Все.
Королевский петух запел в третий раз.
– Аордиенция уркурнчена! – объявил министрон Двора.
Мы поклонились королю, попрощались с членами правительства и после взаимного обмена любезностями воспользовались приглашением на обед, дававшийся министроном Парамонтроном в Институте Яичницы.
Должен признаться, прием у Кватерностера I, хотя я и съел там несколько порций мороженого, нагнал на меня изрядную скуку. Я участвовал в работе пана Кляксы над созданием Алойзи с самого начала, еще в Академии. Научные теории великого ученого были мне известны, и ничего нового я не узнал. К тому же, по правде говоря, мне больше нравился прежний Алойзи, с его техническими недостатками, иногда выходивший из-под контроля пана Кляксы, строптивый и выкидывавший всевозможные нежданные каверзы. На мой взгляд, тогда он больше напоминал подлинного человека, чем сейчас. Устранение конструктивных дефектов лишило Алойзи фантазии – впрочем, именно этого пан Клякса и добивался.
Чтобы сократить путь, мы пошли напрямик мимо стадиона, где как раз проходил футбольный матч. Можете себе представить, с какой скоростью протекала игра, в которой участвовали трехногие полевые игроки и трехрукие вратари! Особенность местной игры заключалась в том, что засчитывались только голы, забитые средней ногой. Установить же наверняка, какой ногой был забит в ворота мяч, адакотурадским судьям никак не удавалось, и почти все матчи в Адакотураде заканчивались ничьей.
Мы с любопытством наблюдали за интересной игрой, как вдруг выбитый в аут мяч полетел в нашу сторону. Тут Алойзи молниеносным ударом нога отправил мяч под облака с такой силой, что и спустя десять минут тот еще не вернулся. Тогда мы пошли дальше, а игроки с болельщиками все еще ждали его возвращения, с раскрытыми ртами глядя в небо.
Оказавшись на улице, дочери пана Левкойника дали волю своим привычкам.
Гортензия говорила:
– Пан Адась, объясните, пожалуйста, почему король до сих пор не женился? Вероятно, потому, что никто из заморских принцесс не соглашается питаться одной яичницей.
Георгина беспрестанно чихала, распугивая бабочек, а Пиония сочинила длинный стих об Алойзи, заканчивавшийся такими словами:
Ой-злой Алойзлой плюх флот
А кашалот вмиг мозг жрет.
Наша милая поэтесса, похоже, хотела сказать, что Алойзи утопит флот, а его мозг станет добычей кашалотов. Впрочем, я не уверен, что хорошо растолковал смысл двустишья; к сожалению, я не слишком силен в поэзии. Пан Левкойник наверняка сделал бы это лучше меня.
Роза литературой не интересовалась. Как и родители, она любила цветы. Роза была старшей из дочерей пана Левкойника, и судя по его словам, отличалась поразительным сходством со своей матерью Мультифлорой. Да я и сам заметил, что этой девушке постоянно сопутствует аромат роз. Нос у нее был чуточку курносый, говорила она мало, зато любила напевать под нос веселые песенки. Пан Клякса охотно ей вторил, перебирая пальцами по губам и напевая свое «па-рам-пам-пам».
У этой очаровательной девушки был лишь один недостаток: вместо «р» она произносила «к». Так что себя она называла Козой, а не Розой, Вероника – Векоником. Роса в ее устах становилась косой, руку она превращала в куку, а коридор – в кокидок. Короля она называла Кватекностеком Пеквым, а моего колибри – Тки-Тки.
Вот и сейчас, входя на территорию Института Яичницы, она воскликнула:
– О, Тки-Тки пкилетел!
И в самом деле, колибри сел мне на плечо и шепнул на ухо кое-что важное. Я тут же дал ему несколько поручений и отправил обратно в город.
Вскоре мы сидели в дегустационном зале. Нам подали несколько сортов яичницы: с орехами, бананами, маком, горошком, морской капустой, рыбьей печенью и с креветками.
Я сидел между Алойзи и паном Кляксой, но в беседе участия не принимал, так как мной снова овладела тревога за родителей. Увидев мою озабоченность, пан Клякса извлек из кармана копилку памяти, приставил ее ко лбу и через некоторое время заявил:
– Дорогие друзья! Мы уже устроили дело Алойзи. Вопрос о репатриации сказандцев отпал сам собой. За Резеду можете не волноваться, я иду по ее следам. Остается только вызволить супругу пана Левкойника, Мультифлору, а также найти родителей Адама Несогласки. И наконец, надо принять решение относительно дальнейшей судьбы моей Академии. Остановимся на втором пункте. Алойзи, с завтрашнего дня ты будешь исполнять должность министрона Дальнего Плавания и Первого Адмирала Флота. Пожалуйста, сделай так, чтобы завтра у нас имелся подходящий корабль и возглавь его команду. На остров Двойников поплывем втроем: я, Адась и пан Вероник. А вам, пан Левкойник, придется остаться здесь, чтобы позаботиться о дочерях. Итак, решено! Второго июля в полдень поднимаем якоря!
Речь пана Кляксы вызвала в семействе розовода неописуемую радость. Пан Левкойник подлетел к великому ученому и поцеловал его в ухо, сияющие девушки хлопали в ладоши, Георгина чихала как заведенная, а Роза кричала:
– Бкаво! Бкаво! Да здкаствует пан пкофессок!
– А теперь ступайте все в сад, – сказал пан Клякса. – Нам с Алойзи и Адамом необходимо провести морской совет. Прошу не мешать.
Когда мы остались одни, великий ученый достал из кармана свою автоматическую складную карту мира, разложил ее на столе и сказал:
– Вот, Алойзи, единственная в мире карта, на которой обозначены Адакотурада и другие страны, которые всякие неучи считают несуществующими. Здесь, на северо-запад от Адакотурады лежат Кактусовые острова. Дальше находится пролив Святого Панталыка… Оттуда мы выйдем в Нетихий океан и, обогнув Мыс Вечного Пера, буквально уткнемся носом в остров Двойников. Как видишь, расстояние относительно невелико.
Если взять курс несколько севернее, то по прямой это составит около трехсот адакотурадских морских миль. Так что все путешествие продлится не более восьми часов.
– Совершенно верно, – со знанием дела подтвердил Алойзи. – Я даже возьмусь плыть быстрее, чем позволяют правила морского движения в этом районе Нетихого океана. Во время плавания на «Микстурии» я научился кое-каким пиратским штучкам.
– Только не переборщи, – предупредил его пан Клякса.
Тут Алойзи осмотрелся, явно желая удостовериться, что никто не подслушивает, и зашептал:
– Пан профессор, с завтрашнего дня я – министрон… Если хотите, я свергну Кватерностера и объявлю вас королем Адакотурады.
Пан Клякса лишь рассмеялся от всей души.
– Алойзи, ты с ума сошел! – воскликнул он. – Тоже мне, придумал! Это все равно, что льву предложить стать тараканом! Я, свободный и независимый ученый, должен возложить на себя этот горшок, называемый короной? Я, Амброжи Клякса?!
Помолчав, он сурово добавил:
– Умоляю, Алойзи, без этих штучек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Королевский петух запел в третий раз.
– Аордиенция уркурнчена! – объявил министрон Двора.
Мы поклонились королю, попрощались с членами правительства и после взаимного обмена любезностями воспользовались приглашением на обед, дававшийся министроном Парамонтроном в Институте Яичницы.
Должен признаться, прием у Кватерностера I, хотя я и съел там несколько порций мороженого, нагнал на меня изрядную скуку. Я участвовал в работе пана Кляксы над созданием Алойзи с самого начала, еще в Академии. Научные теории великого ученого были мне известны, и ничего нового я не узнал. К тому же, по правде говоря, мне больше нравился прежний Алойзи, с его техническими недостатками, иногда выходивший из-под контроля пана Кляксы, строптивый и выкидывавший всевозможные нежданные каверзы. На мой взгляд, тогда он больше напоминал подлинного человека, чем сейчас. Устранение конструктивных дефектов лишило Алойзи фантазии – впрочем, именно этого пан Клякса и добивался.
Чтобы сократить путь, мы пошли напрямик мимо стадиона, где как раз проходил футбольный матч. Можете себе представить, с какой скоростью протекала игра, в которой участвовали трехногие полевые игроки и трехрукие вратари! Особенность местной игры заключалась в том, что засчитывались только голы, забитые средней ногой. Установить же наверняка, какой ногой был забит в ворота мяч, адакотурадским судьям никак не удавалось, и почти все матчи в Адакотураде заканчивались ничьей.
Мы с любопытством наблюдали за интересной игрой, как вдруг выбитый в аут мяч полетел в нашу сторону. Тут Алойзи молниеносным ударом нога отправил мяч под облака с такой силой, что и спустя десять минут тот еще не вернулся. Тогда мы пошли дальше, а игроки с болельщиками все еще ждали его возвращения, с раскрытыми ртами глядя в небо.
Оказавшись на улице, дочери пана Левкойника дали волю своим привычкам.
Гортензия говорила:
– Пан Адась, объясните, пожалуйста, почему король до сих пор не женился? Вероятно, потому, что никто из заморских принцесс не соглашается питаться одной яичницей.
Георгина беспрестанно чихала, распугивая бабочек, а Пиония сочинила длинный стих об Алойзи, заканчивавшийся такими словами:
Ой-злой Алойзлой плюх флот
А кашалот вмиг мозг жрет.
Наша милая поэтесса, похоже, хотела сказать, что Алойзи утопит флот, а его мозг станет добычей кашалотов. Впрочем, я не уверен, что хорошо растолковал смысл двустишья; к сожалению, я не слишком силен в поэзии. Пан Левкойник наверняка сделал бы это лучше меня.
Роза литературой не интересовалась. Как и родители, она любила цветы. Роза была старшей из дочерей пана Левкойника, и судя по его словам, отличалась поразительным сходством со своей матерью Мультифлорой. Да я и сам заметил, что этой девушке постоянно сопутствует аромат роз. Нос у нее был чуточку курносый, говорила она мало, зато любила напевать под нос веселые песенки. Пан Клякса охотно ей вторил, перебирая пальцами по губам и напевая свое «па-рам-пам-пам».
У этой очаровательной девушки был лишь один недостаток: вместо «р» она произносила «к». Так что себя она называла Козой, а не Розой, Вероника – Векоником. Роса в ее устах становилась косой, руку она превращала в куку, а коридор – в кокидок. Короля она называла Кватекностеком Пеквым, а моего колибри – Тки-Тки.
Вот и сейчас, входя на территорию Института Яичницы, она воскликнула:
– О, Тки-Тки пкилетел!
И в самом деле, колибри сел мне на плечо и шепнул на ухо кое-что важное. Я тут же дал ему несколько поручений и отправил обратно в город.
Вскоре мы сидели в дегустационном зале. Нам подали несколько сортов яичницы: с орехами, бананами, маком, горошком, морской капустой, рыбьей печенью и с креветками.
Я сидел между Алойзи и паном Кляксой, но в беседе участия не принимал, так как мной снова овладела тревога за родителей. Увидев мою озабоченность, пан Клякса извлек из кармана копилку памяти, приставил ее ко лбу и через некоторое время заявил:
– Дорогие друзья! Мы уже устроили дело Алойзи. Вопрос о репатриации сказандцев отпал сам собой. За Резеду можете не волноваться, я иду по ее следам. Остается только вызволить супругу пана Левкойника, Мультифлору, а также найти родителей Адама Несогласки. И наконец, надо принять решение относительно дальнейшей судьбы моей Академии. Остановимся на втором пункте. Алойзи, с завтрашнего дня ты будешь исполнять должность министрона Дальнего Плавания и Первого Адмирала Флота. Пожалуйста, сделай так, чтобы завтра у нас имелся подходящий корабль и возглавь его команду. На остров Двойников поплывем втроем: я, Адась и пан Вероник. А вам, пан Левкойник, придется остаться здесь, чтобы позаботиться о дочерях. Итак, решено! Второго июля в полдень поднимаем якоря!
Речь пана Кляксы вызвала в семействе розовода неописуемую радость. Пан Левкойник подлетел к великому ученому и поцеловал его в ухо, сияющие девушки хлопали в ладоши, Георгина чихала как заведенная, а Роза кричала:
– Бкаво! Бкаво! Да здкаствует пан пкофессок!
– А теперь ступайте все в сад, – сказал пан Клякса. – Нам с Алойзи и Адамом необходимо провести морской совет. Прошу не мешать.
Когда мы остались одни, великий ученый достал из кармана свою автоматическую складную карту мира, разложил ее на столе и сказал:
– Вот, Алойзи, единственная в мире карта, на которой обозначены Адакотурада и другие страны, которые всякие неучи считают несуществующими. Здесь, на северо-запад от Адакотурады лежат Кактусовые острова. Дальше находится пролив Святого Панталыка… Оттуда мы выйдем в Нетихий океан и, обогнув Мыс Вечного Пера, буквально уткнемся носом в остров Двойников. Как видишь, расстояние относительно невелико.
Если взять курс несколько севернее, то по прямой это составит около трехсот адакотурадских морских миль. Так что все путешествие продлится не более восьми часов.
– Совершенно верно, – со знанием дела подтвердил Алойзи. – Я даже возьмусь плыть быстрее, чем позволяют правила морского движения в этом районе Нетихого океана. Во время плавания на «Микстурии» я научился кое-каким пиратским штучкам.
– Только не переборщи, – предупредил его пан Клякса.
Тут Алойзи осмотрелся, явно желая удостовериться, что никто не подслушивает, и зашептал:
– Пан профессор, с завтрашнего дня я – министрон… Если хотите, я свергну Кватерностера и объявлю вас королем Адакотурады.
Пан Клякса лишь рассмеялся от всей души.
– Алойзи, ты с ума сошел! – воскликнул он. – Тоже мне, придумал! Это все равно, что льву предложить стать тараканом! Я, свободный и независимый ученый, должен возложить на себя этот горшок, называемый короной? Я, Амброжи Клякса?!
Помолчав, он сурово добавил:
– Умоляю, Алойзи, без этих штучек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37