..". Он органично включит в себя вас, всю нашу хореографию и оркестр.
- Ура! - крикнул я. Меня поддержала средняя группа.
- Вы на репетиции, - произнесла Маргарита Васильевна, взглянув на меня.
- Продолжайте работать, - сказал Дирдом. И удалился.
- Маргарита Васильевна, разрешите мне выйти, - сказал я.
- Но ведь репетиция не окончена.
- Я должен выйти. Простите, пожалуйста...
Она сделала вид, что очень удивлена.
Я вышел из Малого зала и помчался по коридору. Внизу, возле кассы, был автомат... Я должен был сообщить Виктору Макаровичу о том, что мы победили!
Пробегая мимо доски приказов, я притормозил, остановился...
В центре доски висел новенький приказ по -Дому культуры. Он сообщал о том, что создается пионерский ансамбль "Взвейтесь кострами!..". А во втором пункте было написано:
"Художественным руководителем утвердить Евгения Аркадьевича Наливина, заслуженного артиста республики".
- Ты что, уснул? - спросила меня уборщица, подметавшая коридор.
Я десятый или двадцатый раз перечитывал второй пункт приказа. Нельзя сказать, что я не верил своим глазам... Я не верил тому, что это кто-то мог написать, кто-то напечатать на машинке и вывесить в коридоре.
"Как же так? - спрашивал я себя. - Как же так?!"
Я без разрешения вошел в кабинет. Дирдом разглядывал афиши, висевшие на стене.
- Художественным руководителем должен был быть Виктор Макарович... сказал я. - Это ведь было решено!
- Кем решено? - спокойно спросил Дирдом.
- Об этом все знали. И мама и я...
- Вы с мамой? - рассмеялся Дирдом. - Вы назначили художественного руководителя? Исходя из чего?..
- Виктор Макарович всю свою жизнь... Он сорок лет...
- Стаж работы - это еще не все, - ответил Дирдом. - Исходить надо из интересов Дома культуры. Заслуженный артист, всему городу известный певец, приходит к детям!
Руководит нашим ансамблем!.. Неужели ты не понимаешь, как это прекрасно? Для афиши, для лица нашего Дома, для зрителей...
- Это невозможно, - сказал я.
- То есть как... невозможно? В коридоре висит приказ.
- А Наливин? Неужели он согласился?!
- Я ему объяснил. И он понял. В отличие от тебя...
Искусство - жестокая вещь.
- Это вы - жестокая вещь! - сказал я.
Дирдом испугался. Наверно, у меня было такое лицо...
Он ничего не ответил, не выгнал меня из комнаты.
- Но ведь Наливин сказал, что не хочет работать с детьми. Я сам слышал...
- Он пошутил. Кто же не любит детей? Ты пойми... Виктор Макарович - это пройденный этап. Будущее - за Наливиным!
- Потому что он - заслуженный?..
- Заслуженно заслуженный! Как сказал Виктор Макарович, которого я уважаю не меньше, чем ты. К тому же и молодой! Или, как говорят, перспективный. На таком имени наш "костер" взовьется гораздо выше и ярче.
Очень довольный последней фразой, Дирдом как бы опять проглотил стакан сладкого морса и заулыбался.
- Но Наливин .собирался идти туда, где учат... вокалу.
Я сам слышал.
- На наше счастье, там не оказалось вакантного места!
- А Лукьянов?
- Откуда ты знаешь Лукьянова? - Дирдом внимательно взглянул на меня.
- И он согласился?
- Он всегда исходит из интересов дела. А откуда ты его знаешь?
Мне казалось, что ждать нельзя, что дорога каждая минута. Как будто речь шла о спасении тяжелобольного. "Надо разыскать маму и папу! Немедленно!.." - решил я. И выбежал из кабинета.
Бухгалтерия находилась на втором этаже управления строительства, а отец работал на третьем. Но я не только поэтому решил сперва побежать к маме. Престо я знал, что она-то уж не растеряется и найдет выход из положения.
И потом... в трудные минуты мама всегда умеет взять себя в руки. "Собраться", как говорит отец.
"Этого не может быть! - рассуждал я сам с собой по дороге. - Мама придумала все это ради того, чтобы Виктор Макарович... не уходил, не расставался с нами. Разве сможет Наливин?.. Но он согласился! А Виктор Макарович обнаружил у него голос... Наливин сам говорил. Называл учителем... Он, должно быть, не знает, что в ад попадают "предатели благодетелей". Люди, не помнящие добра... Но не в этом дело! Надо исправить... Пока Виктор Макарович не узнал!"
Нужен был пропуск. Я стал звонить снизу... Но телефон бухгалтерии, конечно, был занят.
И вдруг я увидел маму. Она шла как ни в чем не бывало, держа в руках пачку бумаг.
- Что случилось? - спросила она, заранее беря себя в руки.
- Вывесили приказ! Его Дирдом написал... Художественным руководителем будет Наливин!
- Что? Что?!
- Наливин... Он согласился! Дирдом ему объяснил, что это хорошо для афиши. А Виктора Макаровича... мы обманули.
- Не повторяй моей обычной ошибки. Не паникуй раньше времени!
На самом деле мама никогда не впадает в панику. Просто в последнее время она все чаще стала приписывать себе то, чего я, по ее мнению, не должен был делать. Маме кажется, что до меня быстрее дойдет, если я буду знать, что она испытала эти ошибки на себе самой и сама убедилась в их ужасных последствиях.
- Надо идти к Лукьянову, - сказала мама. - У него совещание. Но это неважно. Пойдем... Ты скажешь свое мнение от имени хора!
- И папу захватим.
- Он разволнуется. А впрочем...
Отец переводил взгляд с мамы на меня, будто спрашивал: "Правда ли это?.."
- А Лукьянов разве не знал? - уже вслух спросил папа. - Ты не говорила ему о Викторе Макаровиче?
- Говорила... Но не акцентировала на этом. Я знаю Лукьянова. У него свои принципы. Ставку надо было выбивать не ради определенного человека, тем более пенсионного возраста, а ради дела. Но ведь другой кандидатуры ;и не было!
- Идем к нему! - решительно заявил отец. И пошел впереди, хотя обычно в таких случаях нас за собой ведет мама.
У Лукьянова шло совещание.
- Я загляну... - сказал папа.
Секретарша как бы защитилась от него обеими руками:
- Ну, это уж на вашу ответственность!
Через минуту Лукьянов вышел в приемную.
Как я и предполагал, он был высоким, стремительным.
Лицо его было не просто приятным и открытым, как у меня на концертах, но еще и красивым. И загорелым.
- Что такое? - не здороваясь, спросил он.
- Надо вам рассказать... - начала мама.
- Это срочно?
- Да! - сказал я.
Он взглянул на меня с удивлением, но даже не спросил, кто я такой.
- Давайте!
Он распахнул дверь, которая была напротив его кабинета.
- В чем дело?
- Речь идет о художественном руководителе ансамбля, - сказала мама. , Этот вопрос решен положительно.
- В том-то и дело, что нет!
- Как нет? Единица утверждена.
- Но персональное назначение... неверное, - продолжала мама. Утвержден не Виктор Макарович, а другой человек.
- Ну, в такие детали я вникать не могу...
Тут произошло неожиданное: папа повысил голос.
- Нет, вы прекрасно знаете, что любой проект, любая машина состоят из деталей. И вы постоянно вникаете... Но и художественное произведение, и человеческая жизнь - все, все состоит из деталей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14