Да, сцена загублена частично из-за отсебятины (красавец, видите ли, решил импровизировать), частично из-за ужасной дикции. Под конец на экране появилось лицо плачущей девушки. В погоне за успехом она сбилась с пути и потеряла единственное, что имела, — мужчину, который ее любил. По идее в этот момент зрители должны будут рыдать от жалости к незадачливой девчонке... Думаю, рыдать они все-таки будут. От смеха. На экране мистер Совершенство, сделав каменное лицо, развернулся и вышел из студии. Но зачем же так вилять бедрами? Можно подумать, ему плавки жмут... А ведь наверняка надеется «Оскара» получить!
В зале стало темно, и режиссер-постановщик откашлялся.
— Ну?
Все молчат.
— Ну, так как? — взволнованно переспросил он.
Кто-то зажег свет, и у меня неожиданно разболелась голова.
Все повернулись к директору, с нетерпением ожидая его вердикта.
— Думаю, сценарий нуждается в серьезной доработке, — веско сказал он.
— Чертов город! — Я жадно проглотил таблетку от головной боли.
Мы с Джилл ехали домой. На улицах Санта-Моники, как обычно, пробки, и, опустив откидной верх «Порше», мы полной грудью вдыхали выхлопные газы.
— Исполнителя главной роли никто не винит. Конечно, он же восемь миллионов потребовал, а если сейчас его выгонят, еще и компенсацию за моральный ущерб запросит. Режиссер тоже ни при чем: он человек искусства, гений, помазанник божий. Кто остается? Несчастный сценарист, который написал то, от чего камня на камне не оставили.
— Не кипятись, давление подскочит. — Джилл свернула с автострады.
— Подскочит, говоришь? Да оно и так выше некуда! Еще немного — и я инфаркт получу!
— Не понимаю, чему ты удивляешься? С каждым фильмом происходит одно и то же. Мы ведь не первый год в кинематографе крутимся, пора бы уже привыкнуть...
— Я для них мальчик для битья, поэтому меня и держат. Любой режиссер, продюсер, актер считает себя гораздо талантливее. Просто он не может пока сесть и изложить свои чудесные мысли на бумаге.
— Но ведь именно так работает этот бизнес! Или приспосабливайся, или уходи: третьего не дано.
— Черт, да чтобы снять приличный фильм, нужно все делать самому: писать сценарий, заниматься постановкой, набирать актеров. Я бы и сыграл сам, только вот внешность подкачала.
— Еще нужно двадцать миллионов баксов, — подсказала Джилл.
— Да, деньги не помешали бы — не пришлось бы унижаться перед кретинами с киностудии. Хотя если бы у меня было двадцать «лимонов», зачем тогда писать сценарии?
— Даже имея сто миллионов, ты бы все равно писал.
— Ты права, я, наверное, ненормальный.
* * *
— Уэс Крейн, — объявила Джилл.
Я сидел за компьютером и, недовольно ворча, правил сценарий. По велению директора киностудии мой персонаж не бросит свою подружку. Вместо этого она сама поймет, как сильно ошибалась, пренебрегая им, и оставит карьеру ради любви. «Людям нужен фильм о простом женском счастье!» — заявил директор, а меня чуть не вырвало.
— Какой еще Уэс? — не отрываясь от клавиатуры, спросил я.
— Крейн. Тот парень с пивом со вчерашних съемок.
Я обернулся. Интересно, о чем она?
— Ну, похожий на Джеймса Дикона, — с бесконечным терпением объяснила Джилл. — Из чистого любопытства я позвонила в центр кастинга.
— Хорошо, ты узнала его имя, а дальше-то что?
— Так, на будущее...
— На какое такое будущее?
— Для твоей пьесы о солдатах-наемниках.
— Ну, над ней еще работать и работать, — пожал плечами я. — Тем более что написана она «в стол», а не под заказ... Добью этот фильм и сяду за сценарий к мини-сериалу о Наполеоне, а то в Эй-би-си уже заждались.
— Но пьеса интересует тебя гораздо больше. Ты всю жизнь мечтал создать что-то подобное...
— Просто тема насущная: тайные наемники ЦРУ. Де-факто Америка участвует почти во всех войнах...
— Тогда к черту Наполеона! Крейн прекрасно подходит на роль молодого солдата, который, возненавидев войну, застрелил нанявшего его диктатора.
— Слушай, а это идея! — удивленно воскликнул я.
— Ты же говорил: чтобы снять приличный фильм, нужно самому все делать!
— Ага, и главную роль исполнить, — подсказал я. — Ты что, не поняла? Это же шутка!
— Ну, милый, с режиссерской работой ты справишься не хуже, чем тот тип, который сегодня утром окончательно испортил твой сценарий. Я тебя люблю, но, извини, актер ты никудышный! А вот из этого парня может выйти толк. Тот, кто его «раскрутит»...
— ...сорвет куш, если поведет себя правильно.
— А ты-то далеко не новичок! За пятнадцать лет все ходы и выходы в кинематографе выучил...
— Но если я подведу Эй-би-си...
— Да с такой работой любой, даже начинающий сценарист справится. Охотников будет пруд пруди.
— А как же деньги?
— Ты получил четыреста сотен за сценарий, который только сегодня испохабили в студии! Слушай, раз в жизни можно рискнуть?
— По-моему, я тебя люблю...
— Когда будешь знать точно, приходи в спальню.
Джилл ушла, а я отвернулся от монитора и стал смотреть в венецианское окно. Мы живем на самом берегу океана, за которым можно наблюдать часами. Однако сейчас все мои мысли были не о круто вздымающихся волнах и чайках, а об этом пареньке, Крейне.
Да он и банку с пивом держит как Джеймс Дикон!
* * *
Имя Джеймса Дикона знакомо всем любителям кино. Родился он, кажется, в Оклахоме, а лет в десять угнал машину и попал в школу для малолетних правонарушителей. Неизвестно, что бы получилось из маленького воришки, если бы не учитель литературы, чуть ли ни за руку приведший его в школьный театр. Так и не закончив школу, Дикон на первые же заработанные деньги уехал в Нью-Йорк и буквально жил на пороге дома Ли Страсберга, пока тот не согласился принять его в студию. В свое время через актерскую школу Страсберга прошли Брандо, Ньюман, Клифт, Газзара, Маккуин. Но ни один из них не мог сравниться с Диконом. Эпизодическая роль на Бродвее, затем массовка, затем пробы... Остальное, как говорится, — достояние истории: младший брат в «Блудном сыне», малолетний преступник в «Бунте на Тридцать седьмой», буровик-нефтяник в «Праве по рождению». На эту роль пробовались многие звезды, но Дикон обошел всех. В нем было что-то особенное: во-первых, бьющая через край энергия, которой заражались даже зрители, плюс почти магическая способность перевоплощаться: Дикон не играл роль, он ею жил.
А еще он был очень киногеничным. Многие люди в реальной жизни гораздо красивее, чем перед камерой, однако бывает и наоборот. Наверное, все дело в том, как трехмерное лицо превращается в плоское изображение на экране: заметное нивелируется, приглушенное выходит на первый план. Заранее определить, любит тебя камера или нет, невозможно. Дикона она обожала.
Как ни странно, он и в жизни был настоящим красавцем. Человек-легенда, по крайней мере, так говорят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
В зале стало темно, и режиссер-постановщик откашлялся.
— Ну?
Все молчат.
— Ну, так как? — взволнованно переспросил он.
Кто-то зажег свет, и у меня неожиданно разболелась голова.
Все повернулись к директору, с нетерпением ожидая его вердикта.
— Думаю, сценарий нуждается в серьезной доработке, — веско сказал он.
— Чертов город! — Я жадно проглотил таблетку от головной боли.
Мы с Джилл ехали домой. На улицах Санта-Моники, как обычно, пробки, и, опустив откидной верх «Порше», мы полной грудью вдыхали выхлопные газы.
— Исполнителя главной роли никто не винит. Конечно, он же восемь миллионов потребовал, а если сейчас его выгонят, еще и компенсацию за моральный ущерб запросит. Режиссер тоже ни при чем: он человек искусства, гений, помазанник божий. Кто остается? Несчастный сценарист, который написал то, от чего камня на камне не оставили.
— Не кипятись, давление подскочит. — Джилл свернула с автострады.
— Подскочит, говоришь? Да оно и так выше некуда! Еще немного — и я инфаркт получу!
— Не понимаю, чему ты удивляешься? С каждым фильмом происходит одно и то же. Мы ведь не первый год в кинематографе крутимся, пора бы уже привыкнуть...
— Я для них мальчик для битья, поэтому меня и держат. Любой режиссер, продюсер, актер считает себя гораздо талантливее. Просто он не может пока сесть и изложить свои чудесные мысли на бумаге.
— Но ведь именно так работает этот бизнес! Или приспосабливайся, или уходи: третьего не дано.
— Черт, да чтобы снять приличный фильм, нужно все делать самому: писать сценарий, заниматься постановкой, набирать актеров. Я бы и сыграл сам, только вот внешность подкачала.
— Еще нужно двадцать миллионов баксов, — подсказала Джилл.
— Да, деньги не помешали бы — не пришлось бы унижаться перед кретинами с киностудии. Хотя если бы у меня было двадцать «лимонов», зачем тогда писать сценарии?
— Даже имея сто миллионов, ты бы все равно писал.
— Ты права, я, наверное, ненормальный.
* * *
— Уэс Крейн, — объявила Джилл.
Я сидел за компьютером и, недовольно ворча, правил сценарий. По велению директора киностудии мой персонаж не бросит свою подружку. Вместо этого она сама поймет, как сильно ошибалась, пренебрегая им, и оставит карьеру ради любви. «Людям нужен фильм о простом женском счастье!» — заявил директор, а меня чуть не вырвало.
— Какой еще Уэс? — не отрываясь от клавиатуры, спросил я.
— Крейн. Тот парень с пивом со вчерашних съемок.
Я обернулся. Интересно, о чем она?
— Ну, похожий на Джеймса Дикона, — с бесконечным терпением объяснила Джилл. — Из чистого любопытства я позвонила в центр кастинга.
— Хорошо, ты узнала его имя, а дальше-то что?
— Так, на будущее...
— На какое такое будущее?
— Для твоей пьесы о солдатах-наемниках.
— Ну, над ней еще работать и работать, — пожал плечами я. — Тем более что написана она «в стол», а не под заказ... Добью этот фильм и сяду за сценарий к мини-сериалу о Наполеоне, а то в Эй-би-си уже заждались.
— Но пьеса интересует тебя гораздо больше. Ты всю жизнь мечтал создать что-то подобное...
— Просто тема насущная: тайные наемники ЦРУ. Де-факто Америка участвует почти во всех войнах...
— Тогда к черту Наполеона! Крейн прекрасно подходит на роль молодого солдата, который, возненавидев войну, застрелил нанявшего его диктатора.
— Слушай, а это идея! — удивленно воскликнул я.
— Ты же говорил: чтобы снять приличный фильм, нужно самому все делать!
— Ага, и главную роль исполнить, — подсказал я. — Ты что, не поняла? Это же шутка!
— Ну, милый, с режиссерской работой ты справишься не хуже, чем тот тип, который сегодня утром окончательно испортил твой сценарий. Я тебя люблю, но, извини, актер ты никудышный! А вот из этого парня может выйти толк. Тот, кто его «раскрутит»...
— ...сорвет куш, если поведет себя правильно.
— А ты-то далеко не новичок! За пятнадцать лет все ходы и выходы в кинематографе выучил...
— Но если я подведу Эй-би-си...
— Да с такой работой любой, даже начинающий сценарист справится. Охотников будет пруд пруди.
— А как же деньги?
— Ты получил четыреста сотен за сценарий, который только сегодня испохабили в студии! Слушай, раз в жизни можно рискнуть?
— По-моему, я тебя люблю...
— Когда будешь знать точно, приходи в спальню.
Джилл ушла, а я отвернулся от монитора и стал смотреть в венецианское окно. Мы живем на самом берегу океана, за которым можно наблюдать часами. Однако сейчас все мои мысли были не о круто вздымающихся волнах и чайках, а об этом пареньке, Крейне.
Да он и банку с пивом держит как Джеймс Дикон!
* * *
Имя Джеймса Дикона знакомо всем любителям кино. Родился он, кажется, в Оклахоме, а лет в десять угнал машину и попал в школу для малолетних правонарушителей. Неизвестно, что бы получилось из маленького воришки, если бы не учитель литературы, чуть ли ни за руку приведший его в школьный театр. Так и не закончив школу, Дикон на первые же заработанные деньги уехал в Нью-Йорк и буквально жил на пороге дома Ли Страсберга, пока тот не согласился принять его в студию. В свое время через актерскую школу Страсберга прошли Брандо, Ньюман, Клифт, Газзара, Маккуин. Но ни один из них не мог сравниться с Диконом. Эпизодическая роль на Бродвее, затем массовка, затем пробы... Остальное, как говорится, — достояние истории: младший брат в «Блудном сыне», малолетний преступник в «Бунте на Тридцать седьмой», буровик-нефтяник в «Праве по рождению». На эту роль пробовались многие звезды, но Дикон обошел всех. В нем было что-то особенное: во-первых, бьющая через край энергия, которой заражались даже зрители, плюс почти магическая способность перевоплощаться: Дикон не играл роль, он ею жил.
А еще он был очень киногеничным. Многие люди в реальной жизни гораздо красивее, чем перед камерой, однако бывает и наоборот. Наверное, все дело в том, как трехмерное лицо превращается в плоское изображение на экране: заметное нивелируется, приглушенное выходит на первый план. Заранее определить, любит тебя камера или нет, невозможно. Дикона она обожала.
Как ни странно, он и в жизни был настоящим красавцем. Человек-легенда, по крайней мере, так говорят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77