На аэродромы прямо в заводской упаковке доставлялись самолеты. Царили хаос и неразбериха. На разгрузку эшелонов сгонялись колхозники из ближайших деревень, в основном прибалты, поляки и западные украинцы. Возрастала опасность диверсий. Особые отделы работали в мыле.
Становилось плохо от одной мысли, что на все это неожиданно может обрушиться немецкая авиация.
Генеральный штаб прекратил военно-научную деятельность. Не собирались конференции с командующими фронтами и командирами для теоретической отработки возможных вариантов развития событий и выявления опгимального.
Командующие армиями, корпусами и дивизиями ничего не знали о предстоящих им задачах. От лежащих в сейфах запечатанных конвертов с надписью «Вскрыть по получении сигнала „Гроза“» веяло холодной мистикой. Но если командармы, периодически призываемые на окружные командно-штабные игры, еще о чем-то были осведомлены, то уровнем ниже царили одни догадки и общие понятия.
На всем протяжении границы не существовало оборудованного предполья. Целая армия заключенных была согнана на строительство УРов, но не делала практически ничего. Боевые позиции не были защищены ни заградительными сооружениями, ни минными полями, хотя мин имелось огромное количество. На предложение некоторых командующих армиями минировать предполье, маршал Кулик сделал следующее разъяснение:
«Мины имеют впечатляющий успех, но они - оружие слабых, тех, кто обороняется. Нам же нужны не столько мины, сколько средства разминирования, когда мы пойдем вперед...» Все это видел и понимал подполковник Новобранец. Он был уверен, что Сталину ничего неизвестно об истинном положении на границе. Во-первых, ему не докладывают истинную обстановку, а, во-вторых, будучи сугубо штатским человеком, вождь партии и народа просто не в состоянии разобраться во всех этих, специфически военных вопросах, легкомысленно отданных им на откуп совершенно безграмотным в военном отношении людям. Из Генштаба изгнан даже Шапошников. Ничего не слышно о Мерецкове.
Новобранец, не задумываясь, отдал бы несколько лет жизни, чтобы иметь возможность в спокойной обстановке выступить с обстоятельным докладом перед товарищем Сталиным и членами Политбюро, объяснив им, что армия и страна стремительно скатываются в ловушку, чреватую военной катастрофой. Но это, разумеется, было совершенно невозможно осуществить.
Слишком маленьким человеком был подполковник Новобранец, несмотря на то, что все основные военные тайны обеих противостоящих сторон шли через его отдел и через его аналитический мозг.
Мы не знаем даже, почему он, окончив академии Фрунзе и Генштаба, оставался подполковником, хотя его однокашники уже командовали армиями и военными академиями.
Только никого из них не было в Генштабе, где вместе с Жуковым делами заправляли генералы Василевский и Ватутин, также не имевшие соответствующего образования (Василевский прослушал всего один курс АГШ) и опыта.
Но Новобранец не сдавался. Он снова решил действовать через голову Голикова, чтобы его материалы пришли непосредственно к Жукову.
Но Жуков - это был не Мерецков.
Он позвонил Голикову и, гневно дыша в трубку, сказал:
- Ты, Голиков, вот что... Ты наведи, наконец, порядок в своем хозяйстве. Долго твои паникеры и провокаторы буду г через твою голову передавать мне английскую «дезу» и пугать тут нас всех. Разберись и доложи!
Осунувшийся, с красными от бессонницы глазами подполковник Новобранец продолжал сутками напролет сидеть в своем кабинете, зарывшись в горы непрерывно поступающей разведывательной информации, когда 21 мая к нему вошел незнакомый генерал.
Фамилия генерала была Дронов. Он объявил, что назначен новым начальником информотдела ГРУ.
- Для вас, кажется, это неожиданность? - спросил Дронов, взглянув на побледневшее и исказившееся лицо Новобранца.
Взяв себя в руки, подполковник признался, что, да, полная неожиданность. Его не предупредили даже устно. Хотя ждал этого (и похуже) каждый день. Он позвонил Голикову и спросил, когда сдавать дела.
Затем подполковника вызвали в отдел кадров и предложили отправиться в отпуск.
Новобранец ответил, что уже был в отпуску, а два отпуска в год не полагается.
- Ничего, - засмеялся начальник отдела кадров полковник Кондратов, -в нашей системе полагается. Тем более, что вам придется провести его в Одессе в доме отдыха Разведупра.
Подполковник понял в чем дело. Одесский дом отдыха закрытого типа предназначался для разведчиков, о судьбе которых еще не было принято окончательного решения. Иногда люди возвращались оттуда на службу, но чаще всего пропадали навсегда.
В начале июня подполковник отправился «отдыхать». Ему повезло, о нем забыли, и он «отдыхал» до самого начала войны...
21 мая немецкое радио объявило о вторжении на остров Крит. Вторжение проводилось с моря и воздуха. Парашютисты генерала Штуденга были высажены на остров совершенно неожиданно для англичан, хотя разведка уже три недели предупреждала командование о подготовке немцами подобной операции.
Первая волна десантников, высаженная на парашютах с огромных десантных планеров для захвата английского аэродрома Малем, сразу же встретила ожесточенное сопротивление.
Один батальон десантников, сброшенный восточнее аэродрома, попал под убийственный огонь англичан с господствующих высот и был почти полностью уничтожен во время высадки.
Еще один воздушно-десантный полк, сброшенный подальше от аэродрома, хотя и не понес тяжелых потерь, но никак не мог соединиться с остатками двух батальонов первого полка.
Еще хуже сложилась обстановка у второй волны десантников, чьей задачей был захват аэродромов Ретимноне и Гераклионе. Предварительный налет бомбардировщиков не только не смял обороны англичан, а привел ее в состояние наивысшей готовности. Высадившихся на парашютах уничтожали кинжальным пулеметным огнем. Огромные десантные планеры, которые несли каждый до сотни десантников, сидевших в три яруса, со страшным треском разваливались, наткнувшись на специальные преграды, превращаясь в страшную смесь из деревянных обломков и месива человеческих тел.
Небольшие, отрезанные друг от друга, группы немецких парашютистов, заняли круговую оборону, не позволяя противнику уничтожить себя окончательно. К исходу 20 мая ничто еще не говорило об успехе вторжения.
Утром 21 мая немцам удалось высадить с воздуха истребительно-противотанковый дивизион парашютной дивизии и еще один батальон, сформированный из остатков этой дивизии. На позиции англичан волна за волной стали обрушиваться пикирующие бомбардировщики, переброшенные на итальянский остров Сарпанто.
Под их прикрытием десантникам удалось захватить полосу аэродрома Малем, где к полудню начали приземляться транспортные самолеты с первыми подразделениями альпийских стрелков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
Становилось плохо от одной мысли, что на все это неожиданно может обрушиться немецкая авиация.
Генеральный штаб прекратил военно-научную деятельность. Не собирались конференции с командующими фронтами и командирами для теоретической отработки возможных вариантов развития событий и выявления опгимального.
Командующие армиями, корпусами и дивизиями ничего не знали о предстоящих им задачах. От лежащих в сейфах запечатанных конвертов с надписью «Вскрыть по получении сигнала „Гроза“» веяло холодной мистикой. Но если командармы, периодически призываемые на окружные командно-штабные игры, еще о чем-то были осведомлены, то уровнем ниже царили одни догадки и общие понятия.
На всем протяжении границы не существовало оборудованного предполья. Целая армия заключенных была согнана на строительство УРов, но не делала практически ничего. Боевые позиции не были защищены ни заградительными сооружениями, ни минными полями, хотя мин имелось огромное количество. На предложение некоторых командующих армиями минировать предполье, маршал Кулик сделал следующее разъяснение:
«Мины имеют впечатляющий успех, но они - оружие слабых, тех, кто обороняется. Нам же нужны не столько мины, сколько средства разминирования, когда мы пойдем вперед...» Все это видел и понимал подполковник Новобранец. Он был уверен, что Сталину ничего неизвестно об истинном положении на границе. Во-первых, ему не докладывают истинную обстановку, а, во-вторых, будучи сугубо штатским человеком, вождь партии и народа просто не в состоянии разобраться во всех этих, специфически военных вопросах, легкомысленно отданных им на откуп совершенно безграмотным в военном отношении людям. Из Генштаба изгнан даже Шапошников. Ничего не слышно о Мерецкове.
Новобранец, не задумываясь, отдал бы несколько лет жизни, чтобы иметь возможность в спокойной обстановке выступить с обстоятельным докладом перед товарищем Сталиным и членами Политбюро, объяснив им, что армия и страна стремительно скатываются в ловушку, чреватую военной катастрофой. Но это, разумеется, было совершенно невозможно осуществить.
Слишком маленьким человеком был подполковник Новобранец, несмотря на то, что все основные военные тайны обеих противостоящих сторон шли через его отдел и через его аналитический мозг.
Мы не знаем даже, почему он, окончив академии Фрунзе и Генштаба, оставался подполковником, хотя его однокашники уже командовали армиями и военными академиями.
Только никого из них не было в Генштабе, где вместе с Жуковым делами заправляли генералы Василевский и Ватутин, также не имевшие соответствующего образования (Василевский прослушал всего один курс АГШ) и опыта.
Но Новобранец не сдавался. Он снова решил действовать через голову Голикова, чтобы его материалы пришли непосредственно к Жукову.
Но Жуков - это был не Мерецков.
Он позвонил Голикову и, гневно дыша в трубку, сказал:
- Ты, Голиков, вот что... Ты наведи, наконец, порядок в своем хозяйстве. Долго твои паникеры и провокаторы буду г через твою голову передавать мне английскую «дезу» и пугать тут нас всех. Разберись и доложи!
Осунувшийся, с красными от бессонницы глазами подполковник Новобранец продолжал сутками напролет сидеть в своем кабинете, зарывшись в горы непрерывно поступающей разведывательной информации, когда 21 мая к нему вошел незнакомый генерал.
Фамилия генерала была Дронов. Он объявил, что назначен новым начальником информотдела ГРУ.
- Для вас, кажется, это неожиданность? - спросил Дронов, взглянув на побледневшее и исказившееся лицо Новобранца.
Взяв себя в руки, подполковник признался, что, да, полная неожиданность. Его не предупредили даже устно. Хотя ждал этого (и похуже) каждый день. Он позвонил Голикову и спросил, когда сдавать дела.
Затем подполковника вызвали в отдел кадров и предложили отправиться в отпуск.
Новобранец ответил, что уже был в отпуску, а два отпуска в год не полагается.
- Ничего, - засмеялся начальник отдела кадров полковник Кондратов, -в нашей системе полагается. Тем более, что вам придется провести его в Одессе в доме отдыха Разведупра.
Подполковник понял в чем дело. Одесский дом отдыха закрытого типа предназначался для разведчиков, о судьбе которых еще не было принято окончательного решения. Иногда люди возвращались оттуда на службу, но чаще всего пропадали навсегда.
В начале июня подполковник отправился «отдыхать». Ему повезло, о нем забыли, и он «отдыхал» до самого начала войны...
21 мая немецкое радио объявило о вторжении на остров Крит. Вторжение проводилось с моря и воздуха. Парашютисты генерала Штуденга были высажены на остров совершенно неожиданно для англичан, хотя разведка уже три недели предупреждала командование о подготовке немцами подобной операции.
Первая волна десантников, высаженная на парашютах с огромных десантных планеров для захвата английского аэродрома Малем, сразу же встретила ожесточенное сопротивление.
Один батальон десантников, сброшенный восточнее аэродрома, попал под убийственный огонь англичан с господствующих высот и был почти полностью уничтожен во время высадки.
Еще один воздушно-десантный полк, сброшенный подальше от аэродрома, хотя и не понес тяжелых потерь, но никак не мог соединиться с остатками двух батальонов первого полка.
Еще хуже сложилась обстановка у второй волны десантников, чьей задачей был захват аэродромов Ретимноне и Гераклионе. Предварительный налет бомбардировщиков не только не смял обороны англичан, а привел ее в состояние наивысшей готовности. Высадившихся на парашютах уничтожали кинжальным пулеметным огнем. Огромные десантные планеры, которые несли каждый до сотни десантников, сидевших в три яруса, со страшным треском разваливались, наткнувшись на специальные преграды, превращаясь в страшную смесь из деревянных обломков и месива человеческих тел.
Небольшие, отрезанные друг от друга, группы немецких парашютистов, заняли круговую оборону, не позволяя противнику уничтожить себя окончательно. К исходу 20 мая ничто еще не говорило об успехе вторжения.
Утром 21 мая немцам удалось высадить с воздуха истребительно-противотанковый дивизион парашютной дивизии и еще один батальон, сформированный из остатков этой дивизии. На позиции англичан волна за волной стали обрушиваться пикирующие бомбардировщики, переброшенные на итальянский остров Сарпанто.
Под их прикрытием десантникам удалось захватить полосу аэродрома Малем, где к полудню начали приземляться транспортные самолеты с первыми подразделениями альпийских стрелков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148