Сто лет назад один-единственный человек по имени Парвус – не совсем один, конечно, – сыграл роковую роль в судьбе могущественной Российской империи. Чем всё кончилось – известно даже вам, – Райт насмешливо улыбнулся, – несмотря на отсутствие у вас интереса к нефункциональным знаниям. А наш милейший Арчибальд Эссенс – он из того же муравейника. И я подозреваю, что клоны, которых он намерен штамповать с нашей с вами помощью, будут использованы отнюдь не для защиты свободы и демократии.
– И вы… откажетесь от его предложения? – только и смог сказать изумлённый Люк.
– Нет, – покачал головой профессор, – я соглашусь.
– Но почему? Если вы уверены… или хотя бы подозреваете, что…
– А потому, дорогой мой, – Джошуа вздохнул, – что мне интересна эта работа. Эссенс хорошо разбирается в людях – он знал, чем меня можно взять. «Стоять у истоков великого начинания – разве не это заветная мечта любого настоящего учёного?» – это ведь его фраза. Творить новую расу – деяние, достойное Всевышнего! А вдруг эти «новые люди» будут совершеннее и счастливее нас? И мой труд, мои знания, опыт будут вложены в это великое дело! Так что я соглашусь, Люк.
«Чушь, – думал доктор Чойс, торопясь к своей припаркованной на служебной стоянке машине. – Даже в такие светлые головы, как у старика Джошуа, могут забредать совершенно бредовые мысли! Можно подумать, что у сильных мира сего нет других дел, как озадачиться штамповкой идеальных телохранителей и идеальных постельных прислужниц! И тех, и других у них и так в избытке. Так что не будем заморачиваться на заявлении старины Райта – специалист он, конечно, экстра-класса, но и своих тараканов, оказывается, не лишён».
А когда Люк сел за руль, последний неприятный осадок, оставшийся от разговора с руководителем сектора терапевтического клонирования, исчез бесследно. Доктор думал уже о куда более приятных вещах – о том, что его ждёт Мэрилин, и о том, что вечер обещает быть замечательным. А когда Чойс подумал о том, что будет ночью, его пробрал озноб от сладостного предвкушения.
* * *
Несколько лет спустя, в другой точке земного шара
Горячий и пыльный ветер не проникал за живую изгородь, обрамляющую территорию «Центра номер 2». Рукотворный рай возник в этом пустынном уголке, словно по мановению волшебной палочки. Здесь было всё: и огромный бассейн, который справедливее было бы назвать небольшим озером, и рощи зелёных деревьев – их пересаживали целиком, вместе с пластами почвы, на которой они когда-то проросли молодыми побегами, – и уютные дома-коттеджи, оборудованные по последнему слову бытовой техники.
Но главными зданиями Центра были всё-таки лабораторные корпуса, причём кроме двух-трёх надземных этажей они имели ещё и пять-шесть подземных – именно там, под землёй, в основном и священнодействовали люди в белых халатах. Там, в полной недосягаемости для любых видов визуального и инструментального наблюдения, творилось невиданное – воплощался в жизнь грандиозный проект, скрытый за безликим названием «Печать».
Меры для сохранения секретности были приняты строжайшие, не говоря уже о том, что живая изгородь обрамлялась металлическими сетчатым забором и широкой контрольной полосой, в любое время суток и в любую погоду насквозь просматриваемой не только глазами людей, но и куда более совершенными и чуткими сенсорами киберсистем. Отпуска не поощрялись (хотя формально и не были запрещены), а чтобы отбить у работавших здесь по долгосрочному контракту людей желание потребовать у начальства этот самый отпуск, был использован безотказный приём – отпускные дни, проведённые на территории Центра, оплачивались в тройном размере.
И это сработало – зачем куда-то ехать, если всё потребное для отдыха души и тела можно получить здесь же, не выходя за ограду, за которой на сотни километров до ближайшего человеческого жилья тянулась бесплодная пустыня? Подбор кадров был произведён тщательно – почти все работавшие в Центре не имели семей, а семьи тех немногих, у кого они всё-таки были, жили здесь же, на всём готовом и без малейших забот-хлопот. И росли их банковские счета, обрастая новыми нулями и обещая в будущем – уже в недалёком, как всерьёз верили почти все, – безбедную жизнь до конца дней.
Сама работа Центра, скрытого под невинной вывеской «Биологическая лаборатория по изучению редких и аномальных форм жизни» (и многие всерьёз считали, что здесь и в самом деле изучают экзотических тварей вроде загадочных чупакабрас), была организована таким образом, что каждый из сотрудников владел информацией лишь по узкому диапазону задач, стоящих непосредственно перед ним. Руководители подразделений знали чуть больше, но всё – и то, конечно, далеко не всё – знал лишь узкий круг ведущих специалистов, к числу которых принадлежали профессор Джошуа Райт и его заместитель доктор Люк Чойс.
…Профессор Джошуа Райт стоял у широкого окна своего кабинета и отрешённо смотрел на зелёную лужайку под окнами. Райту было не по себе – те смутные подозрения, которые овладели им ещё тогда, когда Арчибальд Эссенс преложил им с Люком работать над проектом «расы будущего», теперь, по прошествии времени, обрели характер уверенности.
«Так вот, значит, как… – невесело думал Джошуа. – Так вот, значит, что мы должны получить в итоге… Старый осёл! Размечтался – примерил на себя нимб Творца! А на самом-то деле…».
Основания для столь мрачных дум у профессора Райта имелись. Он уже представлял себе, что за «новые люди» должны выйти из первых инкубаторов, смонтированных в самых нижних этажах лабораторных корпусов и прикрытых слоями бетона и брони. Намёк Эссенса на «генную модификацию» обернулся жуткой реальностью, не оставлявшей места каким-либо сомнениям.
Во-первых, у искусственных людей предполагалось приглушить базовый инстинкт самосохранения, дарованный природой для обеспечения выживаемости вида, и сделать их как можно более управляемыми и покорными. Одновременно повышалась физическая выносливость, быстрота реакции и обыкновенная мускульная сила – в ущерб мыслительным способностям и эмоциональной сфере. Такие монстры могли быть только слугами и солдатами – покорными слугами и идеальными солдатами – никакого другого будущего у «новых людей», «генетически модифицированных» именно таким образом, не было, да и попросту не могло быть.
А во-вторых – и это стало окончательным подтверждением – на столе Райта лежал доклад руководителя подразделения, занимавшегося репродуктивными функциями будущих клонов. И в этом докладе было напечатано – Райт сначала даже не поверил собственным глазам, – что подразделению удалось выполнить поставленную задачу: добиться того, чтобы клон внешне получался мужской особью, но не способной к воспроизводству себе подобных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– И вы… откажетесь от его предложения? – только и смог сказать изумлённый Люк.
– Нет, – покачал головой профессор, – я соглашусь.
– Но почему? Если вы уверены… или хотя бы подозреваете, что…
– А потому, дорогой мой, – Джошуа вздохнул, – что мне интересна эта работа. Эссенс хорошо разбирается в людях – он знал, чем меня можно взять. «Стоять у истоков великого начинания – разве не это заветная мечта любого настоящего учёного?» – это ведь его фраза. Творить новую расу – деяние, достойное Всевышнего! А вдруг эти «новые люди» будут совершеннее и счастливее нас? И мой труд, мои знания, опыт будут вложены в это великое дело! Так что я соглашусь, Люк.
«Чушь, – думал доктор Чойс, торопясь к своей припаркованной на служебной стоянке машине. – Даже в такие светлые головы, как у старика Джошуа, могут забредать совершенно бредовые мысли! Можно подумать, что у сильных мира сего нет других дел, как озадачиться штамповкой идеальных телохранителей и идеальных постельных прислужниц! И тех, и других у них и так в избытке. Так что не будем заморачиваться на заявлении старины Райта – специалист он, конечно, экстра-класса, но и своих тараканов, оказывается, не лишён».
А когда Люк сел за руль, последний неприятный осадок, оставшийся от разговора с руководителем сектора терапевтического клонирования, исчез бесследно. Доктор думал уже о куда более приятных вещах – о том, что его ждёт Мэрилин, и о том, что вечер обещает быть замечательным. А когда Чойс подумал о том, что будет ночью, его пробрал озноб от сладостного предвкушения.
* * *
Несколько лет спустя, в другой точке земного шара
Горячий и пыльный ветер не проникал за живую изгородь, обрамляющую территорию «Центра номер 2». Рукотворный рай возник в этом пустынном уголке, словно по мановению волшебной палочки. Здесь было всё: и огромный бассейн, который справедливее было бы назвать небольшим озером, и рощи зелёных деревьев – их пересаживали целиком, вместе с пластами почвы, на которой они когда-то проросли молодыми побегами, – и уютные дома-коттеджи, оборудованные по последнему слову бытовой техники.
Но главными зданиями Центра были всё-таки лабораторные корпуса, причём кроме двух-трёх надземных этажей они имели ещё и пять-шесть подземных – именно там, под землёй, в основном и священнодействовали люди в белых халатах. Там, в полной недосягаемости для любых видов визуального и инструментального наблюдения, творилось невиданное – воплощался в жизнь грандиозный проект, скрытый за безликим названием «Печать».
Меры для сохранения секретности были приняты строжайшие, не говоря уже о том, что живая изгородь обрамлялась металлическими сетчатым забором и широкой контрольной полосой, в любое время суток и в любую погоду насквозь просматриваемой не только глазами людей, но и куда более совершенными и чуткими сенсорами киберсистем. Отпуска не поощрялись (хотя формально и не были запрещены), а чтобы отбить у работавших здесь по долгосрочному контракту людей желание потребовать у начальства этот самый отпуск, был использован безотказный приём – отпускные дни, проведённые на территории Центра, оплачивались в тройном размере.
И это сработало – зачем куда-то ехать, если всё потребное для отдыха души и тела можно получить здесь же, не выходя за ограду, за которой на сотни километров до ближайшего человеческого жилья тянулась бесплодная пустыня? Подбор кадров был произведён тщательно – почти все работавшие в Центре не имели семей, а семьи тех немногих, у кого они всё-таки были, жили здесь же, на всём готовом и без малейших забот-хлопот. И росли их банковские счета, обрастая новыми нулями и обещая в будущем – уже в недалёком, как всерьёз верили почти все, – безбедную жизнь до конца дней.
Сама работа Центра, скрытого под невинной вывеской «Биологическая лаборатория по изучению редких и аномальных форм жизни» (и многие всерьёз считали, что здесь и в самом деле изучают экзотических тварей вроде загадочных чупакабрас), была организована таким образом, что каждый из сотрудников владел информацией лишь по узкому диапазону задач, стоящих непосредственно перед ним. Руководители подразделений знали чуть больше, но всё – и то, конечно, далеко не всё – знал лишь узкий круг ведущих специалистов, к числу которых принадлежали профессор Джошуа Райт и его заместитель доктор Люк Чойс.
…Профессор Джошуа Райт стоял у широкого окна своего кабинета и отрешённо смотрел на зелёную лужайку под окнами. Райту было не по себе – те смутные подозрения, которые овладели им ещё тогда, когда Арчибальд Эссенс преложил им с Люком работать над проектом «расы будущего», теперь, по прошествии времени, обрели характер уверенности.
«Так вот, значит, как… – невесело думал Джошуа. – Так вот, значит, что мы должны получить в итоге… Старый осёл! Размечтался – примерил на себя нимб Творца! А на самом-то деле…».
Основания для столь мрачных дум у профессора Райта имелись. Он уже представлял себе, что за «новые люди» должны выйти из первых инкубаторов, смонтированных в самых нижних этажах лабораторных корпусов и прикрытых слоями бетона и брони. Намёк Эссенса на «генную модификацию» обернулся жуткой реальностью, не оставлявшей места каким-либо сомнениям.
Во-первых, у искусственных людей предполагалось приглушить базовый инстинкт самосохранения, дарованный природой для обеспечения выживаемости вида, и сделать их как можно более управляемыми и покорными. Одновременно повышалась физическая выносливость, быстрота реакции и обыкновенная мускульная сила – в ущерб мыслительным способностям и эмоциональной сфере. Такие монстры могли быть только слугами и солдатами – покорными слугами и идеальными солдатами – никакого другого будущего у «новых людей», «генетически модифицированных» именно таким образом, не было, да и попросту не могло быть.
А во-вторых – и это стало окончательным подтверждением – на столе Райта лежал доклад руководителя подразделения, занимавшегося репродуктивными функциями будущих клонов. И в этом докладе было напечатано – Райт сначала даже не поверил собственным глазам, – что подразделению удалось выполнить поставленную задачу: добиться того, чтобы клон внешне получался мужской особью, но не способной к воспроизводству себе подобных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62