– Как же он может все бросить! – горячилась Сьюзен. – Это же опасно! И мы не можем допустить, чтобы Морриган пробралась в дом! Неужели он не понимает?
– Но он прав, – сказал Колин. – Ты не можешь требовать, чтобы он и дальше нес потери за дело, которое ему безразлично.
– Безразлично? – переспросила Сьюзен. Когда ребята вернулись к Утекару, они увидели, что Мелинлас стоит рядом, охраняя его. Конь поставил уши торчком при виде ребят и положил свою морду Колину на плечо.
– Ну как он? – спросил Утекар.
– Мы его не видели, – ответил Колин. – Они сказали, что он ушел. И эльфы тоже собираются в дорогу.
– Он знал, что это произойдет сегодняшней ночью, – вздохнул Утекар. – Нам все равно было его не удержать.
– Но как он может идти тяжело раненный? – спросил Колин. – И почему он покинул коня?
– Конь ему больше не нужен, – ответил Утекар. – Он мог казаться вам странным человеком. Но он более, чем странный: он – один из Детей Дану, которые явились на землю, когда все здесь было молодо. Они были лучшими из людей.
– Он умер?
– Не в том смысле, как вы это понимаете, – сказал Утекар. – Скажи лучше, он поменял форму жизни. Дети Дану всегда оказываются поблизости от нас и тратят свои дни, помогая нам в достижении наших целей. Но на них лежит заклятие: они никогда не должны увидеть плодов своего труда. Потому что золото их натуры может тогда поблекнуть, победа может вскружить им голову. Их сила не должна служить только им самим и больше никому. Это могло бы их испортить.
Когда приближается минута ухода Детей Дану, появляется Собака, которую вы сегодня видели и слышали. Вой Оссара уводит их жизни в тень.
– Мне не верится, – произнес Колин. – Тогда все становится таким бессмысленным.
– Он ничего другого и не ожидал, – сказал Утекар. – И вовсе не грустил по этому поводу. Он еще вернется… Вы упомянули эльфов. Они, что, собираются уезжать?
– Они удирают! – с возмущением констатировала Сьюзен.
– Тогда я начинаю лучше о них думать.
– Ты? – изумилась Сьюзен. – Что это со всеми случилось? Но вы же не должны оставить победу за Морриган!
– А что я могу с ней поделать? – спросил Утекар. – Послушай. Колин с нами, и больше мы ничего не можем достичь, потому что Броллачана охраняет колдовство. Мы убили много бодаков и искоренили орды палугов. Я видел всего дюжину-другую, оставшихся в живых. Когда и этих не станет, Морриган обязательно явится сама. И для меня вовсе не время оставаться тут. Я не стыжусь признаться, что боюсь ее. И вовсе не жажду встречи с бодаками, я ранен и неспособен сражаться.
– Тогда я остаюсь здесь одна, – объявила Сьюзен.
– Ничего подобного, – сказал Утекар и стал пробираться к тому месту, где рухнул Пелис. Он вернулся, неся в руках его меч.
Лайос-альфары возвращались из цепи, строясь в колонну, поместив раненых в середину колонны и привязав их к седлам.
– Откуда они узнали, что надо строиться? – спросил Колин. – Никто не давал никакой команды. И никто из них, кроме Атлендора, ни разу не произнес ни слова.
– Это одна из их странностей, – сказал Утекар. – Они говорят друг с другом мысленно, и по некоторым их взглядам я ощутил, что они услышали то, что ни разу не сорвалось с моих губ.
Сьюзен нехотя села верхом на лошадь. Колин взобрался на Мелинласа, который по-видимому выбрал его к себе в хозяева. Вместе с Утекаром они присоединились к колонне эльфов.
Костры, в которые больше никто не подбрасывал веток, умирали.
Земля была усеяна телами и изломанным оружием. Дом стоял на прежнем месте. Сьюзен бросила взгляд на сцену своего поражения. Так ей теперь представились события уходящей ночи. В начале Колин был ее единственной целью, она совершила все возможное и невозможное ради него. Но сейчас у нее возникло такое чувство, что это было только первым шагом выполнения возложенного на нее долга. И вот теперь ее заставляли бросить все, не доведя до конца.
Лайос-альфары пустили коней в галоп. Если бы не их острые мечи и не менее острое зрение гнома, отступление сопровождалось бы большими потерями, потому что копья летели в них со всех сторон. И так, пока колонна не добралась до открытой местности, трое коней не досчитались всадников.
Последняя скачка
Лайос-альфары неслись в сторону Сияющей Вершины, и эта скачка напоминала разбушевавшуюся в марте бурю. Луна светила, а их глаза к ее свету были привычны. Беспокойство Сьюзен все возрастало. Уже тогда, когда они только начинали подъем, на нее напало тяжелое чувство, что все происходящее неправильно, и так не должно быть.
– Подождите! – закричала она.
Эльфы остановились, все взгляды устремились на нее.
– Мы должны вернуться. Иначе будет беда. Мы не должны позволить Морриган проникнуть в дом!
– Мы больше ничего не должны, – сказал Атлендор. – Вперед!
– Утекар, ты вернешься со мной?
– Моя сила заключена только в моем мече. Но я не могу им пока что владеть, – сказал Утекар. – И я боюсь Морриган больше, чем бесчестья. Поехали.
– Колин, а ты?
– Что с тобой, Сью? – спросил Колин. – Ты же знаешь, мы сделали все, что могли.
– Хорошо же!
Она развернула коня и помчалась в сторону Эррвуда.
– Сьюзен! – закричал Утекар.
– Она вернется, когда поймет, что мы не последовали за ней, – сказал Колин.
Но Сьюзен даже не оглянулась. Она подъехала к круглому холму в конце долины и, вместо того, чтобы объехать его справа, направилась налево, по узкой пешеходной тропинке.
– Она хочет зайти в дом! – закричал Колин и пришпорил Мелинласа, чтобы броситься вслед. Но Мелинлас не двинулся с места. И чем больше Колин прилагал усилий, тем меньше конь обращал на него внимания. Это не было просто упрямством, как иногда случается с лошадьми. Мелинлас был спокойным и послушным конем. Он просто не двигался, и все.
Колин спрыгнул с коня на вереск и побежал бегом. Утекар попытался последовать за ним, но Мелинлас лягнул его лошадь и оскалил зубы, так что та не осмелилась пошевелиться. А Утекар был слишком слаб, чтобы понадеяться на свои ноги. Лайос-альфары не двигались.
Тропинка заросла травой и была скользкой, ручей бежал по камням где-то там, внизу. Ветки хлестали Сьюзен по лицу, но все это казалось мелочью по сравнению с тем нестерпимым холодом, который опалял ее запястье.
Тропинка кончилась. Сьюзен оказалась перед домом. Там, возле дороги, бесформенная в своих длинных одеждах, окруженная бодаками и палугами, стояла Морриган.
Завидев Сьюзен, палуги и бодаки завизжали. Им она представилась неузнаваемо преобразившейся. Они задрожали от страха и скрылись в темноте. Но сияние браслета никак не действовало на Морриган. Ведьма подняла руку.
Только тогда, когда Сьюзен взглянула ведьме в глаза, светящиеся, как у совы, она осознала настоящую цену опасности. В их глубине дрожало и кружилось что-то черное-черное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35