На этом основании принято говорить о непроизвольном внимании, в отличие от произвольного. Если, однако, присмотреться к условиям так называемого непроизвольного внимания, то его произвольный характер сделается ясным. Непроизвольное внимание привлекается предметами, которые: а) отвечают преобладающим в нас интересам, б) имеют связь с волнующими нас чувствованиями или в) легче всего могут быть усвоены. Последнее бывает, когда предметы, подлежащие усвоению, уже знакомы или когда их действие сильно или продолжительно. Все эти условия однородны: интересы и чувствования указывают на запросы воли; к естественным потребностям води относится и легкость изучения. Воля и ее запросы составляют, следовательно, последнюю основу не только произвольного, но и непроизвольного внимания. Но от внимания зависит направление нашей сознательной жизни. Следовательно, наша сознательная жизнь определяется в своем течении не внешними факторами, которые ее возбуждают, а нашими внутренними потребностями, запросами и целями. И значит, реальная основа или субъект душевной жизни есть начало самопроизвольное, развивающее деятельность для удовлетворения своих потребностей.
Познает себя субъект через свои обнаружения, сознаваемые непосредственно. Всякое наше познавание заключает в себе две стороны, являясь актом сознания и самосознания. как акт сознания, оно дает нам знать, с чем мы имеем дело, какой предмет мы созерцаем пред собой– стол, стул. чернильницу, перо или что другое. Как акт самосознания, оно говорит нам, что, видя, напр., стол, мы спокойно созерцаем, а не находимся в состоянии волнения или желания. Эти две стороны даны бывают всюду, хотя вследствие узости сознания никогда не сознаются с одинаковой ясностью. Иногда более ясно сознается предмет, иногда– акт созерцания, смотря потому, на что бывает обращено наше внимание. Познание свое мы начинаем не с себя самих, а с внешнего мира, с окружающих тел; поэтому и свои обнаружения душевные первоначально мы познаем не в чистом виде, а в связи с телесными явлениями. Изучая тела, мы выделяем из них одно, нераздельно связанное с нами. Мы замечаем, что это тело является в своем роде единственным. В отличие от других тел, оно не покидает нас никогда. Прикосновение к нему чего-либо постороннего мы не только видим, но и испытываем. Перемены его являются в нашей жизни событиями, приятно или неприятно волнующими наше существо. Через него мы исполняем свои хотения; хотим мы что-нибудь приблизить к себе– приближаем к нему, хотим удалить от себя– удаляем от него. В результате у нас слагается убеждение, что тело это и мы составляем одно, что его состояния– наши состояния, его движения– наши действия. На этой ступени самопознания мы отожествляем заботы о себе с заботами о своем теле. Мало помалу у нас развивается способность отвлечения. Мы учимся отрывать свой умственный взор от ярких образов внешней, чувственной действительности и сосредоточивать внимание на явлениях своего внутреннего, душевного мира. Мы находим в себе бесконечное разнообразие мыслей, чувствований и желаний. Для нас становится очевидным, что в этих-то явлениях, непосредственно воспринимаемых нами, но сокрытых от непосредственного взгляда других, и выражается наша сущность. Наше тело теряет в наших глазах свое прежнее значение; мы начинаем смотреть на него, как на внешний объект, который, подобно другим телам, воспринимается внешними чувствами и оказывает сопротивление нашей воле. Открыв явления внутреннего мира, мы пытаемся свести их к логическому единству. К этому побуждают нас и присущее нашей мысли требование единства, и наше естественное желание понять себя. Мы выдвигаем на первый план определенную группу явлений, отвечающих коренным запросам нашей воли, нашему призванию, и с точки зрения этих явлений освещаем все остальные явления нашей душевной жизни. У обыкновенных людей жизненное призвание в большинстве случаев не бывает ясно выражено; поэтому и взгляд их на себя не отличается устойчивою определенностью. Один взгляд имеет человек на себя, как на чиновника, другой– как на главу семьи, третий – как на члена товарищеского кружка и пр. Конечно, во всех этих взглядах должно быть нечто общее, отвечающее индивидуальным особенностям человека; но это общее остается обыкновенно темным и неопределенным. С изменением запросов воли естественно должен меняться и взгляд человека на себя. Бывают случаи, что человек, под влиянием органического расстройства, неожиданно для себя проникается новым настроением и новыми стремлениями. Потребность объяснить новое свое состояние приводит его к новому взгляду на себя. Какой-нибудь столяр вдруг приходить к мысли, что он германский император, и в этом смысле начинает действовать и истолковывать все известные факты своей жизни, Если при этом он наталкивается на факты, стоящие в явном противоречии с принятой им точкой зрения, он совершенно последовательно отвергает эти факты и приписывает их посторонней личности. Подобные случаи известны под названием «раздвоения личности». На самом деле в этих случаях не происходит никакого разделения личности: субъект остается единым, его рассуждения логически последовательными, но у него получаются странные выводы, потому что он выходит из странных для здорового человека предположений.
Некоторые мыслители отрицают субстанциальную природу субъекта, считая его простым призраком или выражением связи между явлениями сознания. Это учение известно под именем феноменализма. Представителями его служат: а) чистые эмпирики, которые не хотят знать ничего кроме явлений и их временных связей; б) материалисты, для которых душевная жизнь не более, как ряд явлений, пассивно сопровождающих мозговые процессы, и в) пантеисты, по взгляду которых, существует только одна субстанция – Божественная, а человек и его психофизическая жизнь – простой модус Божества. Все эти взгляды не согласуются с данными внутреннего опыта.
Литература. Лотце, «Микрокозм» (М., 1866, т., 1, кн. II, гл. 1 и 5); Гогоцкий, «Программа психологии» (Киев, 1880, стр. 32 и след.); Снегирев, «Психология» (Харьк. 1893, стр. 288-324); Фонсегрив, «Элементы психологии» (Сергиев Посад, 1900, стр. 204-213); Спенсер, «Основания психологии» (СПб., 1876. т. 1, стр. 151-168; т. II, стр. 353-368; т. IV, стр. 152-200); Милль, «Обзор философии сэр Вильяма Гамильтона» (СПб., 1869, гл. XII); Джемс, «Психология» (СПб., 1896, стр. 132-168); Рибо, «Болезни личности» (М., 1877); Лопатин «О реальном единстве сознания» («Вопросы филос. и психол.» 1899. кн. 49, стр. 600-623 и кн. 60, стр. 861-880); Козлов, «О множественности состояний сознания» («Философ. Трехмесячник», 1886); Серебреников, «Самооткровение духа, как источник его познания» («Христ. Чтен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300
Познает себя субъект через свои обнаружения, сознаваемые непосредственно. Всякое наше познавание заключает в себе две стороны, являясь актом сознания и самосознания. как акт сознания, оно дает нам знать, с чем мы имеем дело, какой предмет мы созерцаем пред собой– стол, стул. чернильницу, перо или что другое. Как акт самосознания, оно говорит нам, что, видя, напр., стол, мы спокойно созерцаем, а не находимся в состоянии волнения или желания. Эти две стороны даны бывают всюду, хотя вследствие узости сознания никогда не сознаются с одинаковой ясностью. Иногда более ясно сознается предмет, иногда– акт созерцания, смотря потому, на что бывает обращено наше внимание. Познание свое мы начинаем не с себя самих, а с внешнего мира, с окружающих тел; поэтому и свои обнаружения душевные первоначально мы познаем не в чистом виде, а в связи с телесными явлениями. Изучая тела, мы выделяем из них одно, нераздельно связанное с нами. Мы замечаем, что это тело является в своем роде единственным. В отличие от других тел, оно не покидает нас никогда. Прикосновение к нему чего-либо постороннего мы не только видим, но и испытываем. Перемены его являются в нашей жизни событиями, приятно или неприятно волнующими наше существо. Через него мы исполняем свои хотения; хотим мы что-нибудь приблизить к себе– приближаем к нему, хотим удалить от себя– удаляем от него. В результате у нас слагается убеждение, что тело это и мы составляем одно, что его состояния– наши состояния, его движения– наши действия. На этой ступени самопознания мы отожествляем заботы о себе с заботами о своем теле. Мало помалу у нас развивается способность отвлечения. Мы учимся отрывать свой умственный взор от ярких образов внешней, чувственной действительности и сосредоточивать внимание на явлениях своего внутреннего, душевного мира. Мы находим в себе бесконечное разнообразие мыслей, чувствований и желаний. Для нас становится очевидным, что в этих-то явлениях, непосредственно воспринимаемых нами, но сокрытых от непосредственного взгляда других, и выражается наша сущность. Наше тело теряет в наших глазах свое прежнее значение; мы начинаем смотреть на него, как на внешний объект, который, подобно другим телам, воспринимается внешними чувствами и оказывает сопротивление нашей воле. Открыв явления внутреннего мира, мы пытаемся свести их к логическому единству. К этому побуждают нас и присущее нашей мысли требование единства, и наше естественное желание понять себя. Мы выдвигаем на первый план определенную группу явлений, отвечающих коренным запросам нашей воли, нашему призванию, и с точки зрения этих явлений освещаем все остальные явления нашей душевной жизни. У обыкновенных людей жизненное призвание в большинстве случаев не бывает ясно выражено; поэтому и взгляд их на себя не отличается устойчивою определенностью. Один взгляд имеет человек на себя, как на чиновника, другой– как на главу семьи, третий – как на члена товарищеского кружка и пр. Конечно, во всех этих взглядах должно быть нечто общее, отвечающее индивидуальным особенностям человека; но это общее остается обыкновенно темным и неопределенным. С изменением запросов воли естественно должен меняться и взгляд человека на себя. Бывают случаи, что человек, под влиянием органического расстройства, неожиданно для себя проникается новым настроением и новыми стремлениями. Потребность объяснить новое свое состояние приводит его к новому взгляду на себя. Какой-нибудь столяр вдруг приходить к мысли, что он германский император, и в этом смысле начинает действовать и истолковывать все известные факты своей жизни, Если при этом он наталкивается на факты, стоящие в явном противоречии с принятой им точкой зрения, он совершенно последовательно отвергает эти факты и приписывает их посторонней личности. Подобные случаи известны под названием «раздвоения личности». На самом деле в этих случаях не происходит никакого разделения личности: субъект остается единым, его рассуждения логически последовательными, но у него получаются странные выводы, потому что он выходит из странных для здорового человека предположений.
Некоторые мыслители отрицают субстанциальную природу субъекта, считая его простым призраком или выражением связи между явлениями сознания. Это учение известно под именем феноменализма. Представителями его служат: а) чистые эмпирики, которые не хотят знать ничего кроме явлений и их временных связей; б) материалисты, для которых душевная жизнь не более, как ряд явлений, пассивно сопровождающих мозговые процессы, и в) пантеисты, по взгляду которых, существует только одна субстанция – Божественная, а человек и его психофизическая жизнь – простой модус Божества. Все эти взгляды не согласуются с данными внутреннего опыта.
Литература. Лотце, «Микрокозм» (М., 1866, т., 1, кн. II, гл. 1 и 5); Гогоцкий, «Программа психологии» (Киев, 1880, стр. 32 и след.); Снегирев, «Психология» (Харьк. 1893, стр. 288-324); Фонсегрив, «Элементы психологии» (Сергиев Посад, 1900, стр. 204-213); Спенсер, «Основания психологии» (СПб., 1876. т. 1, стр. 151-168; т. II, стр. 353-368; т. IV, стр. 152-200); Милль, «Обзор философии сэр Вильяма Гамильтона» (СПб., 1869, гл. XII); Джемс, «Психология» (СПб., 1896, стр. 132-168); Рибо, «Болезни личности» (М., 1877); Лопатин «О реальном единстве сознания» («Вопросы филос. и психол.» 1899. кн. 49, стр. 600-623 и кн. 60, стр. 861-880); Козлов, «О множественности состояний сознания» («Философ. Трехмесячник», 1886); Серебреников, «Самооткровение духа, как источник его познания» («Христ. Чтен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300