С. Странно. Но когда его бывшие соратники оказывались здесь – они начинали пользоваться другими именами.
М. Не только. Они меняли свои имена и из политических соображений. К примеру, Троцкий был в действительности Бронштейн, Ленин был Ульянов, а Сталин известен как Джугашвили. Но большинство из тех, кто менял фамилии, были евреями, которые хотели казаться более русскими. Это делалось ими для запутывания следов. У меня было несколько способных людей из советской разведки, они должны были предоставить нам списки со всеми именами каждого советского бонзы, и я провёл много времени, выясняя их имена и пытаясь вникнуть в их игру.
С. У нас повторялось всё то же самое. Как часто менялись имена?
М. Внутри самой России не часто. Для зарубежных разведывательных операций так часто, как им нравилось. К примеру, если ты мог выявить Ярославского как урождённого Губельмана или Александра Орлова как некогда носившего имя Лев, а фамилию Фельдбин, ты положил хорошее начало для решения проблемы.
С. Паш сталкивался с этой проблемой, когда он работал над Манхэттенским проектом в качестве шефа безопасности. Немецкие перебежчики всегда использовали реальные имена, но русские почти всегда имели фиктивные. Они утверждали, что это делалось для того, чтобы избежать преследования советскими агентами в Штатах, но Паш чувствовал, что большинство перебежчиков были советскими агентами. Когда я работал на Нюрнбергском процессе, я имел дело с несколькими русскими, все они знали точно, где люди НКВД, а я никогда не знал… Вы случайно не помните фамилию Зайцев?
М. О, очень хорошо помню. Один из главных помощников Берии. Только его имя не Зайцев, а Леонид Фёдорович Райхман. У вас были с ним дела? Профессиональный убийца наихудшего сорта. Он был замешан вместе с Эйтингоном в убийстве Троцкого в Мехико. По непосредственному приказу Сталина он истребил польских офицеров в Катыни.
С. О боже! Я однажды с ним обедал!..
М. Вы сегодня тоже со мной обедаете. И как он вам понравился?
С. Отвратительный, вульгарный человек, он был женат на балерине…
М. Лепешинская. Трудно произносится. Русские фамилии всегда звучат, как будто вы хотите выплюнуть изо рта крапиву.
С. Я думаю, вы правы по поводу неё. Я не помню имя.
М. Райхман… Что он делал в Нюрнберге?
С. Работал под руководством Руденко. Он представил многие документы, фигурировавшие на процессе. Боюсь, там были и поддельные.
М. Советы любят подделывать документы. Они делали это на больших публичных процессах и продолжали делать долгие годы. Ваши люди знали это?
С. Конечно, но не задавали вопросов.
М. И как много людей вы повесили с помощью подделок партайгеноссе Райхмана?
С. Представленные Советами доказательства были всегда сильнее, и я допустил, чтобы их всех казнили.
М. И это никогда не беспокоило вашу совесть? Ведь вы убили людей, используя поддельные доказательства. В таком случае, вы были сообщником Сталина.
С. Это была государственная политика в то время, и я не мог ничего изменить. Но роль Райхмана нисколько меня не удивила.
М. Он стоял за попыткой убийства посла фон Папена в Анкаре. Сталин хотел, чтобы турки были либо нейтральными, либо на его стороне, и решил, что фон Папена надо убрать. Это шло от Сталина к Берии, от Берии – к его сотрудникам.
С. Райхман тоже еврей?
М. Многие люди НКВД и тюремные должностные лица были евреями. Политические убийцы Троцкого и киллеры из НКВД в Катыни – тоже. Инцидент с фон Папеном был довольно занятным. Киллеры предполагали застрелить посла на публике – для большего эффекта, а потом бросить дымовую бомбу и исчезнуть в облаке. К сожалению, главарь бросил бомбу вначале, и его тут же разорвало на мелкие кусочки. Второй, весь заляпанный мозгами, был так потрясён, что забыл выстрелить и тут же был схвачен. Это была не просто дымовая бомба, как вы понимаете. Такая преданность народу! Сталин, конечно, стремился устроить большой шум, но не хотел брать на себя вину за убийство, поэтому изначально приказал взорвать самих убийц после того, как они прикончат посла. Но разрешите вернуться к Нюрнбергу. Ненадолго. Во-первых, так называемый процесс был незаконным, по крайней мере с точки зрения вашей юридической системы.
Это было так называемое наказание post factum. Даже ваше правительство признаёт, что нельзя судить кого-то за что-то, что не является незаконным. Теперь возьмём Штрайхер, к примеру. Я признаю, что он – неприятная личность. Я бы назвал его человеком ужасающего характера, но он не военный преступник, будь то даже плод чьего-либо воображения. Причины, по которым вы пытали его, а позднее повесили – ведь всё это только из-за его журнала. Все знают, что Штрайхер был страшным антисемитом, но если бы это было тяжким преступлением, половина политиков в вашей стране, Южной Америке и где угодно качалась бы на фонарных столбах.
С. Генерал, я не думаю, что мы должны обсуждать то, что прошло.
М. Но всё, о чём вы спрашивали меня, связано с прошлым.
С. Я уверен, что вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.
М. Конечно. Но и вы знаете, что я имею в виду. У вас был ланч с этой гиеной? Вы знаете, он лично руководил массовыми убийствами в Катыни.
С. Нет.
М. Вы бы по-прежнему сели с ним за стол, если бы было нужно? Я знаю, что вы не поляк, но я думаю, вы могли бы почувствовать запах крови. От него…
С. Там было много других людей. Это был официальный обед, не частная встреча.
М. Итак, это ещё один фигурант с фальшивым именем.
С. Вы думаете, от него что-то зависело в Нюрнберге? Что-то кроме поддельных документов?
М. Кто знает. Сталин контролировал все политические убийства. Но зачем ему в Нюрнберге понадобились киллеры? Он хотел уничтожить немецких лидеров?
С. Я был ошеломлён тем, как они публично настаивали на том, что Гитлер мёртв, но в частном общении русские, с которыми я имел дело, утверждали, что Гитлер жив, и тратили много времени, денег и водки, пытаясь вытащить из нас информацию на эту тему.
М. У нас здесь взаимная выгода, разве нет? Никому не хотелось бы, чтобы Гитлер был жив, все они хотят, чтобы он умер. Я допускаю, что если бы Сталин узнал, что Гитлер жив, какой-нибудь Райхман прикончил бы Адольфа. В конце концов, планировал же Сталин убить Рузвельта…
С. Не теперь, генерал. Я должен попросить вас оставить ваше чувство юмора за пределами нашей беседы.
M. Я не шучу, и вы это прекрасно знаете. Сталин планировал убрать Рузвельта. Зная способ, которым собирались это сделать, я уверен, что всё бы удалось.
С. Генерал, мне хотелось бы, чтобы вы продолжили о Рузвельте.
М. Идея была не в том, чтобы убрать Рузвельта, так как Сталин не любил или боялся его. Сталин рассматривал Рузвельта как своего хорошего и очень полезного друга. Проблема была в другом – как долго он может зависеть от Рузвельта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86