е. к средствам борьбы с похмельем.
Широко распространено убеждение, что недомогание, ощущаемое на следующий день, объясняется тем, что похмелье — это абстинентный синдром (или синдром воздержания), ломка из-за отсутствия алкоголя. Это справедливо только для алкоголиков, физически зависимых от уровня октана в крови, которые должны пить, как рыбы, ежедневно.
В значении органическом и химическом похмелье — просто-напросто вредное последствие метаболизма алкоголя, переработка печенью поглощенного спирта для его последующего удаления из организма.
Мы пьем этиловый спирт или этанол с некоторой примесью ядовитого метанола. В ходе пьянки и после нее печень с помощью энзима, именуемого алкоголь-дегидрогеназа, перерабатывает алкоголь и превращает его в ацетальдегид — очень вредное химическое вещество, марш-бросок которого по кровеносным сосудам и составляет физическую сущность похмелья. Далее, другой энзим, ацетальдегид-дегидрогеназа, перерабатывает ацетальдегид в уксусную кислоту — химическое соединение, легко окисляющее ткани, и, в конце концов, покидающее тело через легкие в виде двуокиси углерода.
Проблема состоит в том, что печень совершает описанный процесс в свойственном ей, постоянном и не слишком быстром темпе, требующем долгих часов и многих усилий. Потому-то мы и страдаем от похмелья.
В ходе этой работы организм потребляет большое количество витамина В и С, калия, магния и цинка.
Через почки теряется много глюкозы.
Ко всему перечисленному следует прибавить сильное мочегонное действие алкоголя, вызывающее обезвоживание клеток.
Высыхание нервных клеток приводит к мигреням, а клеток желудочно-кишечного тракта — к тошноте.
Такова органическая и химическая сущность похмелья.
Но, кроме того, даже несколько (до шестнадцати) часов спустя после приема алкоголя электроэнцефалограмма показывает нарушения работы мозга.
Академические и классические описания ограничиваются физическим вредом, медицинские и научные исследования — органическими и химическими процессами, оставляя в стороне такой, думается, важный аспект, как психологические последствия, то есть, вызываемые похмельем нарушения умственной деятельности.
Именно этому я хочу посвятить сей трактат, или, точнее, сознавая ограниченность своих возможностей, скромные размышления.
Разумеется, психические нарушения есть следствие физического вреда от алкоголя, залитого «под завязку», результат разрушений, оставленных им в организме. Но давайте сосредоточимся на воздействии пьянства на сознание, на наш до сих пор непознанный мозг.
Каким образом описанные химические процессы влияют на электрическую и химическую активность мозга?
Как хозяйничает похмелье в области, расположенной выше носа и непосредственно за лбом, как оно действует на предлобную кору, управляющую мозгом, где, собственно, и варится на медленном огне чувство ответственности?
Как удается похмелью периодически извлекать из глубин нашего сознания мистера Хайда, притаившегося внутри каждого?
Насколько велик непоправимый ущерб, причиняемый бесчисленному множеству связей и комбинаций клеток мозга, и сколь серьезен вред для функционирования его молекул?
Каковы последствия утраты десятков тысяч нейронов, убитых пьянством?
Каждый мозг — вселенная, огромная и безграничная, а нервные клетки подобны звездам… Сколько вселенных, столько и мозгов.
Впрочем, оставим пантеизм.
Пусть наука, если сможет, ответит на вопросы, касающиеся механики, случайных сбоев и накапливающихся неполадок в работе мозга. Я же ограничусь описанием внешних, поведенческих отклонений и нарушений.
Порассуждаем о похмелье с чисто человеческих позиций.
Благодаря похмелью душа вступает в прямой контакт со всем лучшим и всем худшим, что есть в каждом из нас, общается с адом и раем.
Похмелье, как зубочистка, расковыривает самые черные дыры на дне души, о которых мы и сами не знаем или не осмеливаемся узнать, обнажает в темных глубинах каждого удивительные вещи: и такие, от которых буквально встают дыбом волосы, и гротескные, и низменные, наконец, изредка — возвышенные, чаще — патетические.
Иной раз похмелье, как и продиктовано одним из значений испанского слова resaca, превращает человека в настоящий мусор — существо низкопробное, аморальное и презираемое.
Обращаясь к высочайшим литературным источникам — прошу прощения за упоминание всуе Конрада, Маккарти, Диккенса, Набокова и Кафки — полагаю, что могу сослаться на них и определить похмелье, как некое месиво или рагу из «Сердца тьмы», «Кровавого меридиана», «Посмертных записок Пиквикского клуба», «Лолиты» и «Превращения».
Курц, судья Холден, Пиквик и Гумберт Гумберт маршируют плечом к плечу, взявшись за руки, по темной, вонючей улочке, сплошь в прокисших зловонных лужах, а где-то в самом ее конце осторожно подмигивает неоновым глазом мерзкий полузаброшенный бордель. Словно герои дурацкой телевизионной комедии положений, они ведут пошлую, банальную беседу.
"Казалось, что разом сорвали завесу. Я увидел на мраморном лице выражение мрачной гордости, печать деспотичной власти, самого низкого страха, самого полного и крайнего отчаянья. […] Что-то — образ ли, видение ли — заставило его едва слышно вскрикнуть; он крикнул дважды, почти шепотом:
— Ужас! Ужас!"
«Поутру солнце цвета мочи, похожее на чей-то гноящийся глаз, взглянуло сквозь пыльную завесу на мутный, застывший в бездействии мир […]….вызванное из небытия дьявольское королевство, на землю, с которой наступивший день стер все, не оставив ни дымка, ни развалин, как не оставляет следов кошмарный сон».
«Наш пламенный дух вынужден тащить тяжелую ношу: тюк, набитый суетными мирскими заботами и муками; если же дух ослабевает, груз становится неподъемным. И мы отступаем».
«Грязнейшая из моих поллюций была в тысячу раз чище, чем адюльтер, рожденный воображением писателя с сильно развитым мужским началом или же талантливого импотента. Мой мир раскололся».
«Многочисленные лапки, жалко-тоненькие по сравнению с объемистым туловищем, беспомощно дрожали перед его глазами».
Путешествие в самую сущность первобытного, неосознанного, коллективного ужаса по дороге, ведущей к Апокалипсису, в автомобиле аутизма, простодушия, тупости и эгоизма, во время которого необходимо внимательно следить за дорожными указателями, напоминающими о развращенности и мелочной скаредности, и беспокоиться, как бы руки не превратились в клешни. (ПУСТЬ ЧИТАТЕЛЬ ПРИБАВИТ К ОПИСАНИЮ САТАНИНСКОЕ ЗАВЫВАНИЕ, ОТДАЮЩЕЕСЯ В ГОТИЧЕСКИХ СВОДАХ, СУЕТЛИВОЕ МЕЛЬТЕШЕНИЕ МНОЖЕСТВА МАЛЕНЬКИХ СУЩЕСТВ, ТРЕСК ЖЕНСКИХ ПОДВЯЗОК И ЗАКОНСЕРВИРОВАННЫЙ СМЕХ).
Сравнительная терминология
Склонные к звукоподражательной и визуальной метафоре англичане называют его, как я уже упоминал, hangover, в буквальном переводе — «подвешенный на что-то», что заставляет меня вспомнить о словесном образе, придуманном будоражащим воображение героем очаровательного фильма Ивана Зулуэты «Вспышка».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Широко распространено убеждение, что недомогание, ощущаемое на следующий день, объясняется тем, что похмелье — это абстинентный синдром (или синдром воздержания), ломка из-за отсутствия алкоголя. Это справедливо только для алкоголиков, физически зависимых от уровня октана в крови, которые должны пить, как рыбы, ежедневно.
В значении органическом и химическом похмелье — просто-напросто вредное последствие метаболизма алкоголя, переработка печенью поглощенного спирта для его последующего удаления из организма.
Мы пьем этиловый спирт или этанол с некоторой примесью ядовитого метанола. В ходе пьянки и после нее печень с помощью энзима, именуемого алкоголь-дегидрогеназа, перерабатывает алкоголь и превращает его в ацетальдегид — очень вредное химическое вещество, марш-бросок которого по кровеносным сосудам и составляет физическую сущность похмелья. Далее, другой энзим, ацетальдегид-дегидрогеназа, перерабатывает ацетальдегид в уксусную кислоту — химическое соединение, легко окисляющее ткани, и, в конце концов, покидающее тело через легкие в виде двуокиси углерода.
Проблема состоит в том, что печень совершает описанный процесс в свойственном ей, постоянном и не слишком быстром темпе, требующем долгих часов и многих усилий. Потому-то мы и страдаем от похмелья.
В ходе этой работы организм потребляет большое количество витамина В и С, калия, магния и цинка.
Через почки теряется много глюкозы.
Ко всему перечисленному следует прибавить сильное мочегонное действие алкоголя, вызывающее обезвоживание клеток.
Высыхание нервных клеток приводит к мигреням, а клеток желудочно-кишечного тракта — к тошноте.
Такова органическая и химическая сущность похмелья.
Но, кроме того, даже несколько (до шестнадцати) часов спустя после приема алкоголя электроэнцефалограмма показывает нарушения работы мозга.
Академические и классические описания ограничиваются физическим вредом, медицинские и научные исследования — органическими и химическими процессами, оставляя в стороне такой, думается, важный аспект, как психологические последствия, то есть, вызываемые похмельем нарушения умственной деятельности.
Именно этому я хочу посвятить сей трактат, или, точнее, сознавая ограниченность своих возможностей, скромные размышления.
Разумеется, психические нарушения есть следствие физического вреда от алкоголя, залитого «под завязку», результат разрушений, оставленных им в организме. Но давайте сосредоточимся на воздействии пьянства на сознание, на наш до сих пор непознанный мозг.
Каким образом описанные химические процессы влияют на электрическую и химическую активность мозга?
Как хозяйничает похмелье в области, расположенной выше носа и непосредственно за лбом, как оно действует на предлобную кору, управляющую мозгом, где, собственно, и варится на медленном огне чувство ответственности?
Как удается похмелью периодически извлекать из глубин нашего сознания мистера Хайда, притаившегося внутри каждого?
Насколько велик непоправимый ущерб, причиняемый бесчисленному множеству связей и комбинаций клеток мозга, и сколь серьезен вред для функционирования его молекул?
Каковы последствия утраты десятков тысяч нейронов, убитых пьянством?
Каждый мозг — вселенная, огромная и безграничная, а нервные клетки подобны звездам… Сколько вселенных, столько и мозгов.
Впрочем, оставим пантеизм.
Пусть наука, если сможет, ответит на вопросы, касающиеся механики, случайных сбоев и накапливающихся неполадок в работе мозга. Я же ограничусь описанием внешних, поведенческих отклонений и нарушений.
Порассуждаем о похмелье с чисто человеческих позиций.
Благодаря похмелью душа вступает в прямой контакт со всем лучшим и всем худшим, что есть в каждом из нас, общается с адом и раем.
Похмелье, как зубочистка, расковыривает самые черные дыры на дне души, о которых мы и сами не знаем или не осмеливаемся узнать, обнажает в темных глубинах каждого удивительные вещи: и такие, от которых буквально встают дыбом волосы, и гротескные, и низменные, наконец, изредка — возвышенные, чаще — патетические.
Иной раз похмелье, как и продиктовано одним из значений испанского слова resaca, превращает человека в настоящий мусор — существо низкопробное, аморальное и презираемое.
Обращаясь к высочайшим литературным источникам — прошу прощения за упоминание всуе Конрада, Маккарти, Диккенса, Набокова и Кафки — полагаю, что могу сослаться на них и определить похмелье, как некое месиво или рагу из «Сердца тьмы», «Кровавого меридиана», «Посмертных записок Пиквикского клуба», «Лолиты» и «Превращения».
Курц, судья Холден, Пиквик и Гумберт Гумберт маршируют плечом к плечу, взявшись за руки, по темной, вонючей улочке, сплошь в прокисших зловонных лужах, а где-то в самом ее конце осторожно подмигивает неоновым глазом мерзкий полузаброшенный бордель. Словно герои дурацкой телевизионной комедии положений, они ведут пошлую, банальную беседу.
"Казалось, что разом сорвали завесу. Я увидел на мраморном лице выражение мрачной гордости, печать деспотичной власти, самого низкого страха, самого полного и крайнего отчаянья. […] Что-то — образ ли, видение ли — заставило его едва слышно вскрикнуть; он крикнул дважды, почти шепотом:
— Ужас! Ужас!"
«Поутру солнце цвета мочи, похожее на чей-то гноящийся глаз, взглянуло сквозь пыльную завесу на мутный, застывший в бездействии мир […]….вызванное из небытия дьявольское королевство, на землю, с которой наступивший день стер все, не оставив ни дымка, ни развалин, как не оставляет следов кошмарный сон».
«Наш пламенный дух вынужден тащить тяжелую ношу: тюк, набитый суетными мирскими заботами и муками; если же дух ослабевает, груз становится неподъемным. И мы отступаем».
«Грязнейшая из моих поллюций была в тысячу раз чище, чем адюльтер, рожденный воображением писателя с сильно развитым мужским началом или же талантливого импотента. Мой мир раскололся».
«Многочисленные лапки, жалко-тоненькие по сравнению с объемистым туловищем, беспомощно дрожали перед его глазами».
Путешествие в самую сущность первобытного, неосознанного, коллективного ужаса по дороге, ведущей к Апокалипсису, в автомобиле аутизма, простодушия, тупости и эгоизма, во время которого необходимо внимательно следить за дорожными указателями, напоминающими о развращенности и мелочной скаредности, и беспокоиться, как бы руки не превратились в клешни. (ПУСТЬ ЧИТАТЕЛЬ ПРИБАВИТ К ОПИСАНИЮ САТАНИНСКОЕ ЗАВЫВАНИЕ, ОТДАЮЩЕЕСЯ В ГОТИЧЕСКИХ СВОДАХ, СУЕТЛИВОЕ МЕЛЬТЕШЕНИЕ МНОЖЕСТВА МАЛЕНЬКИХ СУЩЕСТВ, ТРЕСК ЖЕНСКИХ ПОДВЯЗОК И ЗАКОНСЕРВИРОВАННЫЙ СМЕХ).
Сравнительная терминология
Склонные к звукоподражательной и визуальной метафоре англичане называют его, как я уже упоминал, hangover, в буквальном переводе — «подвешенный на что-то», что заставляет меня вспомнить о словесном образе, придуманном будоражащим воображение героем очаровательного фильма Ивана Зулуэты «Вспышка».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41