.."
21 декабря
Кто же такой «ТСБ»? Я думаю об этом целые дни, с утра до ночи. И даже ночью иногда думаю.
А однажды мне приснился страшный великан в черной маске и длинных черных перчатках до локтей. Он подкладывал мне в парту самого настоящего живого крокодила. Я хотел убежать, но, как это всегда бывает во сне, не мог двинуться с места. А в ушах у меня почему-то звучал преспокойный голос нашей Анны Рудольфовны: «А как будет по-немецки „крокодил“? Не знаете, Котлов? Я так и знала, что вы не знаете. Запомните, если вам не трудно, что „крокодил“ по-немецки будет: „ТСБ“, „ТСБ“…» От всей этой чертовщины я проснулся – и увидел над собой испуганное и, как всегда, очень странное, без очков, лицо Димы.
– Ты не заболел? Что с тобой, Котелок?..
Странный все же человек наш Дима: то грозится выкинуть мою раскладушку в коридор, где от дверей холодным ветром дует, а то о здоровье моем беспокоится! И всегда он так: то хороший, добрый, а то злится и ко всему придирается!
Ах, если бы он знал, что происходит с его младшим братом, если бы он только знал!..
И как странно ведет себя этот «ТСБ»: иногда он помогает мне, подсказывает разные хорошие мысли, а иногда вмешивается в дела, которые его вовсе не касаются, и срывает мои самые лучшие планы. Ведь это он, я теперь уверен, что это он, переложил нашего колючего Борьку-Нигилиста из мухинской парты обратно в мою собственную. И это он послал мне и Витьке те самые записки и добился-таки, что мы целых три дня не разговаривали друг с другом. И, может быть, это он доложил Степану Петровичу об истории с собакой, которая «только глотку дерет понапрасну, а сама даже мясо боится укусить, когда ей в миске обед приносят». Все это он!..
А кто «он»? Не знаю. И думаю об этом все время – до того, что даже не слышу на уроках, о чем рассказывают учителя. Позавчера, например, учитель истории сказал вдруг:
– Котлов, закончи мою мысль!
Но я не мог закончить его мысль, потому что не слышал, с чего она началась.
И в тот же день после уроков мы с Витькой собрали в ванной комнате экстренный совет. Мы твердо решили выяснить, кто такой «ТСБ» и почему он вмешивается в нашу жизнь.
– Пусть лучше и не помогает нам и не портит наших планов – пусть вообще не лезет в чужие дела! – решительно заявил я.
Витька высказал мысль, что здесь, быть может, орудует не одно лицо, а какое-нибудь тайное общество или союз. В общем, какая-нибудь организация, а «ТСБ» – ее сокращенное название.
– Давай попробуем расшифровать это название, – предложил я.
Мы сели в разных углах комнаты, наморщили лбы – и только время от времени вскакивали как сумасшедшие и выкрикивали:
– «Тайный Совет Бандитов»!
– «Темное Сообщество Бездельников»!
Но потом мы вспомнили, что многие советы «ТСБ» были как раз очень деловыми и даже полезными – при чем же здесь бездельники и бандиты?
И мы стали искать совсем в другом направлении. Расшифровывая загадочные три буквы, мы поочередно выкрикивали:
– «Твердость! Смекалка! Бесстрашие»!
– «Тайный Сигнал Барабанщика»!
– Это вот похо-оже!.. – обрадовался Витька.
– На что похоже?
– На то, что нужно!
– Ни на что ото не похоже. Просто бессмыслица: какой-то сигнал, какой-то барабанщик…
– И зачем ему вдруг барабанить? Давай дальше!
– «Трое Смелых Борцов»!
– «Трест Самых Благородных»!
Так могло бы продолжаться до бесконечности: до самых «Последних известий» или даже до сводки погоды. Но когда вспотевший от напряжения Витька, глядя куда-то вдаль бессмысленными глазами, выпалил; «Товарищество Свободных Библиотекарей», я сказал:
– Довольно! Хватит! Мы с тобой уж, как это говорится, до точки дошли. Такую ерунду стали пороть, что слушать противно. «ТСБ» – это, вернее всего, никакая не организация, а первые буквы имени, отчества и фамилии. Понял?
– Чьи буквы?
– Если бы я знал чьи, так и отгадывать было бы не нужно.
Давай соображать. Давай анализировать все, даже самые мелкие факты, как это делал Шерлок Холмс?
– Дава-ай…
– Человек, который подсовывал эти записки, знает обо всех наших отрядных делах и обо всех наших планах. Так?
– Та-ак…
– Он даже знает, какие именно нам задачки на дом задали. Он так и написал даже: «не вам», а «нам задали». Значит, он учится в нашем классе! Это ясно?
– Я-ясно…
– Кто у нас в классе есть на букву "Б"? Бородкин, то есть ты…
– Я-я…
– Ты сразу отпадаешь: тебе никогда в жизни не придумать таких дел, какие нам этот «ТСБ» подсказывает.
– Ну да-а, не приду-умать!.. – заныл Витька.
Но я, но обращая на него никакого внимания, продолжал:
– Дальше идет Балбекова… Она тоже отпадает: во-первых, девчонка, а во-вторых, ее Нинкой зовут. А у нас первая буква – "Т". Остается Буланчиков.
– Но ведь его Анатолием зовут.
Витьке почему-то очень хотелось, чтобы и Буланчиков тоже отпал. Но я этого не допустил:
– Анатолий!.. А уменьшительно-то как будет? Толька! Мы его так и зовем. Это когда вырастет, его будут Анатолием величать. Значит, остановимся на Буланчикове… Чует мое сердце, что это он нас и разыгрывает! Сам подкладывает мне записочки – и сам же потом насмехается: «Гений! Золотая голова! Гордость отряда!..» – Издевается, значит? – посочувствовал мне Витька.
– Вот именно! И он один про Володьку Каталкина знал. Это же он поручил мне навестить его. Поручил, а сам, наверно, коварно и тайно сзади шел, все подсмотрел и потом Степану Петровичу рассказал.
– А что рассказал? – всполошился Витька: я ведь его не посвящал в историю с собакой.
– Да так… ничего особенного… Про собаку…
– Про какую собаку?
– Да там про одну. Я, в общем, вспугнул ее… Она сорвалась с цепи и убежала.
– А потом вернулась?
– Потом вернулась.
– Ясно! Собака ведь всегда находит хозяина. А Толька, значит, все это видел и растрепал?
– Ну да…
– Завтра мы его разоблачим! – решительно заявил Нытик.
– Погоди. Надо еще узнать его отчество. Может, не подходит?
На следующий день утром, еще до уроков, я подскочил к Тольке Буланчикову и прямо в упор взглянул на него. Толька как-то вздрогнул и слегка попятился в сторону. «Ага! Смущается! Совесть заговорила!..» – подумал я и, не отводя глаз, спросил:
– Как зовут твоего отца?
– Моего папу? А что?
– Как зовут твоего отца, я спрашиваю?!
– Сигизмундом Ивановичем…
– Все! Есть! Попался! Значит, ты – Толя Сигизмундович Буланчиков?! Попался!
– Кто? Мой папа?
– Не выкручивайся! Оставь своего папу Сигизмунда! Все ясно: он составляет вторую букву! Значит, ты и есть: «ТСБ»?
Ха-ха-ха! Все ясно!..
Толя слегка побледнел, глаза у него сделались круглыми, и он зашептал:
– Успокойся, Севочка… Ну хорошо, хорошо… Допустим, что я попался! Что я этот самый «БСТ»…
– Не «БСТ», а «ТСБ»!
– Ну пусть «ТСБ»… Допустим… Только не волнуйся, пожалуйста…
– Что ты меня успокаиваешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25