Этой ночью они ночевали в третьем круге. Поскольку за весь день ни разу не увидели солнца, Гизур смягчился и позволил развести костер, так что они, по крайней мере, спали с сухими ногами.
На следующий день добрались до пятого круга. Гизур торжествовал, альвы были полны опасений, а Ивар задумчиво помалкивал.
— Завтра мы будем в центре Лабиринта, — объявил Гизур. — Ничья нога не ступала там с тех пор, как лег в могилу древний король. А потом мы покинем Лабиринт с другой стороны и выйдем на прямую дорогу в пещеру Андвари, к сокровищам. Золото, серебро, алмазы…
— Дракон, — вставил Финнвард.
— Монеты, золотые цепи, венцы…
— И дракон, — повторил Финнвард, уже настойчивей.
— Скипетры, мечи, наручи…
— Клыки, когти, огненное дыхание, — вмешался Флоси, которому всегда доставляло удовольствие смотреть, как Финнвард стонет и трясется от страха. — Клочья, кровь, обугленная плоть…
— Ох, да заткнись ты! — Финнвард отвесил Флоси тумака и огляделся, надеясь, что его смелость была всеми замечена.
— Дракон — это дело Ивара, — сказал Эгиль. — Нам-то о чем беспокоиться? Меня больше заботит, как бы поскорее пройти к центру Лабиринта и добыть меч, а затем и выбраться отсюда. В списке моих забот дракон покуда занимает только второе место.
— Этот Лабиринт — дурное, лиходейское место, — заметил Финнвард, завершив свои слова глубоким вздохом. Он покачал головой, мучимый недобрыми предчувствиями.
— Что, опять прозрение? Вот мука-то! — простонал Флоси. — Финнвард, ты становишься занудой. Было куда веселее, когда ты пугался всякой треснувшей ветки. Как хлопотно, должно быть, иметь Силу! Вечно подозреваешь недоброе, и никакой тебе радости жизни. Меня вполне устраивает мое нетронутое невежество — без занудной ответственности… — Он еще что-то болтал, но никто его не слушал. И меньше всего Ивар, который смотрел на восток, где различимы были краешек чистого неба и свет заходящего солнца. В тысячный раз рисовал он на песке изображение Лабиринта — шесть концентрических разомкнутых кругов. Прутиком он отмечал путь, которым они шли, а затем, для сравнения, — маршрут с правыми поворотами. Выходило, что у центрального круга два входа: один на севере, другой на юге. Левые повороты должны привести к северному входу. Отчего-то Ивара это тревожило. Север означал холод и зимнюю тьму, и Бирна говорила ему, что там правят тролли, инистые великаны и черные альвы. Но ведь Лабиринт на юге Скарпсея, сказал он себе, и север здесь ничего не значит. Он перечеркнул круги и впился взглядом в землю, хмурясь и размышляя. Гизур никогда не одобрит его замысла, но он просто обязан узнать, что скрывается за южным входом.
Утром Ивар проснулся раньше всех. Была стража Флоси, но он сладко спал, сжимая свой меч, и потому был даже опаснее, чем если бы бодрствовал. Хорошо зная чуткость Флоси; Ивар издалека обошел его, держа в руках закостеневшие от холода сапоги. Гизур не шевельнулся; он спал тяжелым сном, свернувшись у погасшего костра. Мгновение Ивар глядел на него, думая, что до перехода через Вапнайокулл маг проснулся бы и вскочил от одного шороха плаща Ивара, задевшего мешок Эгиля. Печальное открытие — сила Гизура все еще не возродилась в прежней мощи.
Чтобы дать понять, куда он отправился, Ивар сложил из камешков знак в виде наконечника стрелы. Острие указывало вправо, на восток. Затем он быстро зашагал прочь и скоро совсем исчез за валунами и кустарником.
Глава 17
Центральный круг, с отвесными неприступными стенами, маячил по левую руку, наполовину скрытый туманом. Ущелье, по которому шел Ивар, было некогда ложем порядочных размеров ручья, пробившего себе дорогу меж острых скальных отрогов. Ивар принужден был смотреть под ноги, и частенько ему приходилось карабкаться вверх по крутым порожкам бывших водопадов и обходить стороной темные лужи.
Он шел всего лишь час, когда впереди замаячил южный вход. Даже издалека Ивар хорошо разглядел, что было по ту сторону входа, — славная равнина, со всех сторон окруженная стенами из черного камня, что поросли мхом и вьюнками. Посреди равнины возвышался курган, выложенный по кромке камнями, которые составляли изображение корабля. Ивар никогда прежде не видел такого мирного и покойного места. Он ожидал увидеть здесь какую-то стражу, но могильный курган ожидал его, не проявляя никакой воинственности.
Ивар помчался к последнему входу, воображая, как все рассердятся и удивятся, когда он вернется с мечом. Он не думал, что будет трудно открыть могилу Элидагрима и отыскать меч. Сам Элидагрим давно уже обратился в прах, говорил он себе, и совсем не страшно раскапывать могилу при свете дня.
Дорога все круче вела вверх, и мох скользил под ногами, так что пришлось Ивару замедлить бег и внимательно поглядывать под ноги, а где и хвататься руками. Подняв голову, он обнаружил, что вход ничуть не приблизился. Наоборот, он словно удалялся, отступая в отроги окружавших его гор. Ивар прибавил ходу, злясь неизвестно на что и прекрасно понимая, что слишком долго он отсутствовал, и Гизур, верно, будет вне себя от гнева. Не сдаваясь, Ивар с трудом пробивался вперед. Чем дальше он забирался, тем труднее становилась дорога.
Наконец он осел на землю, тупо воззрившись на стену шестого круга. Ворота попросту исчезли! Ивар помотал головой, пытаясь убедить себя, что просто каким-то образом их просмотрел. Ущелье перед ним загромождали камни и колючие деревья, и обратная дорога тоже обещала немало приятного. Горестно вздохнув, Ивар начал спускаться. Случайно оглянувшись, он увидел, что вход снова понемногу возникает в отдалении, дразня его видом могилы Элидагрима, надежно укрытой чарами в своем величии.
Он не ошибся, представляя себе гнев Гизура. Маг встретил его на середине обратного пути. Возвращение в лагерь ознаменовалось горячей и бесконечной обвинительной речью, которой Ивар внимал покорно, понимая теперь, как опасно повернуть вспять заклятье на середине его, а ведь именно это он и пытался сделать, пойдя против правил Лабиринта. Он не сомневался, что, если бы забрел немного дальше, уже никогда не сумел бы найти дорогу назад.
— Я совсем забыл о магии Лабиринта, — сокрушенно промолвил он. — Забыл, что это не просто горы.
— Забывчивость есть дорога к смерти, — фыркнул Гизур. — Впрочем, хуже всего то, что ты ушел из лагеря тайком. Финнвард и Скапти решили, что ты покинул нас, оставив одних перед гневом Свартара.
— Прости, — пробормотал Ивар. — Но, во всяком случае, я хотя бы издали поглядел на могилу — там, за южным входом…
Лицо Гизура посерело.
— Могилу? — шепотом переспросил он.
— Я, конечно, не смог до нее добраться, но… Пальцы Гизура впились в его руку:
— Ты уверен, что, пойдя этим путем, увидел могилу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
На следующий день добрались до пятого круга. Гизур торжествовал, альвы были полны опасений, а Ивар задумчиво помалкивал.
— Завтра мы будем в центре Лабиринта, — объявил Гизур. — Ничья нога не ступала там с тех пор, как лег в могилу древний король. А потом мы покинем Лабиринт с другой стороны и выйдем на прямую дорогу в пещеру Андвари, к сокровищам. Золото, серебро, алмазы…
— Дракон, — вставил Финнвард.
— Монеты, золотые цепи, венцы…
— И дракон, — повторил Финнвард, уже настойчивей.
— Скипетры, мечи, наручи…
— Клыки, когти, огненное дыхание, — вмешался Флоси, которому всегда доставляло удовольствие смотреть, как Финнвард стонет и трясется от страха. — Клочья, кровь, обугленная плоть…
— Ох, да заткнись ты! — Финнвард отвесил Флоси тумака и огляделся, надеясь, что его смелость была всеми замечена.
— Дракон — это дело Ивара, — сказал Эгиль. — Нам-то о чем беспокоиться? Меня больше заботит, как бы поскорее пройти к центру Лабиринта и добыть меч, а затем и выбраться отсюда. В списке моих забот дракон покуда занимает только второе место.
— Этот Лабиринт — дурное, лиходейское место, — заметил Финнвард, завершив свои слова глубоким вздохом. Он покачал головой, мучимый недобрыми предчувствиями.
— Что, опять прозрение? Вот мука-то! — простонал Флоси. — Финнвард, ты становишься занудой. Было куда веселее, когда ты пугался всякой треснувшей ветки. Как хлопотно, должно быть, иметь Силу! Вечно подозреваешь недоброе, и никакой тебе радости жизни. Меня вполне устраивает мое нетронутое невежество — без занудной ответственности… — Он еще что-то болтал, но никто его не слушал. И меньше всего Ивар, который смотрел на восток, где различимы были краешек чистого неба и свет заходящего солнца. В тысячный раз рисовал он на песке изображение Лабиринта — шесть концентрических разомкнутых кругов. Прутиком он отмечал путь, которым они шли, а затем, для сравнения, — маршрут с правыми поворотами. Выходило, что у центрального круга два входа: один на севере, другой на юге. Левые повороты должны привести к северному входу. Отчего-то Ивара это тревожило. Север означал холод и зимнюю тьму, и Бирна говорила ему, что там правят тролли, инистые великаны и черные альвы. Но ведь Лабиринт на юге Скарпсея, сказал он себе, и север здесь ничего не значит. Он перечеркнул круги и впился взглядом в землю, хмурясь и размышляя. Гизур никогда не одобрит его замысла, но он просто обязан узнать, что скрывается за южным входом.
Утром Ивар проснулся раньше всех. Была стража Флоси, но он сладко спал, сжимая свой меч, и потому был даже опаснее, чем если бы бодрствовал. Хорошо зная чуткость Флоси; Ивар издалека обошел его, держа в руках закостеневшие от холода сапоги. Гизур не шевельнулся; он спал тяжелым сном, свернувшись у погасшего костра. Мгновение Ивар глядел на него, думая, что до перехода через Вапнайокулл маг проснулся бы и вскочил от одного шороха плаща Ивара, задевшего мешок Эгиля. Печальное открытие — сила Гизура все еще не возродилась в прежней мощи.
Чтобы дать понять, куда он отправился, Ивар сложил из камешков знак в виде наконечника стрелы. Острие указывало вправо, на восток. Затем он быстро зашагал прочь и скоро совсем исчез за валунами и кустарником.
Глава 17
Центральный круг, с отвесными неприступными стенами, маячил по левую руку, наполовину скрытый туманом. Ущелье, по которому шел Ивар, было некогда ложем порядочных размеров ручья, пробившего себе дорогу меж острых скальных отрогов. Ивар принужден был смотреть под ноги, и частенько ему приходилось карабкаться вверх по крутым порожкам бывших водопадов и обходить стороной темные лужи.
Он шел всего лишь час, когда впереди замаячил южный вход. Даже издалека Ивар хорошо разглядел, что было по ту сторону входа, — славная равнина, со всех сторон окруженная стенами из черного камня, что поросли мхом и вьюнками. Посреди равнины возвышался курган, выложенный по кромке камнями, которые составляли изображение корабля. Ивар никогда прежде не видел такого мирного и покойного места. Он ожидал увидеть здесь какую-то стражу, но могильный курган ожидал его, не проявляя никакой воинственности.
Ивар помчался к последнему входу, воображая, как все рассердятся и удивятся, когда он вернется с мечом. Он не думал, что будет трудно открыть могилу Элидагрима и отыскать меч. Сам Элидагрим давно уже обратился в прах, говорил он себе, и совсем не страшно раскапывать могилу при свете дня.
Дорога все круче вела вверх, и мох скользил под ногами, так что пришлось Ивару замедлить бег и внимательно поглядывать под ноги, а где и хвататься руками. Подняв голову, он обнаружил, что вход ничуть не приблизился. Наоборот, он словно удалялся, отступая в отроги окружавших его гор. Ивар прибавил ходу, злясь неизвестно на что и прекрасно понимая, что слишком долго он отсутствовал, и Гизур, верно, будет вне себя от гнева. Не сдаваясь, Ивар с трудом пробивался вперед. Чем дальше он забирался, тем труднее становилась дорога.
Наконец он осел на землю, тупо воззрившись на стену шестого круга. Ворота попросту исчезли! Ивар помотал головой, пытаясь убедить себя, что просто каким-то образом их просмотрел. Ущелье перед ним загромождали камни и колючие деревья, и обратная дорога тоже обещала немало приятного. Горестно вздохнув, Ивар начал спускаться. Случайно оглянувшись, он увидел, что вход снова понемногу возникает в отдалении, дразня его видом могилы Элидагрима, надежно укрытой чарами в своем величии.
Он не ошибся, представляя себе гнев Гизура. Маг встретил его на середине обратного пути. Возвращение в лагерь ознаменовалось горячей и бесконечной обвинительной речью, которой Ивар внимал покорно, понимая теперь, как опасно повернуть вспять заклятье на середине его, а ведь именно это он и пытался сделать, пойдя против правил Лабиринта. Он не сомневался, что, если бы забрел немного дальше, уже никогда не сумел бы найти дорогу назад.
— Я совсем забыл о магии Лабиринта, — сокрушенно промолвил он. — Забыл, что это не просто горы.
— Забывчивость есть дорога к смерти, — фыркнул Гизур. — Впрочем, хуже всего то, что ты ушел из лагеря тайком. Финнвард и Скапти решили, что ты покинул нас, оставив одних перед гневом Свартара.
— Прости, — пробормотал Ивар. — Но, во всяком случае, я хотя бы издали поглядел на могилу — там, за южным входом…
Лицо Гизура посерело.
— Могилу? — шепотом переспросил он.
— Я, конечно, не смог до нее добраться, но… Пальцы Гизура впились в его руку:
— Ты уверен, что, пойдя этим путем, увидел могилу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97