Люди закричали. Великан дико задергался, но бежать было некуда, и откатиться тоже – горело все. Это продолжалось долго, мучительно долго, хотя на самом деле прошло всего несколько минут, а потом единственным звуком в мертвой тишине комнаты стало потрескивание голодного пламени.
Пайкел вывалился из очередного люка и упал с пятнадцатифутовой высоты на пол коридора с громким «ух!», подхваченным эхом.
Оглушенный, потерявший равновесие дворф тряхнул головой, повел глазами и увидел Вандера – ну, по крайней мере, меховые унты Вандера, – приплясывающего (так показалось дворфу) среди тел мертвых огров. Другие сапоги, еще больше, чем у дуплоседа, двигались, стараясь попасть в ритм шагов танцующего Вандера, – должно быть, принадлежали они горному великану; также рядом наблюдались грязные босые лапищи еще одного огра.
Пайкел знал, что Вандеру необходима подмога, так что он решительно хрюкнул и попытался оторваться от пола.
Летящий сверху Айвен свалился брату прямо на спину. Рыжебородый дворф быстро очухался от сравнительно мягкой посадки и ринулся вперед, поняв отчаянное положение Вандера. Горный великан уже стиснул дуплоседа в сокрушительных объятиях, а огр с гигантской, утыканной шипами дубиной кружил вокруг них, выжидая подходящего момента.
– Предатель! – снова взвыл горный великан.
Вандер, ударив головой, сплющил противнику нос. Заревев, великан развернулся и шваркнул Вандера о стену с такой силой, что весь коридор затрясся. Вандер пошатнулся, пытаясь вскинуть меч, но огр атаковал его сбоку, ударив наотмашь своей палицей в висок дуплоседа.
Рухнув на колени, умирающий дуплосед заметил мчащегося Айвена и героическим усилием поднял меч, ткнув им, словно копьем. Лезвие вонзилось в плечо горного великана, отбросив монстра назад, к противоположной стене, и гигантские руки противника принялись нашаривать какую-нибудь опору, чтобы выдернуть поразившее его оружие.
Дубина огра опустилась снова, и Вандер больше ничего не видел.
Слезы заливали темные глаза несущегося по коридору Айвена. Он с разгону прыгнул на раненого великана и вонзил свой топор в толстый череп монстра. При виде дворфа огр взревел и кинулся на него, дико размахивая палицей.
Айвен отскочил, и шипастая дубина огра прочертила кровавые борозды на лице великана. Рухнув, чудовище неуклюже распласталось на полу.
– Ух, – с глупым видом простонал огр, а потом шарахнулся в сторону – топор Айвена угодил ему по ноге.
Крепкий дворф продолжал махать топором, точно трудолюбивый дровосек, рубя со страстью, и после четырех ударов огр повалился на пол.
За спиной Айвена великан замычал и попытался подняться. Вопль, сопровождаемый глухим стуком, какой издает встретившаяся с плотью дубинка, вызвал мрачную улыбку на лице рыжебородого дворфа.
Пайкел ударил оглушенного великана еще раз и замахнулся снова. Но упорный монстр, не собирающийся умирать, перехватил дубину дворфа и потянул ее в сторону.
Пайкел разжал одну руку и ткнул ею в направлении гиганта, который, казалось, ничего не понимал, пока что-то не выскочило из просторного рукава Пайкела, впившись сочащимися ядом клыками в физиономию удивленного великана.
Враг отпустил дубинку и отпрянул, в ужасе царапая саднящую рану. Он слышал воинственное «о-о-о-о!» Пайкела, когда тот опять вскинул оружие, но приближения смертоносного удара так и не увидел.
Потерявший палицу огр поднял руки, сдаваясь и моля о пощаде.
Это не произвело никакого впечатления на охваченного слепой яростью Айвена. За его спиной лежал погибший Вандер, и дворф пребывал явно не в том настроении, чтобы прислушиваться к тому, что может сказать отчаявшийся монстр. Топор его поднимался и опускался, рубя плоть и кости, и к тому времени, как подоспевшая Шейли опустила руку на плечо Айвена, успокаивая его, вопли огра стихли навечно.
ЗОВ НА ВЕТРУ
Человек у стены застонал, и Даника мгновенно оказалась рядом с ним, грубо завернув руки неприятеля ему за спину и ткнув лицом в твердый камень.
– Так сколько времени твое заклинание будет прикрывать нас? – бросила она Кэддерли.
– Недолго, – ответил молодой жрец, удивленный ее резким тоном.
– А что делать с ним? – Даника дернула вывернутые руки плененного солдата, вызвав еще один стон избитого человека.
– Ты с ним полегче, – попросил Кэддерли.
– Как ты с ними? – саркастически осведомилась Даника, махнув рукой на дымящуюся груду.
Теперь Кэддерли понял гнев девушки. Бой был жестоким, и зловоние горелой плоти напоминало об этом.
– Почему ты не сказал мне, что сделает этот камень? – Вопрос Даники прозвучал отчаянной мольбой.
Для Кэддерли наступили нелегкие минуты размышления над этой сменой ролей. Обычно именно он оказывался слишком мягкосердечным, он втягивал всех в неприятности, отказываясь чересчур жестко сражаться с явными врагами. Он сохранил жизнь Дориген в Шилмисте, когда она, беспомощная, лежала перед ним на земле, хотя Даника и настаивала, чтобы юноша прикончил колдунью. А сейчас Кэддерли поступил безжалостно, сделав то, чего требовала ситуация, наперекор собственным мирным инстинктам. Кэддерли не раскаивался – он знал, что все люди в сожженной груде несли зло в сердцах, – но молодой жрец весьма удивился реакции Даники.
Девушка еще раз дернула руки пленника, словно пытая его болью Кэддерли, мстя юноше за то, что он пошел против своей природы, противореча очевидным желаниям.
– Он незлой человек, – мягко сказал Кэддерли.
Даника замешкалась, взгляд ее прекрасных глаз словно пытался найти искренность на лице возлюбленного. Она всегда умела читать его мысли и поверила, что и на этот раз он говорит правду (хотя откуда он получил подобную информацию, Даника понятия не имела).
– А они были злыми? – резко спросила Даника, снова мотнув головой на погребальный костер.
– Да, – ответил молодой жрец. – Когда я произнес святое слово, что ты почувствовала?
Одно воспоминание о том чудесном мгновении сняло угрюмое напряжение с милого лица Даники. Что она почувствовала? Она почувствовала себя влюбленной, почувствовала себя в согласии со всем миром, почувствовала, что ничто безобразное не может приблизиться к ней.
– И видишь, как слово, подействовало на них, – продолжил Кэддерли, найдя ответ в безмятежном выражении лица девушки.
Проследив за его логикой, Даника ослабила хватку.
– Но с этим было все в порядке, – сказала она.
– Он незлой человек, – повторил юноша.
Даника кивнула и отпустила солдата. Однако, когда она снова взглянула на Кэддерли, лицо ее опять окаменело, и теперь на нем читался не гнев, а разочарование.
Кэддерли понял, что ответов на вопросы любимой у него нет. Среди злобных монстров в отряде врагов были и человеческие существа, люди среди гоблинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Пайкел вывалился из очередного люка и упал с пятнадцатифутовой высоты на пол коридора с громким «ух!», подхваченным эхом.
Оглушенный, потерявший равновесие дворф тряхнул головой, повел глазами и увидел Вандера – ну, по крайней мере, меховые унты Вандера, – приплясывающего (так показалось дворфу) среди тел мертвых огров. Другие сапоги, еще больше, чем у дуплоседа, двигались, стараясь попасть в ритм шагов танцующего Вандера, – должно быть, принадлежали они горному великану; также рядом наблюдались грязные босые лапищи еще одного огра.
Пайкел знал, что Вандеру необходима подмога, так что он решительно хрюкнул и попытался оторваться от пола.
Летящий сверху Айвен свалился брату прямо на спину. Рыжебородый дворф быстро очухался от сравнительно мягкой посадки и ринулся вперед, поняв отчаянное положение Вандера. Горный великан уже стиснул дуплоседа в сокрушительных объятиях, а огр с гигантской, утыканной шипами дубиной кружил вокруг них, выжидая подходящего момента.
– Предатель! – снова взвыл горный великан.
Вандер, ударив головой, сплющил противнику нос. Заревев, великан развернулся и шваркнул Вандера о стену с такой силой, что весь коридор затрясся. Вандер пошатнулся, пытаясь вскинуть меч, но огр атаковал его сбоку, ударив наотмашь своей палицей в висок дуплоседа.
Рухнув на колени, умирающий дуплосед заметил мчащегося Айвена и героическим усилием поднял меч, ткнув им, словно копьем. Лезвие вонзилось в плечо горного великана, отбросив монстра назад, к противоположной стене, и гигантские руки противника принялись нашаривать какую-нибудь опору, чтобы выдернуть поразившее его оружие.
Дубина огра опустилась снова, и Вандер больше ничего не видел.
Слезы заливали темные глаза несущегося по коридору Айвена. Он с разгону прыгнул на раненого великана и вонзил свой топор в толстый череп монстра. При виде дворфа огр взревел и кинулся на него, дико размахивая палицей.
Айвен отскочил, и шипастая дубина огра прочертила кровавые борозды на лице великана. Рухнув, чудовище неуклюже распласталось на полу.
– Ух, – с глупым видом простонал огр, а потом шарахнулся в сторону – топор Айвена угодил ему по ноге.
Крепкий дворф продолжал махать топором, точно трудолюбивый дровосек, рубя со страстью, и после четырех ударов огр повалился на пол.
За спиной Айвена великан замычал и попытался подняться. Вопль, сопровождаемый глухим стуком, какой издает встретившаяся с плотью дубинка, вызвал мрачную улыбку на лице рыжебородого дворфа.
Пайкел ударил оглушенного великана еще раз и замахнулся снова. Но упорный монстр, не собирающийся умирать, перехватил дубину дворфа и потянул ее в сторону.
Пайкел разжал одну руку и ткнул ею в направлении гиганта, который, казалось, ничего не понимал, пока что-то не выскочило из просторного рукава Пайкела, впившись сочащимися ядом клыками в физиономию удивленного великана.
Враг отпустил дубинку и отпрянул, в ужасе царапая саднящую рану. Он слышал воинственное «о-о-о-о!» Пайкела, когда тот опять вскинул оружие, но приближения смертоносного удара так и не увидел.
Потерявший палицу огр поднял руки, сдаваясь и моля о пощаде.
Это не произвело никакого впечатления на охваченного слепой яростью Айвена. За его спиной лежал погибший Вандер, и дворф пребывал явно не в том настроении, чтобы прислушиваться к тому, что может сказать отчаявшийся монстр. Топор его поднимался и опускался, рубя плоть и кости, и к тому времени, как подоспевшая Шейли опустила руку на плечо Айвена, успокаивая его, вопли огра стихли навечно.
ЗОВ НА ВЕТРУ
Человек у стены застонал, и Даника мгновенно оказалась рядом с ним, грубо завернув руки неприятеля ему за спину и ткнув лицом в твердый камень.
– Так сколько времени твое заклинание будет прикрывать нас? – бросила она Кэддерли.
– Недолго, – ответил молодой жрец, удивленный ее резким тоном.
– А что делать с ним? – Даника дернула вывернутые руки плененного солдата, вызвав еще один стон избитого человека.
– Ты с ним полегче, – попросил Кэддерли.
– Как ты с ними? – саркастически осведомилась Даника, махнув рукой на дымящуюся груду.
Теперь Кэддерли понял гнев девушки. Бой был жестоким, и зловоние горелой плоти напоминало об этом.
– Почему ты не сказал мне, что сделает этот камень? – Вопрос Даники прозвучал отчаянной мольбой.
Для Кэддерли наступили нелегкие минуты размышления над этой сменой ролей. Обычно именно он оказывался слишком мягкосердечным, он втягивал всех в неприятности, отказываясь чересчур жестко сражаться с явными врагами. Он сохранил жизнь Дориген в Шилмисте, когда она, беспомощная, лежала перед ним на земле, хотя Даника и настаивала, чтобы юноша прикончил колдунью. А сейчас Кэддерли поступил безжалостно, сделав то, чего требовала ситуация, наперекор собственным мирным инстинктам. Кэддерли не раскаивался – он знал, что все люди в сожженной груде несли зло в сердцах, – но молодой жрец весьма удивился реакции Даники.
Девушка еще раз дернула руки пленника, словно пытая его болью Кэддерли, мстя юноше за то, что он пошел против своей природы, противореча очевидным желаниям.
– Он незлой человек, – мягко сказал Кэддерли.
Даника замешкалась, взгляд ее прекрасных глаз словно пытался найти искренность на лице возлюбленного. Она всегда умела читать его мысли и поверила, что и на этот раз он говорит правду (хотя откуда он получил подобную информацию, Даника понятия не имела).
– А они были злыми? – резко спросила Даника, снова мотнув головой на погребальный костер.
– Да, – ответил молодой жрец. – Когда я произнес святое слово, что ты почувствовала?
Одно воспоминание о том чудесном мгновении сняло угрюмое напряжение с милого лица Даники. Что она почувствовала? Она почувствовала себя влюбленной, почувствовала себя в согласии со всем миром, почувствовала, что ничто безобразное не может приблизиться к ней.
– И видишь, как слово, подействовало на них, – продолжил Кэддерли, найдя ответ в безмятежном выражении лица девушки.
Проследив за его логикой, Даника ослабила хватку.
– Но с этим было все в порядке, – сказала она.
– Он незлой человек, – повторил юноша.
Даника кивнула и отпустила солдата. Однако, когда она снова взглянула на Кэддерли, лицо ее опять окаменело, и теперь на нем читался не гнев, а разочарование.
Кэддерли понял, что ответов на вопросы любимой у него нет. Среди злобных монстров в отряде врагов были и человеческие существа, люди среди гоблинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74