Вместо глаз зияли окровавленные дыры. Губы беззвучно шевелились. Оружие валялось в стороне, отброшенное туда не то Куртом, не то самим безволосым.
Курта трясло от неутоленной ярости. Он схватил охранника за волосы и с силой потянул на себя. Голова парня запрокинулась, он тихо застонал. На волка уставились две кровоточащих глазницы. Кровь струилась по лицу, аккуратно огибала губы и капала с подбородка. Глазные яблоки превратились в желеобразное месиво. Там не было ничего, кроме боли и тьмы.
Страшной боли и тьмы.
– Пожалуйста, не убивайте! – взмолился парень. – Я сделаю все, что хотите…
Курт нахмурился.
В кровавом мареве, застилавшем его мозг, появился проблеск – слабый намек на мысль. Пусть оживит всю стаю, или же, по крайней мере…
Лапа волка с растопыренными пальцами зависла над лицом безволосого, отбрасывая на него пятипалую тень.
Лицо под нею было залито кровью.
Безволосый не двигался, ожидая смерти. Кровавые дыры по-прежнему глядели на Курта. Это, вероятно, и остановило когтистую лапу. Нехотя сжавшись в кулак, она опустилась.
До Курта дошло, что бессмысленно требовать от этого жалкого человечишки того, что не в силах сделать никто, и уж тем более этот, не сумевший защитить даже себя самого.
Но все-таки он мог оказаться полезен – вернее, та информация, что хранилась в его памяти. И еще Курт вдруг вспомнил, что, пока он стоит на улице и чего-то ждет, Джейн лежит внутри и… истекает кровью, теряет жизнь с каждой каплей… От этой мысли на него накатил новый приступ ярости.
Он схватил безволосого за шиворот, словно щенка, и поволок к подъезду. Парень стонал, переворачивался, но вырваться не пытался, лишь беспомощно цеплялся за асфальт, обдирая пальцы и кровяня ладони. В какой-то миг он задел рукой автомат, но даже не понял, что это, он вообще не соображал, что с ним происходит.
Он был еще совсем молодым, возможно, ровесником Курта.
Курт втащил безволосого в тамбур и закрыл внешнюю дверь – насколько это было возможно. От замков остались лишь аккуратные квадратные отверстия с оплавленными краями. Бросив парня на пол, волк пошел дальше один. Дверь № 2 висела на единственной петле. Две другие зияли жалкими остатками былой надежности.
Лестница была пуста. Курт помчался наверх. Стеклянные двери были приоткрыты настолько, чтобы протиснулся человек худощавой комплекции. У правого косяка трещал разрядами развороченный распределительный щиток. Прозрачные створки были испещрены белыми следами от пуль, окруженными паутинками трещинок. Ни один из следов тем не менее не был сквозным.
Курт пролез в щель. Неподалеку в луже крови лежал доктор. В руке у него был портативный разрядник, а в голове – две дырки. Он лежал на груди, а потому волк не видел лица.
Дверь в “комнату страха” была широко распахнута. Почему-то безволосый не заперся внутри – это позволило бы ему выиграть некоторое время (возможно, часы), а вышел наружу. За эту беспечность, чем бы она ни была вызвана, он заплатил собственной жизнью.
Курт не так давно и сам раздумывал, не прикончить ли ему докторишку, но то, что он увидел, потрясло его до глубины души. Сердце стучало так быстро, что, казалось, вот-вот разорвется. Не чуя под собой ног, волк двинулся туда, где он в последний раз видел сестру.
Разве мог он предположить, что ЭТО может случиться?
Останься он в клинике, все сложилось бы совсем по-другому. Наверняка по-другому…
Нижняя половина тела Джейн по-прежнему торчала из-под медицинского агрегата. Верхнюю скрывала сложная конструкция. Изнутри все так же мелькали разноцветные огоньки. И все-таки положение “крышки” было уже не таким, как пару часов назад. Кто-то ее приоткрывал, причем недавно. Кровь доктора еще и не думала сворачиваться.
Курт шагал вперед, боясь того, что он может там увидеть. Ни разу в жизни ему не было так страшно. Подойдя к аппарату, он протянул дрожащие пальцы и поднял “крышку”.
Увиденное исторгло из его нутра такой вопль, что задрожали стекла.
У Джейн было перерезано горло. От уха до уха. Кровь струилась по шее и капала на пол. Там уже образовалась небольшая лужица – вернее, целых две, но они уже собирались слиться воедино. Волчица умерла, не приходя в сознание, и это было единственным, что отличало ее от остальной стаи. Болезнь так и не успела сделать свое дело.
Курт упал на пол и беззвучно заплакал – без слез.
Боль нарастала, пока внутри что-то не лопнуло, издав хрустальный, леденящий кровь звук. Стальные концы хлестнули по обнаженной душе, а затем исчезли во мраке. Это была последняя струна, что протянулась из прошлого в настоящее. Из того, что было, в то, что будет.
Волк понял, что теперь он совершенно свободен.
Больше нет ни убежища, ни стаи. Он – единственный волк в мегаполисе. И заботиться ему отныне предстоит только о себе. Он сам будет решать, как и что ему делать. А именно – какова будет его месть. Теперь у него нет ни одного слабого места. Он сам станет местью.
Поднявшись на ноги, Курт взял простыню и накрыл ею Джейн. Ткань тут же пропиталась кровью.
Волк развернулся и побрел к выходу. Проходя мимо доктора, остановился и пошарил взглядом по сторонам. На ближайшей койке лежала целая кипа простыней. Курт взял верхнюю, развернул и накрыл тщедушное тело. В какой-то момент он увидел имплантант – тусклый и черный. От прикосновения этого мертвого взгляда Курта едва не вывернуло наизнанку.
Он метнулся к выходу, но у стеклянных створок заставил себя остановиться. Если он не успокоится, сколь бы трудно это ни было, беседа с охранником продлится недолго. А это было бы слишком уж просто. Курт надеялся получить ответы на кое-какие вопросы.
Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, он протиснулся в щель меж створок. Затем, стараясь не спешить, спустился по лестнице. Шаги звучали зловеще и гулко. Безволосый, наверное, молится.
Оказалось, тот уже успел проделать больше половины пути до порога. Все время, пока Курт был наверху, очевидно, ушло у него на поиски выхода. За собой охранник оставил извилистый, пунктирный след из липких красных капель, благодаря которому было нетрудно проследить его блуждания.
Глазницы продолжали кровоточить, однако истечь кровью безволосый не успеет – сомневаться в этом не приходилось.
Волк нагнулся, оттащил парня от порога и пнул под ребра. Ответом ему послужил сдавленный стон. Охранник походил на слепого кутенка, не понимающего, где он и что с ним.
Лицо, лишенное осмысленного выражения, поднялось к мучителю.
Светильник под потолком продолжал источать кроваво-красный свет. Это зловещее сияние превратило выбритую физиономию в жуткую маску: черные полосы на фоне мертвенно-белой кожи, пустые, бездонные глазницы. Курту стало немного не по себе.
Он схватил охранника за ворот форменной куртки и с силой тряхнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Курта трясло от неутоленной ярости. Он схватил охранника за волосы и с силой потянул на себя. Голова парня запрокинулась, он тихо застонал. На волка уставились две кровоточащих глазницы. Кровь струилась по лицу, аккуратно огибала губы и капала с подбородка. Глазные яблоки превратились в желеобразное месиво. Там не было ничего, кроме боли и тьмы.
Страшной боли и тьмы.
– Пожалуйста, не убивайте! – взмолился парень. – Я сделаю все, что хотите…
Курт нахмурился.
В кровавом мареве, застилавшем его мозг, появился проблеск – слабый намек на мысль. Пусть оживит всю стаю, или же, по крайней мере…
Лапа волка с растопыренными пальцами зависла над лицом безволосого, отбрасывая на него пятипалую тень.
Лицо под нею было залито кровью.
Безволосый не двигался, ожидая смерти. Кровавые дыры по-прежнему глядели на Курта. Это, вероятно, и остановило когтистую лапу. Нехотя сжавшись в кулак, она опустилась.
До Курта дошло, что бессмысленно требовать от этого жалкого человечишки того, что не в силах сделать никто, и уж тем более этот, не сумевший защитить даже себя самого.
Но все-таки он мог оказаться полезен – вернее, та информация, что хранилась в его памяти. И еще Курт вдруг вспомнил, что, пока он стоит на улице и чего-то ждет, Джейн лежит внутри и… истекает кровью, теряет жизнь с каждой каплей… От этой мысли на него накатил новый приступ ярости.
Он схватил безволосого за шиворот, словно щенка, и поволок к подъезду. Парень стонал, переворачивался, но вырваться не пытался, лишь беспомощно цеплялся за асфальт, обдирая пальцы и кровяня ладони. В какой-то миг он задел рукой автомат, но даже не понял, что это, он вообще не соображал, что с ним происходит.
Он был еще совсем молодым, возможно, ровесником Курта.
Курт втащил безволосого в тамбур и закрыл внешнюю дверь – насколько это было возможно. От замков остались лишь аккуратные квадратные отверстия с оплавленными краями. Бросив парня на пол, волк пошел дальше один. Дверь № 2 висела на единственной петле. Две другие зияли жалкими остатками былой надежности.
Лестница была пуста. Курт помчался наверх. Стеклянные двери были приоткрыты настолько, чтобы протиснулся человек худощавой комплекции. У правого косяка трещал разрядами развороченный распределительный щиток. Прозрачные створки были испещрены белыми следами от пуль, окруженными паутинками трещинок. Ни один из следов тем не менее не был сквозным.
Курт пролез в щель. Неподалеку в луже крови лежал доктор. В руке у него был портативный разрядник, а в голове – две дырки. Он лежал на груди, а потому волк не видел лица.
Дверь в “комнату страха” была широко распахнута. Почему-то безволосый не заперся внутри – это позволило бы ему выиграть некоторое время (возможно, часы), а вышел наружу. За эту беспечность, чем бы она ни была вызвана, он заплатил собственной жизнью.
Курт не так давно и сам раздумывал, не прикончить ли ему докторишку, но то, что он увидел, потрясло его до глубины души. Сердце стучало так быстро, что, казалось, вот-вот разорвется. Не чуя под собой ног, волк двинулся туда, где он в последний раз видел сестру.
Разве мог он предположить, что ЭТО может случиться?
Останься он в клинике, все сложилось бы совсем по-другому. Наверняка по-другому…
Нижняя половина тела Джейн по-прежнему торчала из-под медицинского агрегата. Верхнюю скрывала сложная конструкция. Изнутри все так же мелькали разноцветные огоньки. И все-таки положение “крышки” было уже не таким, как пару часов назад. Кто-то ее приоткрывал, причем недавно. Кровь доктора еще и не думала сворачиваться.
Курт шагал вперед, боясь того, что он может там увидеть. Ни разу в жизни ему не было так страшно. Подойдя к аппарату, он протянул дрожащие пальцы и поднял “крышку”.
Увиденное исторгло из его нутра такой вопль, что задрожали стекла.
У Джейн было перерезано горло. От уха до уха. Кровь струилась по шее и капала на пол. Там уже образовалась небольшая лужица – вернее, целых две, но они уже собирались слиться воедино. Волчица умерла, не приходя в сознание, и это было единственным, что отличало ее от остальной стаи. Болезнь так и не успела сделать свое дело.
Курт упал на пол и беззвучно заплакал – без слез.
Боль нарастала, пока внутри что-то не лопнуло, издав хрустальный, леденящий кровь звук. Стальные концы хлестнули по обнаженной душе, а затем исчезли во мраке. Это была последняя струна, что протянулась из прошлого в настоящее. Из того, что было, в то, что будет.
Волк понял, что теперь он совершенно свободен.
Больше нет ни убежища, ни стаи. Он – единственный волк в мегаполисе. И заботиться ему отныне предстоит только о себе. Он сам будет решать, как и что ему делать. А именно – какова будет его месть. Теперь у него нет ни одного слабого места. Он сам станет местью.
Поднявшись на ноги, Курт взял простыню и накрыл ею Джейн. Ткань тут же пропиталась кровью.
Волк развернулся и побрел к выходу. Проходя мимо доктора, остановился и пошарил взглядом по сторонам. На ближайшей койке лежала целая кипа простыней. Курт взял верхнюю, развернул и накрыл тщедушное тело. В какой-то момент он увидел имплантант – тусклый и черный. От прикосновения этого мертвого взгляда Курта едва не вывернуло наизнанку.
Он метнулся к выходу, но у стеклянных створок заставил себя остановиться. Если он не успокоится, сколь бы трудно это ни было, беседа с охранником продлится недолго. А это было бы слишком уж просто. Курт надеялся получить ответы на кое-какие вопросы.
Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, он протиснулся в щель меж створок. Затем, стараясь не спешить, спустился по лестнице. Шаги звучали зловеще и гулко. Безволосый, наверное, молится.
Оказалось, тот уже успел проделать больше половины пути до порога. Все время, пока Курт был наверху, очевидно, ушло у него на поиски выхода. За собой охранник оставил извилистый, пунктирный след из липких красных капель, благодаря которому было нетрудно проследить его блуждания.
Глазницы продолжали кровоточить, однако истечь кровью безволосый не успеет – сомневаться в этом не приходилось.
Волк нагнулся, оттащил парня от порога и пнул под ребра. Ответом ему послужил сдавленный стон. Охранник походил на слепого кутенка, не понимающего, где он и что с ним.
Лицо, лишенное осмысленного выражения, поднялось к мучителю.
Светильник под потолком продолжал источать кроваво-красный свет. Это зловещее сияние превратило выбритую физиономию в жуткую маску: черные полосы на фоне мертвенно-белой кожи, пустые, бездонные глазницы. Курту стало немного не по себе.
Он схватил охранника за ворот форменной куртки и с силой тряхнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83