Президент приложился к маленькой фляжке с ректификатом.
— Ну так валяйте…
И он засунул в щель пластинку со своим личным президентским кодом.
Почему оборвалась связь
— В тоннеле кто-то есть.
Альтшуллер переключился на камеры в тоннеле, и Коршунов сразу узнал полковника Лобова во главе элитного подразделения «Призрак», подчинённого лично Президенту. Одно за другим на камеру наплывали маски спецназовцев, продвигавшихся гуськом, пригнув головы под тесными сводами.
— Чёрт… — прошептал Коршунов. — Мерехлюдин!
— Слушаю вас, товарищ командующий Городом.
— Залить первый отсек.
— Сейчас?
— Жди моей команды.
Мерехлюдин вернулся в ванную, смыл с себя мыло и тщательно ополоснулся под душем. Обтёрся полотенцем, побрызгался дезодорантом и оделся во всё чистое. Он принял чрезвычайно важное для себя решение.
Ещё совсем недавно, час назад, он намеревался убить свою жену, Альтшуллера, собаку Альтшуллера, а затем себя. Однако теперь, после распоряжения Коршунова, когда стало ясно, что связь в внешним миром будет навсегда отрезана, в его голове щёлкнуло, и он принял другое, потрясшее его самого решение: убить Коршунова и занять место командующего Городом. Убить так, чтобы выдать его смерть за нелепую случайность — например, утопить в бассейне…
При таких обстоятельствах он, абсолютно законно, как первый заместитель, примет на себя командование. Под пыткой он вырежет и выжжет из Альтшуллера тайну вечной молодости, а затем дарует бессмертие своей неверной жене и её любовнику.
Зачем? Затем, чтобы навечно приковать их к стене пыточной камеры, приходить туда в одно и то же время и терзать, терзать ножничками и щипчиками их похотливую, греховную плоть…
— Мерехлюдин! — ухнул по громкой связи голос Коршунова.
— Всё готово, товарищ командующий.
Для того, чтобы залить бетоном расположенный на подступах к Городу участок тоннеля длинной около километра, необходимо было нажать одну единственную кнопку, предварительно разбив защитное стекло.
Мерехлюдин разбил стекло специальным молоточком и положил большой палец на кнопку.
Паноптикум пустот
— На месте — стой! — скомандовал Лобов.
Он заметил срез стальной перегородки в своде тоннеля. Скорее всего, это средство для защиты от прорыва грунтовых вод. Да, пожалуй, больше она ни на что не годится…
В то же мгновение перегородка опустилась, отрезав Лобову путь к отступлению.
— Проклятие, они нас замуровали, — прошептал Лобов, подняв глаза и внимательно разглядывая свод тоннеля.
Солдаты запаниковали и открыли огонь. Пули с ртутными сердечниками оставляли на поверхности лишь ссадины и вмятины. Второпях начали прилаживать взрывчатку.
Но ещё раньше, чем мог бы последовать взрыв, створки в своде тоннеля распахнулись, и целое озеро густого бетона затопило людей, замуровав их заживо. В причудливых позах, с лицами, перекошенными от ужаса, они могли бы когда-нибудь образовать любопытный для археологов будущего паноптикум пустот, заполненных скелетами, остатками оружия и обмундирования.
Три минуты до конца света
Брызги цементного потока испачкали объектив, и экран потемнел. Коршунов снова обратился к главному монитору. Едва только Президент введёт пароль допуска, заиграет балалайка — в Сеть будет запущена программа мгновенного кодирования. Музыка, исполненная балалаечником-виртуозом, превратит его в послушное, безропотное животное. Он получит команду прекратить эксперимент. А затем добровольно передаст властные полномочия Коршунову, который с этой минуты станет бессменным, потому что бессмертным, Президентом…
Без трёх минут полночь.
На экране появилась вереница цифр.
— Есть! — воскликнул Альтшуллер. — Теперь он наш…
— Ну! Жми!.. — зашептал Коршунов в нетерпении. — Жми, бес ему в ребро!!
И небо вспыхнуло…
Залив бетоном километровый отрезок тоннеля, Мерехлюдин сел за стол и обхватил голову руками. Одна мысль причудливее другой вспыхивали в его воспалённом мозгу. И все они были пылающими, как обручи в цирке, вопросительными знаками…
«Если связь с внешним миром утрачена, не следует ли действовать последовательно до конца? Не следует ли совсем его уничтожить? Но зачем, зачем Коршунов нарушил первое правило, запрещавшее контакты с падшим миром разврата? Для чего он разрешил Альтшуллеру выйти в Сеть? Не для того ли, чтобы смотреть, копировать и распространять омерзительные порнографические фильмы, противные человеческой морали и физиологии? Не для того ли, чтобы окончательно растлить уже и без того лишённое моральных устоев население вверенного ей Города?…
…Это возмутительно! Я слышала, что там показывают совершенно, совершенно голых собак! Но нет, нет, растлитель и извращенец, ты лишил меня девственности, но ты не получишь этого удовольствия».
Мерехлюдин встал перед зеркалом и обвёл губы красным фломастером. Затем припудрил нос зубным порошком, от чего всё лицо его сделалось белым. Жеманно поправил волосы.
— Ваша задача номер один, товарищ командующая Городом? Прекратить извращения в эфире! Слушаюсь, мадам.
Мерехлюдин вышел из кабинета и сорвал с пожарного щита топор. Держа его наперевес, словно знамя, он направился к распределительной станции. На ходу он описался и подумал с досадой, как не вовремя у него всегда начинаются менструации.
Сидевший в ресторане с рюмочкой коньяка доктор Павлов увидел, как его пациент решительно пересекает Асфоделовый луг, и бросился к телефону.
Оказавшись в помещении распределителя и прогнав дежурного, Мерехлюдин встал перед обвитой лианами проводов стеной. Затем, хорошенько размахнувшись, перерубил ведущий на поверхность кабель связи.
Экран погас.
Альтшуллер и Петрушка переглянулись: часы начинали бить полночь.
Зазвонил телефон, Коршунов схватил трубку и услышал взволнованный голос доктора Павлова.
— Кто?… Да пошёл он…
И в это мгновение небо вспыхнуло.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
После праздника
Наступил новый, 70-й (1987 Р. Х.), ещё один невесёлый год в мире, обречённом на гибель. Сразу после его встречи Котова пригласили в НКВД. Это было не просто неприятно, это было мучительно больно. И без того лежавшего в отходняке Диму то и дело пронизывал беспричинный страх, а постельное бельё было влажным от пота. В такие дни он выключал телефон и дрожал при звуке шагов на лестнице. Но сейчас поругавшаяся с родителями Лена Чебрикова жила у него и охотно снимала трубку на все звонки.
После пререканий, во время которых Лена зажимала мембрану ладонью, Котов взял телефонную трубку и неприязненно прислонил её к уху.
— Да… — сказал он упавшим голосом.
— Алло, Дима? Здравствуй, Александр Сулейманович беспокоит. Встречались осенью восемьдесят четвёртого, перед концертом в Кремле…
— Где встречались?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75