Бесконтрольное кормление ardeur отняло слишком много энергии? Можно ли истощить до смерти кого-то, кормясь от него. По логике я полагала, что если бы они умерли, они бы вернулись в человеческую форму. Но наши страхи не имеют никакого отношения к логике. Внезапно я перешла от страха перед двумя вертиграми к страху, что могла их убить. Нет, не может быть, я не просто видела, как Криспин и Джейсон дышат. Я слышала это. Но я не разглядывала вблизи красного тигра. Я уставилась на него, пытаясь увидеть, как поднимается и опадает его грудь.
Я задержала дыхание, пытаясь рассмотреть, двигается ли широкая полосатая грудь. Я уже подумала, что его сердце не бьется, что он мертв, но тут оно двинулось, вдыхая воздух. Я выдохнула, сильно и долго.
Кровать задвигалась, кто-то на ней перевернулся. Я знала, кто именно, еще до того, как Криспин приподнялся на руках и заморгал на меня своими голубыми тигриными глазами.
Я двумя руками подняла на него пистолет, и движение было слишком быстрым. Я зацепила следы когтей у меня на руке, и они отозвались адской болью. Я удержала стойку, но мне пришлось очень постараться.
— Не двигайся, — бросила я ему.
Глава 42
Он не шевелился, но заговорил:
— Вы всех своих любовников держите на мушке?
Его голос казался более глубоким, чем был прошлым вечером. Он прокашлялся. Это заставило меня подскочить, не хорошо, особенно с пистолетом в руках. Я постаралась справиться с собственным телом. Если я выстрелю в него, мне хотелось бы, чтобы это было специально, а не потому, что я вздрогнула. Но я боялась убирать палец со спускового крючка, ведь передо мной был ликантроп, а они смертельно быстрые.
— Я помню, как ты дрался со мной и Джейсоном, — сказала я, все еще направляя пистолет на него.
Он нахмурился.
— Да, но драка с вашим волком была за вас, поскольку я вас спасал. Много чего было такого прошлой ночью, связанного с вами.
— Спасибо, что напомнил, — огрызнулась я.
Он улыбнулся.
— Простите, я не стал бы оскорблять женщину, которая держит меня на прицеле. Но моя позиция в том, что не имеет смысл за вас драться, когда вами умеют так делиться. К тому же я готов это повторить. — Улыбка наполняла темным светом его глаза. Не потусторонним, просто мужским, так смотрят на голую женщину, с которой уже трахались. Та притягательность, уверенность в том, что «мы это снова сделаем». Криспин не заработал такого взгляда, пока.
Моя раненая рука пыталась задергаться. Я старалась, чтобы не сместить прицел. Насколько сильно меня ранили?
— Если вы не собираетесь меня подстрелить, могу я встать и воспользоваться ванной?
— Ты считаешь, что я в тебя не выстрелю, не так ли?
— С прошлой ночи я ничего не помню, кроме того, как вы меня трахали. Вы взяли мой разум, как любой из вампиров. Не то, чтобы я жаловался, но секс был под влиянием вашего разума, к тому же вы сами были против, трахая меня. Юридически, это было изнасилование. Только вы изнасиловали меня, а не наоборот, Анита. Я хочу сказать, что сказал бы да, но всегда приятно, когда тебя все же спрашивают. Я должен на вас сердиться, а не наоборот.
Я хотела бы поспорить с его логикой, но не могла. Я сделала единственное, что могла: я опустила пистолет. Моя рука успела устать настолько, что скоро это все равно скоро бы произошло.
— Значит, я могу спокойно пройти в ванную? — спросил он.
— Да, — ответила я.
— Прекрасно. — Он встал, и было приятно наблюдать, что ему тоже тяжело двигаться. Когда секс достаточно груб, чтобы причинить вред ликантропу, что же говорить о нас, людях.
На его спине были царапины и они напоминали следы от звериных когтей. Это делала я? И если так, почему они не зажили, когда он перекинулся обратно в человека? Только раны от серебра или нанесенные другим ликантропом могли остаться после перевоплощения. Итак, почему следы от моих ногтей все еще оставались на его теле?
Я задвинула эту мысль. Буду волноваться об этом позже. У меня были проблемы, о которых стоило подумать немедленно. Что сказал Криспин? Что я взяла его разум под контроль, как любой другой вампир. Это я сделала? Или ardeur?
В ванной пустили воду.
Мне нужен был Жан-Клод. Я потянулась к нему по нашему метафизическому каналу, который нас связывал, и никого не нашла. Я не могла нащупать его. Будто там, где он должен был быть, зияло большое белое пятно.
Страх захлестнул меня волной, близкой к панике. Я начала дрожать и не смогла остановиться. Я боролась с искушением начать орать на Джейсона, чтобы он проснулся и сказал мне, ощущает ли он Жан-Клода. Это касалось только меня или что-то не так было с самим Жан-Клодом? Где-то у меня был сотовый. Где же он? Когда метафизика не работает, всегда можно обратиться к передовым технологиям.
Я начала перерывать остатки одежды единственной свободной рукой. Где, черт возьми, этот телефон? Он был у меня при себе прошлым вечером? Или все еще лежал среди багажа? Я не могла вспомнить. Черт побери, что было со мной не так?
Воду в ванной выключили. Криспин открыл дверь и вышел.
— Вы что-то потеряли?
Я задумалась, просто задумалась. Но в слух сказала:
— Мой сотовый.
Он нахмурился, размышляя.
— Я помню пистолет, но не телефон.
— Я думала, что ты прошлую ночь не помнишь.
— Я помню ее частично, так что может вы и правы, может быть телефон и был. Я могу помочь вам его поискать. — Он подошел, чтобы встать на колени рядом со мной. Это было слишком близко после прошлой ночи, и мы оба были настолько неодеты, что я чувствовала себя неуютно, но мне действительно нужна была помощь. Было ли в действительности глупостью чувствовать себя неуютно рядом с ним? Глупо или нет, но мне было некомфортно. Он и правда считал, что я подчинила его сознание нарочно? Он действительно думал, что я совершила над ним метафизическое изнасилование? Он озвучил это, но, казалось, не был этим расстроен. Я угрожала людям и за меньшее, я, черт возьми, за меньшее даже убивала.
— Знаете, у вас получалось бы искать намного эффективнее, если бы освободили обе руки, — сказал Криспин.
— Оружие заставляет меня чувствовать себя лучше, — ответила я.
— И крест в той же самой руке способствует? — спросил он.
— Цепочка сломалась.
Он прекратил рыться в одежде, чтобы снова задуматься.
— Вы сами ее порвали и отбросили крест.
— Я не стала бы этого делать.
Он пожал плечами, потом вздрогнул.
— Но вы сделали именно это. — Тут он посмотрел на меня немного пристальнее. Эти странные голубые глаза изучали меня. — Вы не помните всего, да?
Я задумалась, что ответит, и наконец выбрала правду.
— Я помню все кусками, но этого я не помню.
— Вы сделали именно это и с амулетом поступили так же.
— Амулет, — переспросила я, — какой амулет?
Он смотрел на мое лицо, будто пытался увидеть мои мысли, и наконец сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96