На другой стороне обнаружилась фотография, изображающая почетный караул в окружении каменных надгробий. Рядом была заметка, обведенная черной рамкой.
- Похоже, это некролог его отца, - пробормотал Молдер. Полицейский за соседним столом отодвинул телефон и заинтересованно повернулся.
- Кавалер Бронзовой Звезды за Корейскую войну Джеральд Шнауц, - продолжил читать Молдер. - Торжественная панихида состоялась в церкви Святого Мартина… Председатель Комитета Ветеранов полковник Стивенсон сказал… Так, а вот это уже интересно. Оказывается, Шнауц-старший был зубным врачом! И имел, если верить этой заметке, обширную практику в городе. Вы проверили его кабинет?
- Нет, - отрицательно покачал головой полицейский - По крайней мере, я об этом не слышал. Сейчас свяжусь с лейтенантом Эриксоном…
Через четверть часа Молдер, Эриксон и трое полицейских уже стояли на замусоренной лестничной площадке перед обшарпанной дверью. Надпись, выгравированная на позеленевшей медной табличке, гласила: «Джеральд Шнауц, зубной врач». И ниже, мелкими буквами: «Прием с одиннадцати до семнадцати, кроме субботы и воскресенья». Без сомнения, эта дверь, как и все здание, когда-то знавала много лучшие времена.
- Похоже, приема здесь не было как минимум шесть лет… - пробормотал лейтенант Эриксон, пытаясь открыть дверь ключами, принесенными с первого этажа, где сидел дряхлый консьерж. Но замок упорно отказывался подчиняться чужой руке - а, может быть, просто заржавел. К Эриксону подошел один из полицейских, комплекцией своей напомнивший Молдеру несгораемый шкаф в кабинете Скиннера.
- Сэр, разрешите мне.
Эриксон смерил взглядом подчиненного и, не задавая лишних вопросов, отступил в сторону. Шкафообразный полисмен внимательно оглядел дверь, отступил на шаг и, качнувшись, ударил ее плечом. Молдер живо представил окованный бронзой римский таран, врезающийся в створки врат Карфагена. Первый удар дверь выдержала, но второй попросту снес ее с петель. Остальные полицейские, держа оружие наизготовку, дружно ворвались в зияющую темную пещеру.
Сравнение с пещерой было весьма кстати - в этом Молдер убедился после того, как сотрудники Эриксона внимательно обшарили все три комнаты, из которых когда-то состоял приемный кабинет Шнауца-старшего. Комнаты были абсолютно пусты, если не считать огромного количества мусора, устилавшего пол. Тут были куски штукатурки, рваные газеты, обломки досок и искореженные куски ржавого металла. Ерунда какая-то. Откуда вдруг в заброшенном кабинете дантиста куски ржавого металла?! А обломки досок?! Что за деткие образы?. Мебель, а также большинство медицинского оборудования - все, видимо, было демонтировано и вынесено.
- Лейтенант, гляньте-ка сюда! - позвал один из полицейских. - Здесь явно кто-то был! Причем, скорее всего, недавно.
Молдер и Эриксон подошли к полицейскому, склонившемуся возле порога. На полу и в самом деле отчетливо выделялись следы огромных ботинок с рифленой подошвой. Эриксон присел над следом на корточки.
- Очень интересно! - пробормотал он.
- Консьерж в подъезде говорил, что сюда не ходит никто из посторонних. И вообще, большинство помещений в этом здании давно уже пустует, поэтому людей здесь появляется очень немного, - сообщил полицейский, принесший ключи.
Эриксон усмехнулся:
- Консьерж здесь дрыхнет двадцать часов в сутки. Кроме того, подняться сюда можно и по пожарной лестнице, которая находится с южного торца здания. Я уже проверял - ее ступеньки ;еще в состоянии выдержать вес человека. Кстати, теперь мне ясно, кто унес отсюда зубоврачебное кресло. Только вот непонятно, зачем оно ему понадобилось?
- Зубоврачебное кресло? - насторожился Молдер. - А почему вы уверены, что оно унесено именно сейчас?
- Там из пола выдраны болты, удерживавшие станину. Не вывинчены, а именно выдраны - «с мясом», то есть с частью деревянного основания. Трудившийся над ними человек явно торопился, а силы ему было не занимать. При этом плевательница и стойка для подносов остались.
- Значит, Шнауцу понадобилось зубоврачебное кресло? - задумчиво пробормотал Молдер. - Похоже, к своим медицинским экспериментам он готовился весьма основательно…
* * *
Яркий свет бил прямо в лицо, проникая даже сквозь сомкнутые веки. Скалли попыталась открыть глаза, но тут же была вынуждена вновь их прищурить. Ослепительно-белая лампа находилась совсем рядом, надо было только протянуть руку и отвернуть ее в сторону. Скалли попыталась поднять руку, но не смогла этого сделать - кисть осталась неподвижной, будто ее что-то держало.
Тогда Скалли шевельнула головой и попыталась расправить плечи. И обнаружила, что последнее удается с трудом. Скосив глаза вбок, она убедилась, что сидит в кресле, напоминающем зубоврачебное, а ее руки намертво притянуты к подлокотникам широкой лентой скотча. Ног видно не было, но. подергав ими, Скалли убедилась, что они тоже спеленуты намертво.
Память постепенно воскрешала все произошедшее - аптека, ключи от машины в руке, укол в ногу и туман, заволакивающий сознание. «Сумеречный сон»! Наркоз, которым Шнауц усыплял своих жертв! Надо было проявить очень большую неосторожность, чтобы вот так, за здорово живешь, из охотника внезапно превратиться в жертву.
Скалли отвернула голову в сторону, насколько это было возможно, и попыталась разглядеть помещение, в котором находилась. Узкая длинная комната непонятных размеров - из-за полумрака и бьющего в глаза яркого света стены помещения как бы тонули во тьме. Низкий потолок и отсутствие каких-либо окон, по крайней мере, в пределах той части помещения, которую можно было оглядеть. Никакой мебели в комнате тоже не было - если не считать придвинутой справа к креслу высокой табуретки, на которой стоял блестящий металлический поднос.
Лежащие на подносе предметы были следующим, что привлекло внимание Скалли. Поднос находился чуть ниже уровня ее глаз, поэтому точно разглядеть, что находится на нем, не представлялось возможным. Однако все это ужасно походило на набор хирургических инструментов. Особенно в сочетании с яркой лампой и креслом, явно имеющим медицинское происхождение. Скалли почувствовала легкое дуновение ужаса.
Ощущение леденящей холодной струи было настолько сильным, что Скалли не сразу сообразила, что по помещению всего лишь пронесся поток холодного воздуха. А в следующий момент ока осознала, что впереди, там, где темнота из-за бьющего в глаза света лампы казалась особенно кромешной, кто-то стоит.
- Отпустите меня! - произнесла Скалли, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более твердо и спокойно.
Стоявший в темноте человек пошевелился и шагнул вперед.
- Все в порядке, - произнес он по-немецки.
Скалли глубоко вздохнула и произнесла на том же языке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
- Похоже, это некролог его отца, - пробормотал Молдер. Полицейский за соседним столом отодвинул телефон и заинтересованно повернулся.
- Кавалер Бронзовой Звезды за Корейскую войну Джеральд Шнауц, - продолжил читать Молдер. - Торжественная панихида состоялась в церкви Святого Мартина… Председатель Комитета Ветеранов полковник Стивенсон сказал… Так, а вот это уже интересно. Оказывается, Шнауц-старший был зубным врачом! И имел, если верить этой заметке, обширную практику в городе. Вы проверили его кабинет?
- Нет, - отрицательно покачал головой полицейский - По крайней мере, я об этом не слышал. Сейчас свяжусь с лейтенантом Эриксоном…
Через четверть часа Молдер, Эриксон и трое полицейских уже стояли на замусоренной лестничной площадке перед обшарпанной дверью. Надпись, выгравированная на позеленевшей медной табличке, гласила: «Джеральд Шнауц, зубной врач». И ниже, мелкими буквами: «Прием с одиннадцати до семнадцати, кроме субботы и воскресенья». Без сомнения, эта дверь, как и все здание, когда-то знавала много лучшие времена.
- Похоже, приема здесь не было как минимум шесть лет… - пробормотал лейтенант Эриксон, пытаясь открыть дверь ключами, принесенными с первого этажа, где сидел дряхлый консьерж. Но замок упорно отказывался подчиняться чужой руке - а, может быть, просто заржавел. К Эриксону подошел один из полицейских, комплекцией своей напомнивший Молдеру несгораемый шкаф в кабинете Скиннера.
- Сэр, разрешите мне.
Эриксон смерил взглядом подчиненного и, не задавая лишних вопросов, отступил в сторону. Шкафообразный полисмен внимательно оглядел дверь, отступил на шаг и, качнувшись, ударил ее плечом. Молдер живо представил окованный бронзой римский таран, врезающийся в створки врат Карфагена. Первый удар дверь выдержала, но второй попросту снес ее с петель. Остальные полицейские, держа оружие наизготовку, дружно ворвались в зияющую темную пещеру.
Сравнение с пещерой было весьма кстати - в этом Молдер убедился после того, как сотрудники Эриксона внимательно обшарили все три комнаты, из которых когда-то состоял приемный кабинет Шнауца-старшего. Комнаты были абсолютно пусты, если не считать огромного количества мусора, устилавшего пол. Тут были куски штукатурки, рваные газеты, обломки досок и искореженные куски ржавого металла. Ерунда какая-то. Откуда вдруг в заброшенном кабинете дантиста куски ржавого металла?! А обломки досок?! Что за деткие образы?. Мебель, а также большинство медицинского оборудования - все, видимо, было демонтировано и вынесено.
- Лейтенант, гляньте-ка сюда! - позвал один из полицейских. - Здесь явно кто-то был! Причем, скорее всего, недавно.
Молдер и Эриксон подошли к полицейскому, склонившемуся возле порога. На полу и в самом деле отчетливо выделялись следы огромных ботинок с рифленой подошвой. Эриксон присел над следом на корточки.
- Очень интересно! - пробормотал он.
- Консьерж в подъезде говорил, что сюда не ходит никто из посторонних. И вообще, большинство помещений в этом здании давно уже пустует, поэтому людей здесь появляется очень немного, - сообщил полицейский, принесший ключи.
Эриксон усмехнулся:
- Консьерж здесь дрыхнет двадцать часов в сутки. Кроме того, подняться сюда можно и по пожарной лестнице, которая находится с южного торца здания. Я уже проверял - ее ступеньки ;еще в состоянии выдержать вес человека. Кстати, теперь мне ясно, кто унес отсюда зубоврачебное кресло. Только вот непонятно, зачем оно ему понадобилось?
- Зубоврачебное кресло? - насторожился Молдер. - А почему вы уверены, что оно унесено именно сейчас?
- Там из пола выдраны болты, удерживавшие станину. Не вывинчены, а именно выдраны - «с мясом», то есть с частью деревянного основания. Трудившийся над ними человек явно торопился, а силы ему было не занимать. При этом плевательница и стойка для подносов остались.
- Значит, Шнауцу понадобилось зубоврачебное кресло? - задумчиво пробормотал Молдер. - Похоже, к своим медицинским экспериментам он готовился весьма основательно…
* * *
Яркий свет бил прямо в лицо, проникая даже сквозь сомкнутые веки. Скалли попыталась открыть глаза, но тут же была вынуждена вновь их прищурить. Ослепительно-белая лампа находилась совсем рядом, надо было только протянуть руку и отвернуть ее в сторону. Скалли попыталась поднять руку, но не смогла этого сделать - кисть осталась неподвижной, будто ее что-то держало.
Тогда Скалли шевельнула головой и попыталась расправить плечи. И обнаружила, что последнее удается с трудом. Скосив глаза вбок, она убедилась, что сидит в кресле, напоминающем зубоврачебное, а ее руки намертво притянуты к подлокотникам широкой лентой скотча. Ног видно не было, но. подергав ими, Скалли убедилась, что они тоже спеленуты намертво.
Память постепенно воскрешала все произошедшее - аптека, ключи от машины в руке, укол в ногу и туман, заволакивающий сознание. «Сумеречный сон»! Наркоз, которым Шнауц усыплял своих жертв! Надо было проявить очень большую неосторожность, чтобы вот так, за здорово живешь, из охотника внезапно превратиться в жертву.
Скалли отвернула голову в сторону, насколько это было возможно, и попыталась разглядеть помещение, в котором находилась. Узкая длинная комната непонятных размеров - из-за полумрака и бьющего в глаза яркого света стены помещения как бы тонули во тьме. Низкий потолок и отсутствие каких-либо окон, по крайней мере, в пределах той части помещения, которую можно было оглядеть. Никакой мебели в комнате тоже не было - если не считать придвинутой справа к креслу высокой табуретки, на которой стоял блестящий металлический поднос.
Лежащие на подносе предметы были следующим, что привлекло внимание Скалли. Поднос находился чуть ниже уровня ее глаз, поэтому точно разглядеть, что находится на нем, не представлялось возможным. Однако все это ужасно походило на набор хирургических инструментов. Особенно в сочетании с яркой лампой и креслом, явно имеющим медицинское происхождение. Скалли почувствовала легкое дуновение ужаса.
Ощущение леденящей холодной струи было настолько сильным, что Скалли не сразу сообразила, что по помещению всего лишь пронесся поток холодного воздуха. А в следующий момент ока осознала, что впереди, там, где темнота из-за бьющего в глаза света лампы казалась особенно кромешной, кто-то стоит.
- Отпустите меня! - произнесла Скалли, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более твердо и спокойно.
Стоявший в темноте человек пошевелился и шагнул вперед.
- Все в порядке, - произнес он по-немецки.
Скалли глубоко вздохнула и произнесла на том же языке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15