Должна же я что-то предъявить маме Фор взамен «бентли»?..
13. Я БОЛЕН ЕЮ
— Ксана, — умоляю я, — Ксана, так нельзя…
— Если человек к тридцати годам не поумнел, то он уже безнадежен!
— Ксана, я…
— «Я, я, я, я!!!» — с чувством, на разные лады декламирует она, появляясь на пороге кухни. — Ты когда-нибудь слышал, что в русском языке есть другие местоимения? Твое самое любимое слово — это «я»!
— Я всего лишь хотел сказать…
— И снова «я»! Он, видите ли, всего лишь хотел… Он хотел, и он сделал, ни о чем, как всегда, не подумав. Он сделал, как у него принято, наобум, зажмурившись! Ему даже не пришло в голову, что в этой вселенной есть и другие живые существа! И эти живые существа точно так же нуждаются в глотке воздуха и…
Секунду она раскачивается, уперев кулаки в бока, затем начинаются хаотические перемещения по квартире. Иногда я думаю, что она это делает нарочно, в тайной надежде, что я сверну шею, пока кручу головой ей вослед. Ксане совершенно не нужна уборка, но в состоянии саморазогрева она хватается за различные предметы и переставляет их с места на место. На самом деле мне чертовски приятно, когда она с воплями и брюзжанием принимается за настоящую уборку. У меня тогда ненадолго возникает ощущение, что это все-таки не только мой, но и наш дом…
Я болен ею.
Сегодня вечером Ксана не намерена наводить порядок, просто ей некуда девать накопившуюся энергию. Я подозреваю, что в минуты ярости она действует, как сомнамбула, и потом ни за что не вспомнит, на кой ляд перекидала из одного шкафа в другой коллекцию статуэток. После статуэток она берется за покрывала и мелкие подушки. Это ее любимое, она сама их натаскала полный дом, и теперь раз двадцать пробежит мимо меня, перекладывая своих цветастых друзей с одного кресла на другое. Я ей не мешаю, просто стараюсь убрать подальше ноги и отставляю подальше чашку с горячим кофе. Потому что это только кажется, что Ксана не следит за мной. Она совершенно не контролирует свои руки и свои перемещения, но меня она контролирует замечательно. Стоит ей почуять, что я перестал внимать, что мой интерес чуточку ослаб — и можно мгновенно схлопотать босоножкой по голой пятке, или журналом по затылку. И все это походя, почти машинально, как мы машинально выключаем свет или задвигаем ящик в секретере.
— Ксана, я надеялся, что тебе будет приятно отдохнуть несколько дней…
— Ay меня он спросить не догадался! — Ксана разговаривает с внушительным мохнатым медведем. Впрочем, с равным успехом это может быть тюлень или мышонок, дизайнеры подушек не слишком озаботились сходством с оригиналом.
— Я — пустое место, я — рюкзак! — докладывает она квадратному тюленю. — Со мной незачем советоваться, закинуть в багажник — и привет!
Я купил ей тур на Алтай. Она мечтала туда попасть, я слышал, как она говорила с кем-то из подруг о возможности такой поездки. Там выстроили что-то крутое, что-то невероятно оздоравливающее, с применением местных снадобий. Скорее всего, это обман, но Ксана хотела. А я хотел сделать ей приятное и как всегда не угодил.
Когда-нибудь я ее придушу.
— Признайся честно, будь мужиком: ты просто хотел от меня избавиться?
Вот, кстати, любопытное наблюдение. Я лишен возможности понаблюдать за тысячами других женщин, но подозреваю, что они кое в чем похожи на мою жену. Она просто сатанеет, стоит намекнуть на наши половые различия, в любом контексте, кроме любовной игры. Но едва речь заходит о самых невинных моих проколах, мне немедленно предлагают вспомнить, кто из нас мужик. Ксана не состоит официально в этих безумных союзах, типа «Женщины против всего, за что мужчины», иначе бы я давно выбросился в окно. Но периодически я подозреваю ее в тайных симпатиях к самому радикальному крылу современных суфражисток.
Я болен ее закидонами.
Я ни за что не признаюсь, зачем купил ей тур. Истинная причина, по которой мне надо, чтобы она уехала, звучит, как пьяный бред. Она все равно не поверит и устроит мне Варфоломеевскую ночь. А если поверит, то тогда точно не уедет.
Я боюсь за нее.
После того, что произошло вчера в «Ирисе», я не смогу спать спокойно. До вчерашнего дня я не допускал даже мысли, что работа может каким-то образом угрожать жизни моих близких. А близких, кроме Ксаны, у меня практически нет. Если с ней что-то случится…
Стоит мне позволить мыслям течь в этом нездоровом направлении, как учащается сердцебиение, а трахею сдавливает невидимая удавка. Я не хочу даже представлять, что с Ксаной может что-нибудь случиться.
Я не смогу жить без нее.
— Ну, что заткнулся? Не успел ничего сочинить? — Она покончила с мягкими игрушками и принялась за перестановки в баре.
Внезапно я произношу странные слова. Настолько странные и необычные для себя слова, что сам слышу их будто со стороны.
— Ксана, а что тебе нужно от меня?
Я сказал это только потому, что мыслями был очень и очень далеко. Я думал о том, что сегодня утром поисковая программа «Ноги Брайля», закрытая разработка Управы, выдала кое-какие результаты. Программка совсем новая, и Клементина оказала немалую любезность, перекачав ее на мой компьютер. В течение трех последних дней «Ноги Брайля» сличали физиономии всех людей, бросавших взгляд в мою сторону или просто проходивших вблизи от моей машины. В обработку попали и данные со всех камер подъезда, для чего пришлось подмаслить участкового.
Я нашел девушку в белой куртке, разговаривавшую в «Пассаже » с Миленой Харвик за сутки до ее убийства. Я нашел девушку в сером плаще, которая пару недель назад общалась в «Ирисе» с моей женой. В первом случае это была смуглая длинноволосая шатенка, во втором — очень бледная субтильная девица с рыжей стрижечкой. Это один и тот же человек, поисковая система «Ноги Брайля» никогда не ошибается, даже при самом качественном «тотал-мейкапе». Но программа обнаружила еще одну девушку, на сей раз более плотного телосложения, блондинку в вечернем строгом туалете. Она ни с кем не общалась. Вчера она приехала с седым господином в черных очках и клетчатой безрукавке. Они вышли из машины на гостевом пандусе и, взявшись за руки, поднялись в соседний подъезд. У обоих над головами блеснули зеленые маркеры — добропорядочные граждане без психических нарушений и криминального прошлого.
Эта блондинка была третьей ипостасью. Она не могла пройти «Тотал» с такой скоростью, но над ее внешностью поработали настоящие профи. С мужчиной оказалось сложнее, пришлось напрячь массу усилий, чтобы вытащить из архива райотдела записи с камер моего этажа.
Программа «Ноги Брайля» не ошибается. Машина указала, что этот тип побывал на моей лестничной клетке вместе с кадром, которого Костадис видел в ресторане «Пассажа». Тогда они оба выглядели иначе и смотрелись намного моложе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
13. Я БОЛЕН ЕЮ
— Ксана, — умоляю я, — Ксана, так нельзя…
— Если человек к тридцати годам не поумнел, то он уже безнадежен!
— Ксана, я…
— «Я, я, я, я!!!» — с чувством, на разные лады декламирует она, появляясь на пороге кухни. — Ты когда-нибудь слышал, что в русском языке есть другие местоимения? Твое самое любимое слово — это «я»!
— Я всего лишь хотел сказать…
— И снова «я»! Он, видите ли, всего лишь хотел… Он хотел, и он сделал, ни о чем, как всегда, не подумав. Он сделал, как у него принято, наобум, зажмурившись! Ему даже не пришло в голову, что в этой вселенной есть и другие живые существа! И эти живые существа точно так же нуждаются в глотке воздуха и…
Секунду она раскачивается, уперев кулаки в бока, затем начинаются хаотические перемещения по квартире. Иногда я думаю, что она это делает нарочно, в тайной надежде, что я сверну шею, пока кручу головой ей вослед. Ксане совершенно не нужна уборка, но в состоянии саморазогрева она хватается за различные предметы и переставляет их с места на место. На самом деле мне чертовски приятно, когда она с воплями и брюзжанием принимается за настоящую уборку. У меня тогда ненадолго возникает ощущение, что это все-таки не только мой, но и наш дом…
Я болен ею.
Сегодня вечером Ксана не намерена наводить порядок, просто ей некуда девать накопившуюся энергию. Я подозреваю, что в минуты ярости она действует, как сомнамбула, и потом ни за что не вспомнит, на кой ляд перекидала из одного шкафа в другой коллекцию статуэток. После статуэток она берется за покрывала и мелкие подушки. Это ее любимое, она сама их натаскала полный дом, и теперь раз двадцать пробежит мимо меня, перекладывая своих цветастых друзей с одного кресла на другое. Я ей не мешаю, просто стараюсь убрать подальше ноги и отставляю подальше чашку с горячим кофе. Потому что это только кажется, что Ксана не следит за мной. Она совершенно не контролирует свои руки и свои перемещения, но меня она контролирует замечательно. Стоит ей почуять, что я перестал внимать, что мой интерес чуточку ослаб — и можно мгновенно схлопотать босоножкой по голой пятке, или журналом по затылку. И все это походя, почти машинально, как мы машинально выключаем свет или задвигаем ящик в секретере.
— Ксана, я надеялся, что тебе будет приятно отдохнуть несколько дней…
— Ay меня он спросить не догадался! — Ксана разговаривает с внушительным мохнатым медведем. Впрочем, с равным успехом это может быть тюлень или мышонок, дизайнеры подушек не слишком озаботились сходством с оригиналом.
— Я — пустое место, я — рюкзак! — докладывает она квадратному тюленю. — Со мной незачем советоваться, закинуть в багажник — и привет!
Я купил ей тур на Алтай. Она мечтала туда попасть, я слышал, как она говорила с кем-то из подруг о возможности такой поездки. Там выстроили что-то крутое, что-то невероятно оздоравливающее, с применением местных снадобий. Скорее всего, это обман, но Ксана хотела. А я хотел сделать ей приятное и как всегда не угодил.
Когда-нибудь я ее придушу.
— Признайся честно, будь мужиком: ты просто хотел от меня избавиться?
Вот, кстати, любопытное наблюдение. Я лишен возможности понаблюдать за тысячами других женщин, но подозреваю, что они кое в чем похожи на мою жену. Она просто сатанеет, стоит намекнуть на наши половые различия, в любом контексте, кроме любовной игры. Но едва речь заходит о самых невинных моих проколах, мне немедленно предлагают вспомнить, кто из нас мужик. Ксана не состоит официально в этих безумных союзах, типа «Женщины против всего, за что мужчины», иначе бы я давно выбросился в окно. Но периодически я подозреваю ее в тайных симпатиях к самому радикальному крылу современных суфражисток.
Я болен ее закидонами.
Я ни за что не признаюсь, зачем купил ей тур. Истинная причина, по которой мне надо, чтобы она уехала, звучит, как пьяный бред. Она все равно не поверит и устроит мне Варфоломеевскую ночь. А если поверит, то тогда точно не уедет.
Я боюсь за нее.
После того, что произошло вчера в «Ирисе», я не смогу спать спокойно. До вчерашнего дня я не допускал даже мысли, что работа может каким-то образом угрожать жизни моих близких. А близких, кроме Ксаны, у меня практически нет. Если с ней что-то случится…
Стоит мне позволить мыслям течь в этом нездоровом направлении, как учащается сердцебиение, а трахею сдавливает невидимая удавка. Я не хочу даже представлять, что с Ксаной может что-нибудь случиться.
Я не смогу жить без нее.
— Ну, что заткнулся? Не успел ничего сочинить? — Она покончила с мягкими игрушками и принялась за перестановки в баре.
Внезапно я произношу странные слова. Настолько странные и необычные для себя слова, что сам слышу их будто со стороны.
— Ксана, а что тебе нужно от меня?
Я сказал это только потому, что мыслями был очень и очень далеко. Я думал о том, что сегодня утром поисковая программа «Ноги Брайля», закрытая разработка Управы, выдала кое-какие результаты. Программка совсем новая, и Клементина оказала немалую любезность, перекачав ее на мой компьютер. В течение трех последних дней «Ноги Брайля» сличали физиономии всех людей, бросавших взгляд в мою сторону или просто проходивших вблизи от моей машины. В обработку попали и данные со всех камер подъезда, для чего пришлось подмаслить участкового.
Я нашел девушку в белой куртке, разговаривавшую в «Пассаже » с Миленой Харвик за сутки до ее убийства. Я нашел девушку в сером плаще, которая пару недель назад общалась в «Ирисе» с моей женой. В первом случае это была смуглая длинноволосая шатенка, во втором — очень бледная субтильная девица с рыжей стрижечкой. Это один и тот же человек, поисковая система «Ноги Брайля» никогда не ошибается, даже при самом качественном «тотал-мейкапе». Но программа обнаружила еще одну девушку, на сей раз более плотного телосложения, блондинку в вечернем строгом туалете. Она ни с кем не общалась. Вчера она приехала с седым господином в черных очках и клетчатой безрукавке. Они вышли из машины на гостевом пандусе и, взявшись за руки, поднялись в соседний подъезд. У обоих над головами блеснули зеленые маркеры — добропорядочные граждане без психических нарушений и криминального прошлого.
Эта блондинка была третьей ипостасью. Она не могла пройти «Тотал» с такой скоростью, но над ее внешностью поработали настоящие профи. С мужчиной оказалось сложнее, пришлось напрячь массу усилий, чтобы вытащить из архива райотдела записи с камер моего этажа.
Программа «Ноги Брайля» не ошибается. Машина указала, что этот тип побывал на моей лестничной клетке вместе с кадром, которого Костадис видел в ресторане «Пассажа». Тогда они оба выглядели иначе и смотрелись намного моложе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115