— Многие так думают, — заметил Хупер. — Но эти люди ошибаются. У акулы есть все, что может привести в восторг ученого. Они красивы, боже, как они красивы! Акула — это невероятно четкий, удивительно отлаженный механизм. Они грациозны, как птицы, и непостижимо загадочны, как и любое другое существо на земле. Никто не знает, сколько они живут и каким инстинктам — за исключением голода — подчиняются. Существует более двухсот пятидесяти разновидностей акул, и как сильно отличаются друг от друга! Бывает, что ученый всю свою жизнь бьется над разгадкой тайны акулы, он уже готов сделать какие-то определенные обоснованные выводы, но тут какой-нибудь новый факт сводит на нет всю его прежнюю работу. В течение двух тысячелетий люди пытались найти эффективное средство, которое отпугивало бы акул. Но так ничего и не нашли. — Он замолчал, взглянул на Эллен и улыбнулся. — Извините. Я не собирался читать лекцию. Я просто одержимый, как вы, очевидно, могли убедиться.
— А вы, очевидно, могли убедиться, — сказала Эллен, — что я в этом деле профан. Вы учились в Йельском университете?
— Конечно. Где же еще? Кроме моего дяди, которого исключили из геологического колледжа в Андовере, и он закончил обучение не то в Майами, не то в Огайо, все мужчины нашей семьи, на протяжении четырех поколений, учились в Йельском университете. Потом я поступил в аспирантуру при университете во Флориде. А затем два года гонялся за акулами по всему свету.
— Это, наверно, было интересно?
— Непередаваемое блаженство. Все равно что алкоголика пустить на винокуренный завод. Я изучал акул в Красном море и нырял за ними у берегов Австралии. Чем больше я узнавал о них, тем больше понимал, что я ничего о них не знаю.
— Вы ныряли за ними?
Хупер кивнул.
— Главным образом в клетке, но случалось, и без нее. Я догадываюсь, о чем вы думаете. Многие считают, моя мать, например, что я ищу смерти. Но если вы знаете свое дело, то вы себя почти не подвергаете опасности.
— Вы, должно быть, крупнейший в мире специалист по акулам.
— Не думаю, — рассмеялся Хупер, — но, хотел бы им стать. Я не участвовал только в одной экспедиции, и чего бы я только не отдал, чтобы в ней участвовать. Это экспедиция Питера Гимбела. Они все засняли на кинопленку, о такой экспедиции можно только мечтать. Они находились в воде с двумя гигантскими белыми, это тот же вид, что и у вас.
— Я так рада, что вы не участвовали в той экспедиции, — сказала Эллен. — Вам наверняка захотелось бы взглянуть на мир из пасти одной из этих акул. Но расскажите мне о Дэвиде. Как он?
— У него в общем и целом все в порядке. Он работает маклером в Сан-Франциско.
— В общем и целом? Что вы имеете в виду?
— Ну, он женился во второй раз. Его первой женой, может, вы знаете, была Патти Фремонт.
— Конечно.
Я часто играла с ней в теннис. Дэвид ей как бы достался от меня по наследству. Да так оно и было.
— Они жили три года, пока она не сошлась с каким-то крупным предпринимателем, владельцем дома в Антибе. Тогда Дэвид нашел себе другую девушку — ее отец был обладателем контрольного пакета акций одной нефтяной компании. Девушка довольно милая, но глупа, как пробка. Если бы у Дэвида была хоть крупица здравого смысла, он ни за что бы не расстался с вами.
Эллен вспыхнула и тихо произнесла:
— Вы очень любезны.
— Я серьезно. Я бы на его месте поступил так.
— А как вы поступили на своем месте? Какой девушке, наконец, удалось покорить вас?
— Никакой пока еще. Я думаю, девушки просто не понимают, какой шанс они упускают, — рассмеялся Хупер. — Расскажите мне о себе. Нет, не надо. Я попробую сам угадать. Трое детей. Верно?
— Верно. Я и не предполагала, что это так заметно.
— Нет, нет. Я не это имел в виду. Вовсе незаметно. Совсем нет. Ваш муж, дайте подумать, адвокат. У вас квартира в Нью-Йорке и дом в Эмити. Вы, должно быть, очень счастливы. Я очень рад за вас.
Эллен, улыбаясь, покачала головой.
— — Не совсем. Я хочу сказать, вы не все угадали. Мой муж — начальник полиции в Эмити.
В глазах Хупера только на мгновение мелькнуло удивление. Хлопнув себя по лбу, он воскликнул:
— Какой же я болван! Конечно же, Броди. Вот здорово.
Я познакомился с вашим мужем вчера вечером. Похоже, он мировой парень.
Эллен показалось, что она уловила легкую иронию в голосе Хупера, но тут же одернула себя: «Нечего зря фантазировать».
— Как долго вы собираетесь пробыть здесь? — спросила она.
— Не знаю. Зависит от того, как пойдут дальше дела с акулой. Если она уйдет, я уеду.
— Вы живете в Вудс-Холе?
— Неподалеку от него. В Хайаннисе. Я приобрел маленький домик на самом берегу. Люблю быть рядом с водой. Если я оказываюсь более чем в десяти милях от берега, у меня начинается клаустрофобия.
— Вы живете совсем один?
— Да, один. Только я, множество книги стереосистема, за которую я выложил уйму денег. Послушайте, вы все еще танцуете?
— Танцую?
— Да. Я сейчас вспомнил. Дэвид часто говорил, что вы были самой лучшей партнершей из всех, с кем ему когда-либо доводилось танцевать. Вы победили на конкурсе, так ведь?
Прошлое, словно птица, которую долго держали в клетке и вдруг выпустили на волю, налетело на нее, закружило. Тоскливо заныло сердце.
— Да, это был конкурс на лучшее исполнение самбы, — сказала она. — В «Пляжном клубе». Но я о нем и не вспоминаю. Нет, я больше не танцую. Мартин не танцует, а если бы и танцевал, то теперь, я думаю, такую музыку уже и не играют.
— Жаль. Дэвид говорил, вы были великолепны.
— Это был изумительный вечер, — сказала Эллен, погружаясь в воспоминания, воскрешая в памяти мельчайшие подробности. — Играл джаз Лестера Данина. «Пляжный клуб» был украшен гирляндами из гофрированной бумаги и воздушными шарами. На Дэвиде был его любимый красный пиджак.
— Теперь он у меня, — сказал Хупер. — Мне по наследству от него достался пиджак.
— Тогда играли замечательные песни. Дэвид танцевал тустеп великолепно. Быть его партнершей в тустепе совсем не просто, но вальс он не любил, говорил, что от него кружится голова. Все были тогда такие загорелые. По-моему, я наделав тот вечер желтое платье, оно очень шло к моему загару. Проводилось два конкурса: на лучшее исполнение чарльстона, в котором победили Сузи Кендалл и Чип Фогарти. И на исполнение самбы. «Бразилию» играли в самом конце, и мы танцевали так, будто от этого танца зависела вся наша жизнь. Я думала, что когда танец кончится, я рухну. И знаете, что мы получили в качестве приза? Банку консервированной курицы. Она стояла у меня в комнате, пока не вздулась и отец не заставил меня ее выбросить. — Эллен улыбнулась. — Веселые это были времена. Я стараюсь не думать о них слишком часто.
— Почему?
— Мы всегда невольно приукрашиваем прошлое. Потом, в будущем, будем так же думать о настоящем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67