Кроме того, я сделаю все, что могу, чтобы добыть координаты Новы, потому что найти лагерь в тропических лесах континента — задача практически невыполнимая.
В гостиницу я решил не возвращаться. Если мы действительно были с Оскаром мишенью, лучшего стрельбища, чем отель «Сансет вэлли» и не придумаешь. Во-первых, людям из красного фургона известно, что мы остановились именно там, поскольку номер был заказан ими же. Во-вторых, тихий загородный отельчик с симпатичной и внимательной администрацией, которая всегда готова вручить друзьям постояльцев запасные ключи, — разве это не удобно?
Вместо этого мы отправились на крошечную квартирку, ключ от которой нам дал Николас Дани.
21
Дежурство было тягостным и бесконечным, как неудачный брак. Два нарка с ножевыми ранами. Не могли разделить одну дозу героина на двоих. Зашивая раны, доктор Пуласки подумал, что занимается на редкость бессмысленным делом. Как только они придут в себя, снова начнут просить, требовать, угрожать — им нужна будет очередная доза белого снадобья.
Интеллигентный старичок, у которого кто-то хотел отнять на улице бумажник. Вместо того чтобы извиниться за то, что в бумажнике так мало денег, старичок стал звать на помощь и получил ее в виде удара кулаком по носу. Скорее даже кулачищем, потому что кости переносицы были раздроблены, нос свернут на сторону. Плюс легкое сотрясение мозга. И все за двенадцать НД.
Ребенок, сбитый машиной. Элегантно одетый джентльмен с четырьмя перстнями на жирных пальцах и пятью автоматными пулями в груди. Как будто не могли его отвезти прямо в морг…
Доктор Пуласки в последний раз не спеша вымыл руки. Каждый палец в отдельности — привычка Можно было идти домой. Он доплелся до дежурной комнаты, снял халат. Он устал. Раньше случалось оставаться на ногах по две смены — и ничего. А теперь стал уставать. И не определишь сразу, где накапливается усталость. Ломит спину, хочется расправить плечи, поглубже вздохнуть, но плечи не расправляются.
Доктор Пуласки вытащил из кармана пачку мариси. Единственное, что приносит успокоение и поднимает тонус — сигарета с марихуаной.
Вечно сестры оставляют включенным телевизор. Доктор Пуласки хотел было протянуть руку, чтобы выключить его, но на экране загорелся зеленый глаз — «Око». Новости. Черт с ними. Пусть будут новости, хотя новости-то все далеко не новые: чья-то грандиозная свадьба. «Господи, — подумал доктор, — хоть бы раз показали не свадьбу, а развод». Новые весенние модели электромобилей. Волнения безработных.
Внезапно доктор Пуласки выпрямился. Из зеленого «шеворда» вылезли двое. Какой-то тип и Оскар Клевинджер. Тот, у которого была раздавлена нога и рука во время катастрофы на монорельсе. И которого забрал из больницы его отец. Надменная скотина. Миллионер. Оскар Клевинджер шагнул навстречу отцу и вскинул руки для объятия.
Доктор Пуласки едва успел вскочить и ткнуть пальцем в кнопку стоп-кадра. Оскар Клевинджер застыл с поднятыми руками. Двумя здоровыми руками. Стоя на двух здоровых ногах.
Может быть, протезы? Но доктор Пуласки знал, как выглядят люди с протезами всего через два с небольшим месяца после ампутации руки и ноги. Недаром он двадцать лет был хирургом.
Этого не могло быть. Кости не могли срастись. Там же не было костей. Он вспомнил рентгеновский снимок.
Этого не могло быть. Никогда. И то, что в стоп-кадре стоял улыбающийся Оскар Клевинджер, стоял на здоровых ногах, подняв здоровые руки, было для доктора Пуласки оскорбительно. Оскорбительным было то, что он, хирург с двадцатилетним стажем, считает это невозможным, а телевизор доказывает обратное. Он оказался в дураках, а эта богатая сволочь обнимает сына. Они всегда правы. Те, у кого есть деньги.
Он затянулся мариси, выключил телевизор, но Оскар Клевинджер по-прежнему издевательски поднимал и опускал руки. Доктор Пуласки знал, что не найдет себе места, пока не увидит Оскара Клевинджера собственными глазами.
Он взял телефонную книгу, нашел номер Генри Клевинджера. Чей-то до омерзения вежливый голос сказал, что Оскара Клевинджера в доме отца сейчас нет, а адреса его резиденции в настоящее время он сообщить не может.
Он позвонил знакомому лейтенанту в городскую полицию и попросил узнать, где остановился Оскар Клевинджер. Через пятнадцать минут тот позвонил сам и назвал гостиницу.
Через полчаса Пуласки уже поставил машину на стоянке и вошел в вестибюль.
— Мне нужен Оскар Клевинджер, — сказал он молодому портье с боксерскими плечами.
— Одну секундочку, — пробормотал портье и поднял телефонную трубку. — Это портье. К мистеру Клевинджеру посетитель… Простите, — он повернулся к доктору Пуласки, — как ваше имя?
— Доктор Пуласки. Оскар Клевинджер лежал у меня в больнице.
— Доктор Пуласки, — повторил портье в трубку, выслушал ответ и кивнул доктору. — Пожалуйста, третий этаж, семнадцатая комната. Лифт налево, прошу вас.
Портье проворно выскочил из-за стойки и почтительно повел доктора к лифту.
«Боже правый, — подумал доктор Пуласки, — неужели же еще осталось такое обслуживание?»
Портье пропустил доктора вперед и захлопнул за ним дверцы. Лифт мягко вознесся и тут же затормозил.
Триста семнадцатая комната была прямо напротив лифта, и доктор Пуласки вдруг подумал, что будет выглядеть довольно глупо, когда спросит у Оскара Клевинджера, почему у него сгибаются правая нога и правая рука, хотя делать этого не должны. Но он уже поднял руку, чтобы постучать в дверь с красивым медным номером, и знал, что отступать поздно.
Однако он так и не постучал. Дверь сама распахнулась навстречу ему.
— Пожалуйста, доктор, заходите.
— Спасибо, — кивнул доктор и вошел в маленькую прихожую.
Человек, впустивший его, повернул в двери ключ.
— Мне нужен Оскар Клевинджер, — неуверенно сказал доктор Пуласки. — Я понял внизу, что он сейчас у себя.
— Кто вы такой?
— Я уже называл себя портье. Доктор Пуласки. Мистер Клевинджер-младший попал ко мне в больницу некоторое время тому назад после катастрофы на монорельсе…
— Ну, а зачем он вам? — подозрительно спросил человек, заперший дверь. Он чем-то напоминал портье. Может быть, тем, что у него были такие же мощные плечи и слегка сонные глаза. Доктор Пуласки вдруг почувствовал, как а нем шевельнулась тревога, но он тут же отогнал ее.
— Ну, я же врач, вы понимаете… Меня интересует состояние его здоровья.
— Зачем он вам? — тупо повторил вопрос человек с сонными глазами.
— Я же вам только что ответил. Если его нет, я не настаиваю… — доктор Пуласки повернулся к двери. Сердце его колотилось, и дыхание стало прерывистым.
— Последний раз спрашиваю, зачем он вам? Кто вас прислал? Он сам? Или второй? Где они?
— Позволите, позвольте, — доктора охватила паника, и он тоскливо подумал, что нужно было все-таки выключить телевизор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
В гостиницу я решил не возвращаться. Если мы действительно были с Оскаром мишенью, лучшего стрельбища, чем отель «Сансет вэлли» и не придумаешь. Во-первых, людям из красного фургона известно, что мы остановились именно там, поскольку номер был заказан ими же. Во-вторых, тихий загородный отельчик с симпатичной и внимательной администрацией, которая всегда готова вручить друзьям постояльцев запасные ключи, — разве это не удобно?
Вместо этого мы отправились на крошечную квартирку, ключ от которой нам дал Николас Дани.
21
Дежурство было тягостным и бесконечным, как неудачный брак. Два нарка с ножевыми ранами. Не могли разделить одну дозу героина на двоих. Зашивая раны, доктор Пуласки подумал, что занимается на редкость бессмысленным делом. Как только они придут в себя, снова начнут просить, требовать, угрожать — им нужна будет очередная доза белого снадобья.
Интеллигентный старичок, у которого кто-то хотел отнять на улице бумажник. Вместо того чтобы извиниться за то, что в бумажнике так мало денег, старичок стал звать на помощь и получил ее в виде удара кулаком по носу. Скорее даже кулачищем, потому что кости переносицы были раздроблены, нос свернут на сторону. Плюс легкое сотрясение мозга. И все за двенадцать НД.
Ребенок, сбитый машиной. Элегантно одетый джентльмен с четырьмя перстнями на жирных пальцах и пятью автоматными пулями в груди. Как будто не могли его отвезти прямо в морг…
Доктор Пуласки в последний раз не спеша вымыл руки. Каждый палец в отдельности — привычка Можно было идти домой. Он доплелся до дежурной комнаты, снял халат. Он устал. Раньше случалось оставаться на ногах по две смены — и ничего. А теперь стал уставать. И не определишь сразу, где накапливается усталость. Ломит спину, хочется расправить плечи, поглубже вздохнуть, но плечи не расправляются.
Доктор Пуласки вытащил из кармана пачку мариси. Единственное, что приносит успокоение и поднимает тонус — сигарета с марихуаной.
Вечно сестры оставляют включенным телевизор. Доктор Пуласки хотел было протянуть руку, чтобы выключить его, но на экране загорелся зеленый глаз — «Око». Новости. Черт с ними. Пусть будут новости, хотя новости-то все далеко не новые: чья-то грандиозная свадьба. «Господи, — подумал доктор, — хоть бы раз показали не свадьбу, а развод». Новые весенние модели электромобилей. Волнения безработных.
Внезапно доктор Пуласки выпрямился. Из зеленого «шеворда» вылезли двое. Какой-то тип и Оскар Клевинджер. Тот, у которого была раздавлена нога и рука во время катастрофы на монорельсе. И которого забрал из больницы его отец. Надменная скотина. Миллионер. Оскар Клевинджер шагнул навстречу отцу и вскинул руки для объятия.
Доктор Пуласки едва успел вскочить и ткнуть пальцем в кнопку стоп-кадра. Оскар Клевинджер застыл с поднятыми руками. Двумя здоровыми руками. Стоя на двух здоровых ногах.
Может быть, протезы? Но доктор Пуласки знал, как выглядят люди с протезами всего через два с небольшим месяца после ампутации руки и ноги. Недаром он двадцать лет был хирургом.
Этого не могло быть. Кости не могли срастись. Там же не было костей. Он вспомнил рентгеновский снимок.
Этого не могло быть. Никогда. И то, что в стоп-кадре стоял улыбающийся Оскар Клевинджер, стоял на здоровых ногах, подняв здоровые руки, было для доктора Пуласки оскорбительно. Оскорбительным было то, что он, хирург с двадцатилетним стажем, считает это невозможным, а телевизор доказывает обратное. Он оказался в дураках, а эта богатая сволочь обнимает сына. Они всегда правы. Те, у кого есть деньги.
Он затянулся мариси, выключил телевизор, но Оскар Клевинджер по-прежнему издевательски поднимал и опускал руки. Доктор Пуласки знал, что не найдет себе места, пока не увидит Оскара Клевинджера собственными глазами.
Он взял телефонную книгу, нашел номер Генри Клевинджера. Чей-то до омерзения вежливый голос сказал, что Оскара Клевинджера в доме отца сейчас нет, а адреса его резиденции в настоящее время он сообщить не может.
Он позвонил знакомому лейтенанту в городскую полицию и попросил узнать, где остановился Оскар Клевинджер. Через пятнадцать минут тот позвонил сам и назвал гостиницу.
Через полчаса Пуласки уже поставил машину на стоянке и вошел в вестибюль.
— Мне нужен Оскар Клевинджер, — сказал он молодому портье с боксерскими плечами.
— Одну секундочку, — пробормотал портье и поднял телефонную трубку. — Это портье. К мистеру Клевинджеру посетитель… Простите, — он повернулся к доктору Пуласки, — как ваше имя?
— Доктор Пуласки. Оскар Клевинджер лежал у меня в больнице.
— Доктор Пуласки, — повторил портье в трубку, выслушал ответ и кивнул доктору. — Пожалуйста, третий этаж, семнадцатая комната. Лифт налево, прошу вас.
Портье проворно выскочил из-за стойки и почтительно повел доктора к лифту.
«Боже правый, — подумал доктор Пуласки, — неужели же еще осталось такое обслуживание?»
Портье пропустил доктора вперед и захлопнул за ним дверцы. Лифт мягко вознесся и тут же затормозил.
Триста семнадцатая комната была прямо напротив лифта, и доктор Пуласки вдруг подумал, что будет выглядеть довольно глупо, когда спросит у Оскара Клевинджера, почему у него сгибаются правая нога и правая рука, хотя делать этого не должны. Но он уже поднял руку, чтобы постучать в дверь с красивым медным номером, и знал, что отступать поздно.
Однако он так и не постучал. Дверь сама распахнулась навстречу ему.
— Пожалуйста, доктор, заходите.
— Спасибо, — кивнул доктор и вошел в маленькую прихожую.
Человек, впустивший его, повернул в двери ключ.
— Мне нужен Оскар Клевинджер, — неуверенно сказал доктор Пуласки. — Я понял внизу, что он сейчас у себя.
— Кто вы такой?
— Я уже называл себя портье. Доктор Пуласки. Мистер Клевинджер-младший попал ко мне в больницу некоторое время тому назад после катастрофы на монорельсе…
— Ну, а зачем он вам? — подозрительно спросил человек, заперший дверь. Он чем-то напоминал портье. Может быть, тем, что у него были такие же мощные плечи и слегка сонные глаза. Доктор Пуласки вдруг почувствовал, как а нем шевельнулась тревога, но он тут же отогнал ее.
— Ну, я же врач, вы понимаете… Меня интересует состояние его здоровья.
— Зачем он вам? — тупо повторил вопрос человек с сонными глазами.
— Я же вам только что ответил. Если его нет, я не настаиваю… — доктор Пуласки повернулся к двери. Сердце его колотилось, и дыхание стало прерывистым.
— Последний раз спрашиваю, зачем он вам? Кто вас прислал? Он сам? Или второй? Где они?
— Позволите, позвольте, — доктора охватила паника, и он тоскливо подумал, что нужно было все-таки выключить телевизор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34