. Он неожиданно потупился, смутился, чего я за ним уже давно не замечал, и сказал, что да и даже надеется скоро кончить, если я останусь ещё на месяц-другой, он мне все покажет; что на самом деле ему очень хочется, чтобы я остался, чтобы именно я увидел это первым — сразу после Сьюзен, потому что Сьюзен это непосредственно касается.
Конечно, я остался; спешить в Сан-Хосе мне было особо незачем; скорее всего, на пляже ещё прибавилось грудей и попок, мне стоило повременить. Я получил факс от агента по недвижимости, ему поступило интересное предложение от одного англичанина, кажется, рок-певца, но с этим тоже не было никакой срочности, после смерти Фокса я прекрасно мог умереть там же, на месте, чтобы меня похоронили рядом с ним. Я сидел в баре «Лютеции», и после третьей «Александры» эта идея мне решительно понравилась: нет, я не стану продавать дом, просто брошу его, и даже в завещании специально оговорю, что запрещаю его продавать, оставлю некую сумму на его поддержание; я превращу эту виллу в своеобразный мавзолей — в мавзолей говенных вещей, потому что все, что я там пережил, было в конечном счёте говном; но всё-таки в мавзолей. «Мавзолей говенных вещей…» — я пробовал на язык это словосочетание, чувствуя, как вместе с алкогольным жаром во мне поднимается нехороший восторг. А покуда, чтобы скрасить себе последние минуты, я позову шлюх. Нет, не профессионалок, сказал я себе, подумав с минуту, право же, они все делают чересчур механически, чересчур заурядно. Зато я могу пригласить юных девушек, загорающих на пляже; большинство откажется, но не исключено, что некоторые согласятся, во всяком случае, моё приглашение уж точно не повергнет их в шок. Конечно, это небезопасно, у них бывают дружки с преступными наклонностями; ещё я могу попытать счастья с домработницами, среди них попадаются вполне съедобные, и они вряд ли станут отказываться от приработка . Я заказал четвёртый коктейль и стал не спеша взвешивать все возможности, болтая жидкость в стакане; а потом почувствовал, что, скорее всего, так ничего и не предприму; я не прибегал к услугам проституток после ухода Изабель и не стану прибегать к ним сейчас, после ухода Эстер. И ещё я понял с испугом и отвращением, что по-прежнему (правда, чисто теоретически, ибо прекрасно знаю, что для меня самого всё кончено, я использовал свой последний шанс и теперь пора уходить, пора поставить точку, подвести черту), несмотря ни на что, вопреки всякой очевидности, где-то в глубине души все равно верю в любовь.
Даниель25,14
Первый контакт с Эстер31 меня удивил: я ожидал — видимо, под влиянием рассказа о жизни моего человеческого предка — увидеть юную особу. В ответ на мою просьбу об интермедиации она перешла в визуальный формат, и передо мной оказалась женщина чуть старше пятидесяти лет со спокойным, серьёзным лицом; она носила очки для дали и сидела в небольшой, чисто прибранной комнате, наверное, в своём кабинете. Её порядковый номер, 31, уже сам по себе был довольно неожиданным; она объяснила, что весь род Эстер унаследовал почечный изъян своей основоположницы и, как следствие, отличался укороченной продолжительностью жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97