Гаврила Олексич снисходительно усмехнулся.
- Разуй глаза, дубина посадская! Какие же это рыдели? Разве рыдели носят одежду из шкур? Это ижоры... Вот тот первый, с посохом, Пелгусий.
Издали узнав новгородского князя, Пелгусий подскакал к нему. В седле старейшина ижоров держался неловко: лесные и прибрежные народы - плохие наездники. Плавают зато отменно, а чаща для них - дом родной.
После обычных приветствий, старый Пелгусий сообщил князю Александру и его опытным дружинникам о количестве приплывших крестоносцев и месте их станов.
- Все их отряды держатся отдельно, княже. Особо стоит лагерь шведов, особо - финнов.
- В каком из двух Биргер? - князь Александр сдвинул густые брови.
- В шведском, у самых кораблей. Его островерхий красный шатер виден издали.
- Почему шведы до сих пор не выступают? Чего мешкают? - задал Ярославич вопрос, который давно его тревожил.
- Лазутчики слышали, шведы говорят: ярл Биргер поджидает отставшие корабли. Хочет предельно увеличить свое войско, чтобы опустошить наши земли и идти на Новгород, - предположил Пелгусий.
Ярославич кивнул. Так и есть. Биргер ждет отставших кораблей. А раз так, то нападать нужно, не дожидаясь их подхода, пока не все вражеские войска в сборе.
- Пелгусий, скажи, можно ли подобраться к свейскому лагерю, оставшись незамеченными?
- Можно, княже. Мне известны тайные тропы, ведущие к берегу. Крестоносцы не охраняют их.
Князь Александр задумался. Внезапность - единственный их шанс. Днем, в открытом бою, шведы увидят, как мало русичей.
- Будет сложно подойти совсем скрытно. Даже если я велю дружине обернуть мечи и конские копыта мешковиной.
- Не опасайся, княже. Нынче ночью будет буря, а утром с моря наползет густой туман. Ни зги не будет видно, - пообещал старейшина.
- Откуда это тебе известно, Пелгусий? Небо как будто ясное.
Вокруг глаз старейшины собрались лукавые морщинки.
- Верь мне. Есть верные приметы, княже. Ночью быть буре.
Убедившись, что Гаврила Олексич отъехал в сторону и не слышит, Пелгусий попросил князя Александра спешиться и отойти с ним к лесу.
- К чему такая скрытность, Пелгусий? Разве не доверяешь ты дружине моей? Верь ей как мне, - удивился Ярославич.
Пелгусий покачал головой.
- Верю я твоей дружине, княже. Коли придется, костьми она за тебя ляжет! Но нынче имел я видение грозное и чудное. Всю ночь я прятался в чаще у берега, издали наблюдая за шведским лагерем. На восходе, когда солнце едва только показалось, я услышал плеск весел и увидел ладью с гребцами. Посреди ладьи в алых одеждах стояли святые мученики Борис и Глеб, а гребцы на веслах были окутаны словно мглою. И услышал я, как Борис сказал: "Брат Глеб! Вели грести, да поможем сроднику своему великому князю Александру Ярославичу!" Слыша это, я стоял, радуясь и трепеща, покуда видение не исчезло.
Пелгусий замолчал. Ярославич смущенно слушал, не до конца веря ижорскому старейшине, хотя и знал его за человека правдивого.
- Прошу тебя, Пелгусий, никому не говори о своем видении, - попросил он. Есть такие, что усомнятся, не заснул ли ты перед рассветом и не увидел ли всё это во сне.
"С БОГОМ, БРАТЬЯ!"
Ночью новгородские рати неслышно, частью вброд, частью по наведенным мостам, перешли Ижору и скрытно приблизились к неприятельскому стану. Разведчики донесли, что продрогшие шведы спят в шатрах, кутаясь от утреннего холода в плащи.
Пелгусий предсказал верно. Со стороны Невы дул сырой ветер. Болотистые берега окутывал плотный серый туман. Сидя на коне едва можно было увидеть наконечник собственного копья. Но Александр знал, что вскоре рассветет, и туман мало-помалу начнет рассеиваться.
Выстроив свое небольшое войско, к которому по пути примкнули и союзные ладожане, Александр обратился к нему:
- Коли разбойные люди ворвутся в дом ваш и станут поругать седины отца вашего, унижать жену, пленить детей, топтать иконы православные, станете ли вы считать сколько их? Дюжина? Две дюжины? Или броситесь на врага и будете биться?
Дружина возмущенно загудела.
- Не станем мы считать врагов, княже! Ударим на них хоть с дубиной, хоть с дрекольем, хоть с ножом подсапожным, - крикнул новогородец Сбыслав Якунович, своей охотой примкнувший к дружине Александра.
- Веди нас, Ярославич! Мертвые срама не имут. Лучше нам лечь костьми, чем видеть позор земли нашей! - зашумели дружинники.
- Погодите, братья! Подождем, пока рассеется туман. На рассвете сон шведов будет самым крепким и беспечным. Тогда Ратша с частью дружины зайдет со стороны леса, а Гаврила Олексич обрушится со стороны песчаного склона. В ту пору на лодках подойдут наши союзники ижорцы. Их поведет Пелгусий. Они станут рубить сходни и канаты, поджигать просмоленые паруса и прорубать днища у свейских кораблей.
- А где будешь ты, Ярославич? - спросил ловчий князя Яков Полочанин.
- Я с малой дружиной обрушусь на лагерь свеев по центру. Рассеку его и пробьюсь к воде, - князь Александр привстал на стременах, пытаясь высмотреть сквозь туман шатер ярла Биргера, о котором рассказывал ему Пелгусий.
Если бы ему довелось лично встретиться с Биргером в бою, отведал бы тот русского копья! Навек запомнил бы, что никому не суждено безнаказанно попирать сапогом русскую землю.
Наконец туман стал рассеиваться и сквозь него проглянул красный круг солнца. Александр перекрестился и надел шлем.
- Да помогут нам святые мученики Борис и Глеб! С Богом, братья, сообща ударим на ворога! - зычно крикнул он.
Могучий голос Ярославича далеко разнесся над неспокойными водами Невы, над спящим шведским лагерем. Хлестнув застоявшегося жеребца, выставив вперед копье, князь Александр первым ворвался во вражеский стан. За ним, не отставая, скакала его верная дружина.
- Встанем братья за Русь! За Новгород! За матерей наших, за детей!
Крики, доносившиеся со стороны Невы и пологого песчаного склона, свидетельствовали о том, что Гаврила Олексич и ижорцы, не мешкая, вступили в битву.
Не прошло и минуты, а в шведском лагере уже кипел ожесточенный бой. Русские витязи бились не щадя живота своего: кололи, рубили, бросались с коней врукопашную, сбивая с ног выскакивающих из шатров рыцарей.
Заставив храпящего жеребца прыгнуть через дымящийся костер, князь Александр вырвался далеко вперед. Топча конем мечущихся крестоносцев, пробивался Ярославич к красноверхому шатру Биргера. Он заметил, как выскочивший из шатра высокий воин что-то лихорадочно кричит и отдает приказы, показывая вынутым из ножен мечом на русскую дружину.
Александр понял, что это сам ярл Биргер, и сердце его взыграло. Налетев на шведа, он ударил его копьем. В последний миг ярл заметил опасность и успел отклониться. Копье Ярославича лишь задело его щеку, пропахав на ней глубокую борозду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9