— Детям она нравилась, — продолжал Джордж, — я слышал бесчисленное множество ее вариантов, и мне всегда казалось, что в основе этой сказки лежит какой-то реальный факт. Кто-то видел в небе комету или большой метеор, видел, как это светящееся тело пронеслось по небу и исчезло среди северного сияния.
Рэндолл нахмурился.
— Постой… Северное сияние? Ты же говорил, что на Столице все население сосредоточено в южном полушарии, а северное до сих пор не освоено.
— Правильно, а в чем дело?
— Но ты только что упомянул о северном сиянии. Это значит, что сияние исходит от экваториального неба, но такого просто не бывает!
— Почему же?
— Северное и южное сияние неразрывно связано с магнитными полюсами планет. Заряженные частицы притягиваются из внешнего космоса магнитными силами планеты и устремляются к ее полюсам. Попадая в атмосферу, заряженные частицы сталкиваются с молекулами воздуха, образуя вспышки, это и есть сияние. Если таких частиц настолько много, что сияние над экватором видно с южной части планеты, вся планета должна светиться в темноте. Радиация там способна убить все живое.
— Я, конечно, мог бы заявить, что ты просветил меня, но лучше ограничусь молчанием.
— Прости. Поверь мне, выражение «экваториальное сияние» лишено смысла.
— Что бы ты ни говорил, а в ясные ночи у себя на родине я сотни раз видел оранжевое сияние на севере, над горизонтом.
— И его яркость всегда была одинаковой?
— В основном — да. Разумеется, иногда его скрывали облака, но чаще всего сияние казалось неизменным.
— Гм… тогда это не сияние. Оно не бывает постоянным, оно появляется и исчезает, меняет цвета, его сполохи видны несколько дней или часов, а потом они гаснут.
— Отлично! Теперь я сразу узнаю сияние, если увижу его. Но почему это тебя так взволновало?
— Потому, что в твоем рассказе есть нечто странное. Это значит, что небеса Столицы чем-то отличаются от привычных нам. И из этого следует, что сама Столица — планета с особыми, возможно, даже уникальными характеристиками или же уникальна вся ее система.
— Возможно, это поможет нам отыскать Столицу.
— Ты прав. Но позволь задать тебе глупый вопрос, — продолжал Меткаф. — Откуда ты мог знать, где находится север, а где — юг? Разве нельзя было поменять стрелки компаса по приказу этого… как его… великого идола или визиря…
— Ты, конечно, намекаешь на достопочтенного лидера Объединенного Совета, да продлятся его дни, и так далее и тому подобное. Ты имел в виду его?
— Да, прости. Ладно, не важно, каков его титул. Разве не мог он или его предшественник сотню лет назад решить одурачить всех вас и заявить, что юг — это север, так чтобы запутать дело, если кто-нибудь из вас решит помочь нам, ордам варваров, найти ваш дом?
— Видите ли, мистер Варвар, правители вполне могли это сделать, но не стали. Мне приходилось иметь дело со множеством приборов, и могу заверить тебя: на Столице пользуются стандартным компасом и стандартом вращения северного полюса планеты.
Существует два способа определения северного полюса планеты. Северным считается либо то полушарие, где вращение планеты происходит против часовой стрелки, если смотреть на нее с точки, расположенной над осью вращения, либо то полушарие, в котором находится магнитный северный полюс. Обычно пользовались стандартом вращения — в сущности, все планеты вращаются, но у некоторых из них встречаются обратные магнитные полюса.
— Кроме того, с наступлением холодов птицы улетают на север, к экватору, — добавил Джордж. — Так что тут тебе не сбить меня с толку.
— Глубоко раскаиваюсь в своих словах. Да, птиц не одурачил бы даже приказ великого идола. Итак, давай рассудим: мы имеем сияние в небе над экваториальным горизонтом и легенду о Потерянной Звезде, которая исчезла над северным горизонтом, и больше ее никто не видел.
— Учти, в некоторых вариантах сказки говорится, что Потерянная Звезда вернется с севера, когда усвоит урок. Но это только фольклор, Рэндолл, ничего более.
— Ты же сам говорил, что в основе сказки лежит реальный факт, и я согласен с тобой: кто-нибудь видел светящееся тело, движущееся по небу, да еще смог отличить звезду от планеты, кометы или метеора. Так или иначе, должен признаться, твое замечание не лишено смысла. Оно подало мне идею… впрочем, я не специалист. — Рэндолл вскочил. — Идем, — позвал он.
— Куда? — удивился Джордж.
— Искать астронома, разумеется. Того, кто знает, где искать потерянные звезды.

Джордж проводил Рэндолла в свой кабинет. По сравнению с полупустым помещением, соответствующим вкусу Меткафа, рабочее место Джорджа представляло собой бедлам и хаос. Джордж обожал механизмы и предпочел набить ими свой кабинет до отказа. Здесь были кресла с автоматической регулировкой высоты и наклона, автоматически включающиеся лампы, механическая клешня была готова отыскать на полке любую книгу и подать ее Джорджу, клавиатуры и терминалы соединялись с полудюжиной мониторов.
Повсюду были в беспорядке расставлены немытые кофейные чашки, тарелки с крошками сандвичей и клочками бумаги. Меткаф уже не раз думал, что Джорджу стоило бы завести себе еще одну игрушку: робота-уборщика. Но Джордж пребывал в твердом убеждении, что в чисто убранном кабинете нельзя ничего найти.
Пока Рэндолл убирал с кресла кипу журналов и усаживался, Джордж открыл личную директорию и вызвал список астрономов планеты, находящихся в Башне Слоновой Кости и способных дать консультацию по военным проблемам. Распечатав список, друзья углубились в его изучение.
Первым в списке значилось имя доктора Рауля Мореля. Позвонив ему, Рэндолл был немало удивлен охотным согласием Мореля помочь им, но тут же понял: ученый тоже включен в поиски Столицы. Рэндолл упрекнул себя в тупости, вспомнив, что искушение найти Столицу достаточно велико, чтобы привлечь практически любого.

Морель размышлял, что этот Меткаф, должно быть, даже не понимает, что на другой планете, кроме Бэндвида и Земли, вряд ли ему посчастливилось бы отыскать астронома. Почему эта мысль угнетала Мореля?
На планетах вообще почти не осталось астрономов. Выход в дальний космос нанес по астрономии удар с неожиданной стороны. Вся наука распалась на множество специализированных отраслей. Традиции старой науки предполагали, что совершенно пассивный наблюдатель, отрезанный от объекта изучения десятками, тысячами или миллионами световых лет, вынужден выуживать каждую толику информации из считанных снимков, которые позволяла сделать его аппаратура.
Но теперь ситуация резко изменилась. Люди, которых интересовали процессы образования планет или их атмосфер, уже не были в строгом смысле слова астрономами — они отправлялись к формирующейся планетарной системе или планете и вели там исследования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113