«Что это со мной?» - скорее недоуменно, чем встревожено, подумал доктор Хансен. Все утро он, отлично выспавшись, несмотря на вчерашние волнения, чувствовал себя превосходно и вообще на здоровье не жаловался.
- Я так понимаю, не унималась настырная пациентка, - что это одна из таких процедур, которую могут проводить все доктора, правильно?
- Правильно, - хрипло ответил доктор Хансен. - Это простая операция.
Стены операционной закружились вокруг него.
- Доктор Франклин мне говорил, бубнила, лежа с закрытыми глазами, полусонная пациентка, - что химическая очистка кожи - это практически безопасная, совершенно не рискованная операция.
- Именно так, - сказал доктор Хансен.
Он открыл стеклянную дверцу одного из шкафов, неторопливо вынул большую банку с фенолом, открутил с нее крышку и, подойдя к операционному столу, хладнокровно, без спешки, вылил все содержимое на голову и плечи пациентки.
Малдер и Скалли вбежали в отделение эстетической хирургии как раз вовремя, чтобы услышать исступленный визг доктора Шеннон.
Ставшая на какой-то момент совершенно некрасивой волшебница колотила воздух кулачками и визжала, заглядывая в открытую дверь второй операционной. Там, внутри, весь мокрый от пота доктор Хансен, постепенно приходя в себя, стоял, пригнувшись, над операционным столом с пустой банкой в руке, а прямо под его рукой, как не проданный вовремя кусок несвежего мяса на витрине заштатного магазинчика, неаппетитно алел пятнистый огрызок полупереваренной жгучим зельем мертвой головы.
- …Я связана с Гринвудом уже много лет, - медленно говорила доктор Шеннон. Руки у нее еще чуть дрожали, а сорванный голос шелестел, в нем проскакивали бумажные тона. При мне все начиналось… Теперь отделение эстетической хирургииодно приносит около половины всей прибыли госпиталя. Вы понимаете, что это значит?
- Наверное, понимаю, - ответила Скалли. Она сидела напротив доктора Шеннон в ее кабинете; молчаливый Малдер подпирал спиной стену чуть поодаль. - Это значит, что пока остальные доктора живут все хуже и заработки их год от году падают из-за длительного кризиса здравоохранения, вы ухитряетесь оставаться на плаву. У вас бум. У вас процветание.
- Именно. Но ваш сарказм неуместен. Мы просто удовлетворяем потребности людей. Мы не создаем спрос на себя. Ведь все хотят быть красивыми, правда?
- Правда, - признала Скалли.
- Не ко всем природа так щедра, как, например, к вам, агент Скалли… Но даже
вы, как я погляжу, не пренебрегаете косметикой.
Скалли вздохнула.
- В последние годы все как с ума посходили, признала доктор Шеннон. Но в этом желании людей… желании выглядеть эстетично, привлекательно, молодо… нет ничего зазорного. Сначала была просто чистота, мыло, зубной порошок, притирания… потом - хорошая одежда… бижутерия… потом - здоровье. Прогресс медицины. Какой смысл, какая радость быть одетым в парчу и драгоценности больным? Потом - не просто здоровье, но красивое здоровье… Так заведено. С каждым шагом науки вперед… - она запнулась. - Я много говорю не о том, - признала она. - Простите.
- Ничего, - мягко ответила Скалли. - Я понимаю, это, вероятно, нервное.
- Вероятно, - согласилась доктор Шеннон.
Они помолчали.
- Наш успех сделал нас… надменными, - вдруг сказала доктор Шеннон. - Самодовольными. Нам стало казаться, что мир крутится вокруг нас и наших операций… Наверное, мне надо было бы принять ответственность за некоторые наши ошибки…
- Ошибки? - подал голос Малдер. Всего лишь ошибки? Такие, например, как смерть пациентов десяток лет назад?
Доктор Шеннон с неудовольствием покосилась на него и нехотя произнесла:
- То, что любой из нас раньше или позже может сделать что-то не так, - отрицать бессмысленно.
- Значит, - уточнила Скалли, - вы все это тогда прикрыли?
Доктор Шеннон горько усмехнулась.
- Если бы мы все это и впрямьприкрыли, это было бы просто благодеянием для госпиталя. Просто благодеянием… Но ведь следствие проводилось. Нас дергали на протяжении нескольких недель, срывали операции, нервировали, не давали работать, в сущности… мы понесли громадные убытки тогда. И все равно это ни к чему не привело. Смерти были признаны тем, чем они и были и чем их надлежало признать сразу, с самого начала: несчастными случаями, в которых никто не виноват… Все только потеряли время. Мы стали слишком ценными… главным активом процветающей огромной больницы. Мы стали тем, что надлежит защищать. Даже ценой жизни пяти человек.
- Пяти? - удивленно спросил Малдер после короткой заминки.
- Вы это еще не успели выяснить? Да, пяти. Четверо пациентов и один врач, Наш пожилой коллега, который то ли загнал себя, взяв непосильную ношу и не выдержав нагрузки, то ли… то ли был слишком потрясен произошедшим и понял, чтовпредьне сможет работать с той интенсивностью, какая только и может обеспечить процветание. Он умер… формально - от передозировки снотворного.
- Как его звали?
- Доктор Кокс, - без запинки ответила доктор Шеннон, и Малдер отметил, что, несмотря на прошедшие годы, имя умершего врача у нее на кончике языка. Возможно, это что-то значило. Возможно, ничего. - Доктор Клиффорд Кокс.
- У вас есть по нему досье?
- Скорее всего, есть соответствующий файл, не больше. У нас уже тогда компьютерный учет вытеснял бумажки, нам это было вполне по средствам…
- Нам нужно его посмотреть, - решительно сказал Малдер. - И личные дела пациентов, умерших десять лет назад.
- Прямо сейчас? - устало спросила доктор Шеннон.
- Да, - ответил Малдер. Голос его звучал немного виновато, по твердо.
- Малдер, что ты задумал? - спросила Скалли, пока удрученная доктор Шеннон с видом полной покорности судьбе пересаживалась к своему компьютеру.
- Погоди минутку, - ответил Малдер. «Опять, - подумала Скалли с привычной обидой. - Опять у него озарение… Горе луковое».
Она демонстративно поднялась и отошла к окну. Уж она-то знала, что с Малдером лучше не разговаривать в такие моменты. Она злилась на него и не могла не злиться - а в то же время опыт показывал, что он слишком часто оказывается прав и она своей недоверчивостью, скепсисом, требованиями сразу рационально объяснять каждый шаг только мешает ему и отнимает время.
Осень…
За окном была осень. Моросил дождь. Клубилось небо.
Когда Скалли вернулась к действительности, на дисплей как раз шустро выпрыгнуло из электронных глубин стандартное
«Заявление о назначении в штат медицинского персонала». Адрес: 2050, Нельсон-стрит, Чикаго, Иллинойс.
Никаких ассоциаций. Адрес как адрес.
Дата рождения: 7 июля 1939 года.
Дата как дата. «Десять лет назад, - прикинула Скалли, - ему было сорок пять. Интересно, что доктор Шеннон назвала его пожилым. Ей самой было, вероятно, меньше тридцати… сильно меньше. Сегодня на вид ей не дашь и сорок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
- Я так понимаю, не унималась настырная пациентка, - что это одна из таких процедур, которую могут проводить все доктора, правильно?
- Правильно, - хрипло ответил доктор Хансен. - Это простая операция.
Стены операционной закружились вокруг него.
- Доктор Франклин мне говорил, бубнила, лежа с закрытыми глазами, полусонная пациентка, - что химическая очистка кожи - это практически безопасная, совершенно не рискованная операция.
- Именно так, - сказал доктор Хансен.
Он открыл стеклянную дверцу одного из шкафов, неторопливо вынул большую банку с фенолом, открутил с нее крышку и, подойдя к операционному столу, хладнокровно, без спешки, вылил все содержимое на голову и плечи пациентки.
Малдер и Скалли вбежали в отделение эстетической хирургии как раз вовремя, чтобы услышать исступленный визг доктора Шеннон.
Ставшая на какой-то момент совершенно некрасивой волшебница колотила воздух кулачками и визжала, заглядывая в открытую дверь второй операционной. Там, внутри, весь мокрый от пота доктор Хансен, постепенно приходя в себя, стоял, пригнувшись, над операционным столом с пустой банкой в руке, а прямо под его рукой, как не проданный вовремя кусок несвежего мяса на витрине заштатного магазинчика, неаппетитно алел пятнистый огрызок полупереваренной жгучим зельем мертвой головы.
- …Я связана с Гринвудом уже много лет, - медленно говорила доктор Шеннон. Руки у нее еще чуть дрожали, а сорванный голос шелестел, в нем проскакивали бумажные тона. При мне все начиналось… Теперь отделение эстетической хирургииодно приносит около половины всей прибыли госпиталя. Вы понимаете, что это значит?
- Наверное, понимаю, - ответила Скалли. Она сидела напротив доктора Шеннон в ее кабинете; молчаливый Малдер подпирал спиной стену чуть поодаль. - Это значит, что пока остальные доктора живут все хуже и заработки их год от году падают из-за длительного кризиса здравоохранения, вы ухитряетесь оставаться на плаву. У вас бум. У вас процветание.
- Именно. Но ваш сарказм неуместен. Мы просто удовлетворяем потребности людей. Мы не создаем спрос на себя. Ведь все хотят быть красивыми, правда?
- Правда, - признала Скалли.
- Не ко всем природа так щедра, как, например, к вам, агент Скалли… Но даже
вы, как я погляжу, не пренебрегаете косметикой.
Скалли вздохнула.
- В последние годы все как с ума посходили, признала доктор Шеннон. Но в этом желании людей… желании выглядеть эстетично, привлекательно, молодо… нет ничего зазорного. Сначала была просто чистота, мыло, зубной порошок, притирания… потом - хорошая одежда… бижутерия… потом - здоровье. Прогресс медицины. Какой смысл, какая радость быть одетым в парчу и драгоценности больным? Потом - не просто здоровье, но красивое здоровье… Так заведено. С каждым шагом науки вперед… - она запнулась. - Я много говорю не о том, - признала она. - Простите.
- Ничего, - мягко ответила Скалли. - Я понимаю, это, вероятно, нервное.
- Вероятно, - согласилась доктор Шеннон.
Они помолчали.
- Наш успех сделал нас… надменными, - вдруг сказала доктор Шеннон. - Самодовольными. Нам стало казаться, что мир крутится вокруг нас и наших операций… Наверное, мне надо было бы принять ответственность за некоторые наши ошибки…
- Ошибки? - подал голос Малдер. Всего лишь ошибки? Такие, например, как смерть пациентов десяток лет назад?
Доктор Шеннон с неудовольствием покосилась на него и нехотя произнесла:
- То, что любой из нас раньше или позже может сделать что-то не так, - отрицать бессмысленно.
- Значит, - уточнила Скалли, - вы все это тогда прикрыли?
Доктор Шеннон горько усмехнулась.
- Если бы мы все это и впрямьприкрыли, это было бы просто благодеянием для госпиталя. Просто благодеянием… Но ведь следствие проводилось. Нас дергали на протяжении нескольких недель, срывали операции, нервировали, не давали работать, в сущности… мы понесли громадные убытки тогда. И все равно это ни к чему не привело. Смерти были признаны тем, чем они и были и чем их надлежало признать сразу, с самого начала: несчастными случаями, в которых никто не виноват… Все только потеряли время. Мы стали слишком ценными… главным активом процветающей огромной больницы. Мы стали тем, что надлежит защищать. Даже ценой жизни пяти человек.
- Пяти? - удивленно спросил Малдер после короткой заминки.
- Вы это еще не успели выяснить? Да, пяти. Четверо пациентов и один врач, Наш пожилой коллега, который то ли загнал себя, взяв непосильную ношу и не выдержав нагрузки, то ли… то ли был слишком потрясен произошедшим и понял, чтовпредьне сможет работать с той интенсивностью, какая только и может обеспечить процветание. Он умер… формально - от передозировки снотворного.
- Как его звали?
- Доктор Кокс, - без запинки ответила доктор Шеннон, и Малдер отметил, что, несмотря на прошедшие годы, имя умершего врача у нее на кончике языка. Возможно, это что-то значило. Возможно, ничего. - Доктор Клиффорд Кокс.
- У вас есть по нему досье?
- Скорее всего, есть соответствующий файл, не больше. У нас уже тогда компьютерный учет вытеснял бумажки, нам это было вполне по средствам…
- Нам нужно его посмотреть, - решительно сказал Малдер. - И личные дела пациентов, умерших десять лет назад.
- Прямо сейчас? - устало спросила доктор Шеннон.
- Да, - ответил Малдер. Голос его звучал немного виновато, по твердо.
- Малдер, что ты задумал? - спросила Скалли, пока удрученная доктор Шеннон с видом полной покорности судьбе пересаживалась к своему компьютеру.
- Погоди минутку, - ответил Малдер. «Опять, - подумала Скалли с привычной обидой. - Опять у него озарение… Горе луковое».
Она демонстративно поднялась и отошла к окну. Уж она-то знала, что с Малдером лучше не разговаривать в такие моменты. Она злилась на него и не могла не злиться - а в то же время опыт показывал, что он слишком часто оказывается прав и она своей недоверчивостью, скепсисом, требованиями сразу рационально объяснять каждый шаг только мешает ему и отнимает время.
Осень…
За окном была осень. Моросил дождь. Клубилось небо.
Когда Скалли вернулась к действительности, на дисплей как раз шустро выпрыгнуло из электронных глубин стандартное
«Заявление о назначении в штат медицинского персонала». Адрес: 2050, Нельсон-стрит, Чикаго, Иллинойс.
Никаких ассоциаций. Адрес как адрес.
Дата рождения: 7 июля 1939 года.
Дата как дата. «Десять лет назад, - прикинула Скалли, - ему было сорок пять. Интересно, что доктор Шеннон назвала его пожилым. Ей самой было, вероятно, меньше тридцати… сильно меньше. Сегодня на вид ей не дашь и сорок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17