— Я люблю тебя, мама. Но мне сейчас не до тебя. Я все еще слышу голос Тимми за шумом машин, за воем сирен и за гулом людских голосов на улице. Я слышу его голос и хочу убежать за ним. Его голос прохладный, как самый темный глухой уголок в лесу, где даже в самые жаркие летние дни не бывает солнца.
* * *
• потерянные •
Когда Пи-Джей положил трубку, Терри Гиш все еще стоял на балконе. В мигающих отсветах неоновой вывески суши-бара его лицо озарялось то синим, то розовым. И он стучал пальцами по стеклу.
— Уходи. Я знаю, что будет, если тебя впустить.
— Впусти меня, друг.
— Ты больше не Терри Гиш. Терри Гиша похоронили вчера, а ты — это не он...
Похороны. Не видел Терри с... с того дня на автобусной станции. Даже не знал, добрался он до Чейенна или нет, и тут вдруг позвонил дядя Терри, мистер Уинслоу, и пришлось срочно ехать в аэропорт и выпрашивать у пилотов, чтобы его взяли бесплатно в Денвер. Он едва успел к похоронам. Листья осыпались с деревьев дождем — Пи-Джей уже три года не видел осени, и ее резкий запах застал его врасплох. Он вспомнил, как они втроем — он сам, Терри и его брат-близнец Дэвид — мчались по Главной улице в Узле, и ветер бросал им в лицо опавшие листья, липкие и подгнившие. И еще вспомнил, как Дэвид горел — горел и выкрикивал их имена, пока не обуглился до черноты.
Увидел мельком лицо Терри. Когда закрывали фоб. Точно такое же, как тогда. Если и старше, то ненамного. Сколько ему сейчас было — девятнадцать? Двадцать? Боже, подумал Пи-Джей, глядя на это лицо. Такое худое, блеклое и изношенное — как старое кухонное полотенце. А теперь еще и восковое. Стараниями бальзамировщика. Что они с тобой сделали?
— Господи, Пи-Джей. Ну хотя бы поговори со мной.
— Ты — не Терри. Ты просто тварь в его теле. Ты просто...
Как могло получиться, что Терри Гиш стал вампиром?
Он услышал шаги.
— Дверь открыта.
Пи-Джей вышел из спальни в гостиную, которая служила по совместительству кабинетом, столовой и студией. Балкона там не было. Он по-прежнему слышал стук, но хотя бы не видел Терри.
В гостиной стоял Брайен Дзоттоли. Он тоже заметно сдал. Слишком старый для сорока — сорока одного. Этакий архетипический стареющий хиппи — с этим седеющим хвостом, в этом драном джинсовом жилете. Интересно, подумал Пи-Джей, он продал хотя бы одну книгу за последние семь лет?
Брайен сказал:
— Я вижу, ты занялся живописью.
— Ага. — Он сдвинул холсты, чтобы освободить проход к дивану.
— Это Шанна?
— Ага. — Но ему не хотелось смотреть на портрет матери, сделанный по памяти акриловыми красками в технике «сухой кисти», потому что портрет получился совсем неудачный — в жизни она была лучше. Пи-Джей закрыл его другой картиной. Абстрактной. Брайен стоял в центре комнаты, и Пи-Джей вдруг увидел, как у него здесь пыльно. Как в луче света из открытого холодильника пляшут пылинки. Как они вздрагивают при каждом стуке в балконную дверь в спальне.
— Ты все такой же, — сказал Брайен.
— Я знаю, — ответил Пи-Джей. — Ирландские глаза и индейские волосы. Стою тут в одних трусах, мускулистый и гибкий, как какой-нибудь древнегреческий бог, только немножко в грязи повалявшийся. Такой весь из себя мужичина. Вот татушку недавно сделал. — У него на груди была татуировка: красный крест в круге. — Защитная магия. — Брайен кивнул. — Ты тоже почти не изменился. — Но он лгал. И знал, что Брайен это понимает. Обоим было неловко и неуютно. Как это бывает всегда, когда встречаются люди, пережившие вместе большую боль — боль, которую невозможно забыть, хотя забыть просто необходимо. «Не надо мне было звонить, — подумал Пи-Джей, — я бы сам как-нибудь справился... Господи, ну почему он живет в том же городе, даже, блядь, по соседству?! Как будто специально. Как будто им суждено было встретиться. Как будто они уже ничего не решают сами. Как будто кто-то решает за них».
И вот теперь Брайен стоял у него в гостиной и рассматривал все, что есть: лампа из лавы, тронутый молью диван, щит из кожи бизона, примитивистские картины у стен и на стенах.
— Много пишешь в индейском стиле? — спросил Брайен. Как будто и так не понятно: в ряд у стены — три или даже четыре совершенно одинаковых Сидящих Быка.
— Продаю их на ярмарке в Согусе, — сказал Пи-Джей. — Ну, мне же надо на что-то жить, что-то кушать. И платить за художественную школу. Это не то, что я бы назвал настоящими моими работами.
— Понятно. Как те истории, которые я писал для «Чистосердечных признаний».
Они рассмеялись.
Тук-тук-тук...
Смех сразу же оборвался. Брайен сказал:
— Слушай, у меня все с собой. — Он вытащил из-под куртки кол и крикетный молоток. — И, может быть, стоит побрызгать тут все... на, займись, — Он протянул Пи-Джею фляжку со святой водой.
— О Господи нет дружище я чую запах святой воды не сжигай меня не делай мне больно...
Брайен испуганно вскинул голову.
— Это Терри.
— Там, в спальне.
— Да. — Брайена трясло. Он быстренько заглотил пару таблеток и как будто слегка успокоился. — Хочешь?
— Нет, спасибо. — Пауза. — Я завязал с наркотой в любом виде.
— Пи-Джей неееееет...
— Господи, мы же не будем его убивать? — сказал Пи-Джей. — То есть... я его столько не видел, и только вчера вот увидел... и он был мертвый, лежал в гробу, и вот теперь мы его просто...
— Ты мне сам позвонил, Пи-Джей. Хотя однажды ты мне сказал, чтобы я никогда тебе не звонил. Помнишь, через что мы прошли? Помнишь...
Брайен вдруг понял, что плачет. Неужели все началось сначала?! Пи-Джей осторожно открыл дверь в спальню. Терри по-прежнему стоял на балконе, и его бледное лицо как будто мигало в отсветах от вспышек неона — то синим, то розовым.
— Ладно, Пи-Джей, хватит уже, надоело, просто впусти меня, то есть мы же знаем друг друга с детства, и... Брайен! Какой сюрприз! Встреча старых друзей. Наш бесстрашный убийца вампиров. Но ты же не будешь в меня этой хренью тыкать, правда?
Брайен сказал Пи-Джею:
— Нельзя, чтобы он там торчал всю ночь. И ты знаешь не хуже меня, что мы не будем вколачивать эту штуковину ему в сердце.
— Хорошо. Дай мне святую воду. — Пи-Джей забрал флягу у Брайена. Смочил пальцы водой и начертил круг вокруг футона. Телевизор в спальне работал. Показывали какое-то голливудское новостное шоу.
— Это поможет?
— Не знаю. — Пи-Джей тихонько запел заклинание — слова защиты, которым его научил его дед-шошон.
— Поставь по углам распятия, — сказал он Брайену. Брайен сделал, как сказано. Они вошли в круг. — Что у тебя еще есть? Чеснока нет, случайно? А то у меня весь закончился.
Брайен покачал головой.
— Входи, Терри, — сказал Пи-Джей.
И уже в следующую секунду Терри был в комнате.
— Как, блядь...
— Мы можем проникнуть в замочную скважину, — сказал Терри. — Можем превращаться в туман... и в диких животных... мы великие и ужасные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116