Кит выбрал удачное место, откуда мог не отрываясь смотреть на Ниту. Она в последний раз глубоко вздохнула, с трудом проталкивая воздух в легкие. Во взгляде Кита так мало было знакомого мягкого света глаз ее друга…
– Ки-иит, – почти на одном дыхании произнесла она.
– Молчаливая, – откликнулся он.
И хотя голос был его, это все же не был ее Кит. Нита отвернулась. Сердце ее сжалось. Она опять устремила взгляд на центр круга. И Ш'риии, возвысив голос, пропела Призыв:
Кровью окрасилось Море, но я пою.
И тот, кто ее прольет, поет.
Голод терзает тело, но я пою.
И тот, кто жертвой падет, поет.
Вот самая древняя сказка, сказанье морских пучин,
Трагедии жуткой и радости бурной причина причин.
Вот слава и тайна, вот наши позор и печаль.
Так слушайте Песню Двенадцати, песнь Океана,
И явью предстанет далеких преданий и давнего времени даль,
Чтоб наша тоска не снедала и вас постоянно.
В Песне Ш'риии возникали живые предания, память о том давнем времени, когда жизнь не обрывалась в страданиях. Один за другим подтягивались Посвященные, смыкая круг. Они принимали имена Поющих Песню и перекликались, пересвистывались, пытаясь понять замысел Моря, предугадать, что оно готовит им. Но больше всего их тревожило и озадачивало молчание Моря, которое не предупредило о появлении новичка. Однако все они были Ни'хвинуиии – Повелителями Улыбки – и должны были спокойно и весело принимать все, что случится. Но под чьим Владычеством и покровительством находился Незнакомец?..
Нита после Призыва выплыла из круга. Здесь вода словно бы застыла. Там, в черте круга, Песня заставляла дрожать и теплую тьму, и все ее существо. Но и теперь ощущалась эта, похожая на озноб, дрожь во всем теле. Подобное возбуждение Нита обычно чувствовала в школе, когда знала, что ее должны вызвать к доске. «Я готова, готова, готова, – твердила она, пытаясь успокоиться. – Это глупо. Я знаю свою партию назубок. Не такая уж она длинная и трудная. Я все сделаю хорошо…»
…и все же происходило что-то еще, непонятное и неожидаемое. Она почувствовала это в самом начале Призыва, и с каждой секундой усиливалось ощущение, что просыпается растревоженное зло, поднимается, распрямляется, наливаясь активной злобой. «Оно ждет», – сказал как-то Эд'рум. Чувство опасности было настолько реальным и в то же время ускользающим, что Ните представлялось, будто кто-то неизвестный пристально наблюдал за ней, стоя у окна, и быстро опустил занавеску, лишь только она обернулась.
Она постаралась переключить свои мысли и внимание на Синего, который заканчивал свою часть Песни.
Помедли, Звонкоголосый, к чему суета?
Помедленней, друг, торопиться не надо.
Лишь замедление телу отрада.
«Помедли» – неспешная песня кита.
Не Властелин жертву съедает –
Жертву снедает тоска и печаль.
Уходит печаль и сменяется болью,
Лишь песня покоя утешит тебя.
Так пой, Незнакомец, не зная покою,
И Море безбрежно, и Времени – море,
Чтоб песня твоя бесконечно лилась.
Пусть снова на небе луна прояснится
И затуманится облаком вновь,
И пусть говорит он…
И вдруг к Ните пришло успокоение. Голос, который наполнял собою глубинные просторы, который она чувствовала, слышала, видела, все же как бы не существовал. Он не будил воду, не посылал эха, не звучал отдельно от Моря, а сливался с ним, растворялся. Звучало Море. И в то же время не только Нита, но и все Посвященные услышали его. Они выстроились по кругу и в беспокойном ожидании смотрели друг на друга. Нита поймала взгляд Кита. Теперь он не был отстраненно-холодным. Что-то изменилось, словно Кит только сейчас понял всю серьезность и ужас происходящего. А в глубине Моря возник новый голос, ласковый, почти нежный. Но не искренность была в нем, а спокойное равнодушие.
Я знаю, что должен в несчастье и горе, –
на одной ноте выводил этот голос, –
Защиты просить у Властителей Моря,
Но молча, покорно, без стона и крика
К тебе обращаюсь, Забавный Владыка,
К тебе, молодой, вновь рожденный китенок,
Пришедший из волн, как из пенных пеленок.
Мне не к кому больше идти за советом,
Так будь мне Владыкой, и домом, и светом,
Так стань мне законом, защитой и другом,
Я слаб и испуган…
– О, кто же ты, кто же ты, кто?.. –
вопрошала Ш'риии, начиная свою партию Певца.
И полились стихи-вопросы и строфы-ответы. И были эти ответы наполнены успокаивающими, завораживающими словами, вселяющими надежду, усыпляющими обещанием покоя. Вопросы-ответы, ответы-вопросы… Они переплетались, словно струи теплой и холодной воды, словно потоки света и волны тьмы. Вдруг Нита поняла, что не Певец вопрошает Незнакомца, а уже тот говорит без остановки, исподволь выспрашивая, выведывая, чего желает она, Ш'риии, какой Дар предложить ей?
Дрожь пронизала все тело Ниты. Но не холод воды, а вкрадчивый ледяной голос вызывал сотрясающий ее озноб. Напор и мощь этого тихого голоса пугала ее больше, чем открытое нападение, столкновение с Одинокой Силой лицом к лицу два месяца тому назад. Тогда она видела врага, свет ненависти в его глазах. Но сейчас Сила скрывалась за неведомо откуда прилетающим голосом, который проникал в самые глубины мозга, сливая ее мысли со своими, толкая на бездумное, покорное подчинение, когда действуешь почти машинально, не успевая постичь разумом движения тела.
Властители Моря тебе не помогут, –
окутывал Ш'риии вкрадчивый голос, –
Холодный закон беспощадно и строго
Следит за свободною песней Певца.
За мною, Певец! Я открою дорогу
К той музыке, что раскрывает сердца.
Бесценен мой Дар для певца и артиста,
Он станет истоком поэзии чистой,
И голос, рожденный в глубинах морей,
Последует всюду за песней твоей.
Великим Искусством тебя наделю.
Прими же мой Дар. Им тебя исцелю,
О великий Певец…
Нита взглянула на Ш'риии. Китиху сотрясала почти такая же дрожь. Неужто соблазн так велик и трудно преодолим? Но Ш'риии внешне спокойно и ровно пропела свой Отказ. Нита так и не смогла уловить, чего в этом ответе-Отказе было больше – затверженного ритуала, привычного обряда или искреннего порыва?
Она еще внимательнее принялась наблюдать за остальными Посвященными. Ин'ихвииит пропел вопросы Пристально Глядящего и свой Отказ. Но его твердое спокойствие Нита заметила еще, при первом знакомстве. Дар, предложенный Синему, партию которого пел Ар'ооон, был велик и супил власть над всеми китами Моря. И Синий отверг его достойно и солидно. Его Отказ звучал так, будто он не просто отвергал ненужное ему, но презирал того, кто осмелился предлагать подобное.
После первых трех неудач неведомый голос звучал уже не столь самоуверенно, и в нем теперь проскальзывали нотки явного нетерпения и слабого раздражения. А Песня длилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Ки-иит, – почти на одном дыхании произнесла она.
– Молчаливая, – откликнулся он.
И хотя голос был его, это все же не был ее Кит. Нита отвернулась. Сердце ее сжалось. Она опять устремила взгляд на центр круга. И Ш'риии, возвысив голос, пропела Призыв:
Кровью окрасилось Море, но я пою.
И тот, кто ее прольет, поет.
Голод терзает тело, но я пою.
И тот, кто жертвой падет, поет.
Вот самая древняя сказка, сказанье морских пучин,
Трагедии жуткой и радости бурной причина причин.
Вот слава и тайна, вот наши позор и печаль.
Так слушайте Песню Двенадцати, песнь Океана,
И явью предстанет далеких преданий и давнего времени даль,
Чтоб наша тоска не снедала и вас постоянно.
В Песне Ш'риии возникали живые предания, память о том давнем времени, когда жизнь не обрывалась в страданиях. Один за другим подтягивались Посвященные, смыкая круг. Они принимали имена Поющих Песню и перекликались, пересвистывались, пытаясь понять замысел Моря, предугадать, что оно готовит им. Но больше всего их тревожило и озадачивало молчание Моря, которое не предупредило о появлении новичка. Однако все они были Ни'хвинуиии – Повелителями Улыбки – и должны были спокойно и весело принимать все, что случится. Но под чьим Владычеством и покровительством находился Незнакомец?..
Нита после Призыва выплыла из круга. Здесь вода словно бы застыла. Там, в черте круга, Песня заставляла дрожать и теплую тьму, и все ее существо. Но и теперь ощущалась эта, похожая на озноб, дрожь во всем теле. Подобное возбуждение Нита обычно чувствовала в школе, когда знала, что ее должны вызвать к доске. «Я готова, готова, готова, – твердила она, пытаясь успокоиться. – Это глупо. Я знаю свою партию назубок. Не такая уж она длинная и трудная. Я все сделаю хорошо…»
…и все же происходило что-то еще, непонятное и неожидаемое. Она почувствовала это в самом начале Призыва, и с каждой секундой усиливалось ощущение, что просыпается растревоженное зло, поднимается, распрямляется, наливаясь активной злобой. «Оно ждет», – сказал как-то Эд'рум. Чувство опасности было настолько реальным и в то же время ускользающим, что Ните представлялось, будто кто-то неизвестный пристально наблюдал за ней, стоя у окна, и быстро опустил занавеску, лишь только она обернулась.
Она постаралась переключить свои мысли и внимание на Синего, который заканчивал свою часть Песни.
Помедли, Звонкоголосый, к чему суета?
Помедленней, друг, торопиться не надо.
Лишь замедление телу отрада.
«Помедли» – неспешная песня кита.
Не Властелин жертву съедает –
Жертву снедает тоска и печаль.
Уходит печаль и сменяется болью,
Лишь песня покоя утешит тебя.
Так пой, Незнакомец, не зная покою,
И Море безбрежно, и Времени – море,
Чтоб песня твоя бесконечно лилась.
Пусть снова на небе луна прояснится
И затуманится облаком вновь,
И пусть говорит он…
И вдруг к Ните пришло успокоение. Голос, который наполнял собою глубинные просторы, который она чувствовала, слышала, видела, все же как бы не существовал. Он не будил воду, не посылал эха, не звучал отдельно от Моря, а сливался с ним, растворялся. Звучало Море. И в то же время не только Нита, но и все Посвященные услышали его. Они выстроились по кругу и в беспокойном ожидании смотрели друг на друга. Нита поймала взгляд Кита. Теперь он не был отстраненно-холодным. Что-то изменилось, словно Кит только сейчас понял всю серьезность и ужас происходящего. А в глубине Моря возник новый голос, ласковый, почти нежный. Но не искренность была в нем, а спокойное равнодушие.
Я знаю, что должен в несчастье и горе, –
на одной ноте выводил этот голос, –
Защиты просить у Властителей Моря,
Но молча, покорно, без стона и крика
К тебе обращаюсь, Забавный Владыка,
К тебе, молодой, вновь рожденный китенок,
Пришедший из волн, как из пенных пеленок.
Мне не к кому больше идти за советом,
Так будь мне Владыкой, и домом, и светом,
Так стань мне законом, защитой и другом,
Я слаб и испуган…
– О, кто же ты, кто же ты, кто?.. –
вопрошала Ш'риии, начиная свою партию Певца.
И полились стихи-вопросы и строфы-ответы. И были эти ответы наполнены успокаивающими, завораживающими словами, вселяющими надежду, усыпляющими обещанием покоя. Вопросы-ответы, ответы-вопросы… Они переплетались, словно струи теплой и холодной воды, словно потоки света и волны тьмы. Вдруг Нита поняла, что не Певец вопрошает Незнакомца, а уже тот говорит без остановки, исподволь выспрашивая, выведывая, чего желает она, Ш'риии, какой Дар предложить ей?
Дрожь пронизала все тело Ниты. Но не холод воды, а вкрадчивый ледяной голос вызывал сотрясающий ее озноб. Напор и мощь этого тихого голоса пугала ее больше, чем открытое нападение, столкновение с Одинокой Силой лицом к лицу два месяца тому назад. Тогда она видела врага, свет ненависти в его глазах. Но сейчас Сила скрывалась за неведомо откуда прилетающим голосом, который проникал в самые глубины мозга, сливая ее мысли со своими, толкая на бездумное, покорное подчинение, когда действуешь почти машинально, не успевая постичь разумом движения тела.
Властители Моря тебе не помогут, –
окутывал Ш'риии вкрадчивый голос, –
Холодный закон беспощадно и строго
Следит за свободною песней Певца.
За мною, Певец! Я открою дорогу
К той музыке, что раскрывает сердца.
Бесценен мой Дар для певца и артиста,
Он станет истоком поэзии чистой,
И голос, рожденный в глубинах морей,
Последует всюду за песней твоей.
Великим Искусством тебя наделю.
Прими же мой Дар. Им тебя исцелю,
О великий Певец…
Нита взглянула на Ш'риии. Китиху сотрясала почти такая же дрожь. Неужто соблазн так велик и трудно преодолим? Но Ш'риии внешне спокойно и ровно пропела свой Отказ. Нита так и не смогла уловить, чего в этом ответе-Отказе было больше – затверженного ритуала, привычного обряда или искреннего порыва?
Она еще внимательнее принялась наблюдать за остальными Посвященными. Ин'ихвииит пропел вопросы Пристально Глядящего и свой Отказ. Но его твердое спокойствие Нита заметила еще, при первом знакомстве. Дар, предложенный Синему, партию которого пел Ар'ооон, был велик и супил власть над всеми китами Моря. И Синий отверг его достойно и солидно. Его Отказ звучал так, будто он не просто отвергал ненужное ему, но презирал того, кто осмелился предлагать подобное.
После первых трех неудач неведомый голос звучал уже не столь самоуверенно, и в нем теперь проскальзывали нотки явного нетерпения и слабого раздражения. А Песня длилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66