Но что сделано, то сделано. Потом сочтемся. Нам бы теперь только Машу найти…
42.
Маша уперлась головой в запертый гермозатвор с грубо нарисованными на нем черепом и костями. Тупик. Тупик. Тупик… С того момента, как она закончила кормить Дениску, сидя на железном мостике, она помнила происходящее с трудом, все вокруг как бы плыло в тумане, сливаясь одно с другим. Ходьба по тускло освещенным тоннелям, какие-то станции, тени, голоса… Главное, никто не обращает внимания на бредущую по путям одинокую стройную фигурку, укутавшуюся с головой в оделяло. Наверное, у нее начался жар, колотил озноб, в глазах расплывались круги… А теперь - тупик. Конец надежды.
Сил бороться уже не было, Маша опустилась на пол и тихо заплакала. Дениска спал, он еще не знал ее забот… и, наверное, уже никогда не узнает… Темные круги снова поплыли в глазах… Вдруг - яркая вспышка света - и голос Лехи, ее Лехи: «Маша!».
«Какой хороший конец… Вот и все…» - подумала она и медленно завалилась на бок.
Настойчивый голос звал ее из спасительного небытия - «Маша, Маша!». Яркий свет в конце тоннеля бил в глаза… В глаза? Разве у нее есть еще глаза? Нет, лучше назад, во тьму - там тихо и уютно, нет раздражающих звуков, света…
- Маша, Маша!
Сознание вернулось рывком. Свет мощной лампы над головой… Белые кафельные стены. Люди в зеленых халатах, блестящие инструменты…
- Маша, Маша!
Знакомый голос… Леха? Маша хотела откликнуться, но пересохшее горло издало только нечленораздельный хрип.
- Она приходит в себя. Показатели вроде бы в норме - с учетом ее состояния… Теперь необходим покой…
Яркий свет погас, потолок куда-то поплыл, заветрелся. Небольшая тряска, потолок резко поднялся, промелькнули колонны, опять немного качнуло и теперь поток стал низким и темно-зеленым.
- Маш, ну ты как? - опять голос Лехи.
- Я жива? Где Дениска? - неразборчивый клекот из горла.
- Да, жива. Дениска тут, его кормят, все в порядке. Доктор сказал, что ты поправишься, что если бы ты к нему обратилась недели две-три назад, то совсем не было бы ничего страшного…
Мельников и Бритвин стояли на платформе «Серпуховской». Бритвин - со слезами благодарности на глазах, Мельников - с улыбкой. На путях стоял мотовоз, загруженный оружием и снаряжением. В клетках повизгивал десяток свиней. На грузе сидели несколько тяжеловооруженных бойцов, в кабине мотовоза стоял готовый к бою пулемет.
- Ну что, Петр Иванович, в добрый путь… Пути на «Октябрьской» починили, дополнительная охрана ждет тебя там же. Если все же надумаешь насчет эвакуации - дай только знать, выведем, даст Бог - без потерь.
- Спасибо, полковник. Может, и обойдется, продержимся.
- Ну, сам большой, думай. Если что - звони или приезжай. И все-таки… извини… помнишь, я говорил «потом сочтемся»?
- Помню…
- Тогда не обижайся… - сказал Мельников и с размаху врезал Бритвину промеж глаз. Тот сел на пол, очумело мотая головой, потом поднялся…
- Ну что, теперь в расчете? - спросил он.
- Думаю, да.
Бритвин подошел к Мельнику и крепко, по-медвежьи обнял его.
- Там, где я должен был найти врага, я нашел друга. Спасибо за урок, полковник. Удачи!
Глава 8. Бауманский альянс
43.
- «Стикс», «Кобра», Тим! Зайдите ко мне! - раздался в динамиках голос Мельникова.
Тим вошел в комнату полковника последним и прикрыл за собой дверь. Остальные сидели на топчане, выжидательно глядя на командира. Здесь же был Хантер.
- В общем так, парни. Хантер остается здесь за старшего. Снаряжение по номеру два, плюс дополнительный боекомплект. Идем на поиск на «Семеновскую». Они вроде как потеряли двух своих сталкеров - те должны были вернуться три часа назад. У ребят нет связи, снаряга тоже так себе - самоучки, короче.
- Ну вот, у них самодеятельность, а мы - дерьмо разгребай… - проворчал «Кобра».
- А твои предложения? Попросил нас помочь им Комитет, кстати. И ты не забывай - у нас пока еще только один выпуск был, шесть человек… Так что самодеятельность есть и будет… кушать-то всем хоца…
- Да ладно, я ведь так…
- А не надо «так». Короче, как обычно - через 15 минут выходим.
Влажный затхлый воздух тоннеля заполнял легкие, негромкий топот обутых в кроссовки ног, свет налобных фонариков… Свет в перегонах здесь не почти горел - берегли лампочки, начал ощущаться недостаток таких элементарных вещей. Электричества-то хватало, но лампы долго не жили, одной-двух капель конденсата, упавшего со свода тоннеля или козырька лампы было достаточно, чтобы лампа вышла из строя.
Поприветствовав на бегу вооруженные дробовиками патрули около «Павелецкой» и «Таганской» («Н-да, на что эти хлопцы рассчитывают при нападении - непонятно» - подумалось Мельникову), сталкеры двигались по тоннелю к «Курской». Раздавшийся впереди негромкий шорох заставил Мельникова насторожиться. Подав рукой сигнал остановиться, он сдвинул рычаг предохранителя у автомата и включил мощный фонарь, висевший на груди. Луч высветил поворот тоннеля и неясный светлый силуэт около стены. Человек поднял руку к глазам:
- Только не стреляйте!
Женщина? Одна в тоннеле? Не выключая фонаря, полковник подошел поближе, заодно убедившись, что за поворотом никого больше нет. Женщина была одета в невероятную светлую мохеровую кофту, на ногах - рваные треники и кирзачи, голова укутана теплым красным платком. При этом она выглядела очень молодо, скорее, это была девчонка лет 15 на вид.
- А почему вы решили, что мы будем стрелять? - поинтересовался Мельников.
- Я не сделала ничего плохого… просто очень боюсь…
- А чего ж тогда тебя в тоннель понесло, раз боишься? - осведомился «Стикс».
- Иду к больной бабушке на «Комсомольскую», пироги несу… -
- Мля, тебя не Красной Шапочкой зовут, а?
Бойцы засмеялись. Девушку начало потихоньку трясти.
- Да ты не бойся, - произнес Мельников. - Не обидим, и даже немного проводим. Мы - спецназ, еще нас сталкерами называют. А ребята просто шутят - не каждый день встретишь в тоннеле такую Красную Шапочку. Что за пироги-то?
- Да на «Павелецкой» пекарь есть один, Иван Семенович. Он очень вкусные пирожки делает, с грибами и с тушенкой. Мы раньше с бабушкой ходили - а теперь у нее ноги отнялись… А у нее сегодня день рождения… Вот я и решила. Страшно, конечно, одной - и еще фонарик сдох… А когда вы появились, то я так испугалась - вот и ответила…
Девушка совсем смутилась. Сталкеры заулыбались.
- Ладно, хорош трепаться. Идти надо.
Бойцы двинулись дальше по тоннелю. Девушка шла с ними, робко поглядывая на оружие и снаряжение окруживших бойцов.
- А вы что, вправду, НАВЕРХ ходите?
- Ходим, ходим. И даже обратно ВНИЗ…
- А что там сейчас?
- Ничего хорошего. Ты где раньше жила-то?
- Да возле «Комсомольской» и жила. С бабушкой. Родители в Риге - папа был военным, а я учиться сюда приехала…
- У меня отец одно время тоже в Риге служил - откликнулся «Кобра».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
42.
Маша уперлась головой в запертый гермозатвор с грубо нарисованными на нем черепом и костями. Тупик. Тупик. Тупик… С того момента, как она закончила кормить Дениску, сидя на железном мостике, она помнила происходящее с трудом, все вокруг как бы плыло в тумане, сливаясь одно с другим. Ходьба по тускло освещенным тоннелям, какие-то станции, тени, голоса… Главное, никто не обращает внимания на бредущую по путям одинокую стройную фигурку, укутавшуюся с головой в оделяло. Наверное, у нее начался жар, колотил озноб, в глазах расплывались круги… А теперь - тупик. Конец надежды.
Сил бороться уже не было, Маша опустилась на пол и тихо заплакала. Дениска спал, он еще не знал ее забот… и, наверное, уже никогда не узнает… Темные круги снова поплыли в глазах… Вдруг - яркая вспышка света - и голос Лехи, ее Лехи: «Маша!».
«Какой хороший конец… Вот и все…» - подумала она и медленно завалилась на бок.
Настойчивый голос звал ее из спасительного небытия - «Маша, Маша!». Яркий свет в конце тоннеля бил в глаза… В глаза? Разве у нее есть еще глаза? Нет, лучше назад, во тьму - там тихо и уютно, нет раздражающих звуков, света…
- Маша, Маша!
Сознание вернулось рывком. Свет мощной лампы над головой… Белые кафельные стены. Люди в зеленых халатах, блестящие инструменты…
- Маша, Маша!
Знакомый голос… Леха? Маша хотела откликнуться, но пересохшее горло издало только нечленораздельный хрип.
- Она приходит в себя. Показатели вроде бы в норме - с учетом ее состояния… Теперь необходим покой…
Яркий свет погас, потолок куда-то поплыл, заветрелся. Небольшая тряска, потолок резко поднялся, промелькнули колонны, опять немного качнуло и теперь поток стал низким и темно-зеленым.
- Маш, ну ты как? - опять голос Лехи.
- Я жива? Где Дениска? - неразборчивый клекот из горла.
- Да, жива. Дениска тут, его кормят, все в порядке. Доктор сказал, что ты поправишься, что если бы ты к нему обратилась недели две-три назад, то совсем не было бы ничего страшного…
Мельников и Бритвин стояли на платформе «Серпуховской». Бритвин - со слезами благодарности на глазах, Мельников - с улыбкой. На путях стоял мотовоз, загруженный оружием и снаряжением. В клетках повизгивал десяток свиней. На грузе сидели несколько тяжеловооруженных бойцов, в кабине мотовоза стоял готовый к бою пулемет.
- Ну что, Петр Иванович, в добрый путь… Пути на «Октябрьской» починили, дополнительная охрана ждет тебя там же. Если все же надумаешь насчет эвакуации - дай только знать, выведем, даст Бог - без потерь.
- Спасибо, полковник. Может, и обойдется, продержимся.
- Ну, сам большой, думай. Если что - звони или приезжай. И все-таки… извини… помнишь, я говорил «потом сочтемся»?
- Помню…
- Тогда не обижайся… - сказал Мельников и с размаху врезал Бритвину промеж глаз. Тот сел на пол, очумело мотая головой, потом поднялся…
- Ну что, теперь в расчете? - спросил он.
- Думаю, да.
Бритвин подошел к Мельнику и крепко, по-медвежьи обнял его.
- Там, где я должен был найти врага, я нашел друга. Спасибо за урок, полковник. Удачи!
Глава 8. Бауманский альянс
43.
- «Стикс», «Кобра», Тим! Зайдите ко мне! - раздался в динамиках голос Мельникова.
Тим вошел в комнату полковника последним и прикрыл за собой дверь. Остальные сидели на топчане, выжидательно глядя на командира. Здесь же был Хантер.
- В общем так, парни. Хантер остается здесь за старшего. Снаряжение по номеру два, плюс дополнительный боекомплект. Идем на поиск на «Семеновскую». Они вроде как потеряли двух своих сталкеров - те должны были вернуться три часа назад. У ребят нет связи, снаряга тоже так себе - самоучки, короче.
- Ну вот, у них самодеятельность, а мы - дерьмо разгребай… - проворчал «Кобра».
- А твои предложения? Попросил нас помочь им Комитет, кстати. И ты не забывай - у нас пока еще только один выпуск был, шесть человек… Так что самодеятельность есть и будет… кушать-то всем хоца…
- Да ладно, я ведь так…
- А не надо «так». Короче, как обычно - через 15 минут выходим.
Влажный затхлый воздух тоннеля заполнял легкие, негромкий топот обутых в кроссовки ног, свет налобных фонариков… Свет в перегонах здесь не почти горел - берегли лампочки, начал ощущаться недостаток таких элементарных вещей. Электричества-то хватало, но лампы долго не жили, одной-двух капель конденсата, упавшего со свода тоннеля или козырька лампы было достаточно, чтобы лампа вышла из строя.
Поприветствовав на бегу вооруженные дробовиками патрули около «Павелецкой» и «Таганской» («Н-да, на что эти хлопцы рассчитывают при нападении - непонятно» - подумалось Мельникову), сталкеры двигались по тоннелю к «Курской». Раздавшийся впереди негромкий шорох заставил Мельникова насторожиться. Подав рукой сигнал остановиться, он сдвинул рычаг предохранителя у автомата и включил мощный фонарь, висевший на груди. Луч высветил поворот тоннеля и неясный светлый силуэт около стены. Человек поднял руку к глазам:
- Только не стреляйте!
Женщина? Одна в тоннеле? Не выключая фонаря, полковник подошел поближе, заодно убедившись, что за поворотом никого больше нет. Женщина была одета в невероятную светлую мохеровую кофту, на ногах - рваные треники и кирзачи, голова укутана теплым красным платком. При этом она выглядела очень молодо, скорее, это была девчонка лет 15 на вид.
- А почему вы решили, что мы будем стрелять? - поинтересовался Мельников.
- Я не сделала ничего плохого… просто очень боюсь…
- А чего ж тогда тебя в тоннель понесло, раз боишься? - осведомился «Стикс».
- Иду к больной бабушке на «Комсомольскую», пироги несу… -
- Мля, тебя не Красной Шапочкой зовут, а?
Бойцы засмеялись. Девушку начало потихоньку трясти.
- Да ты не бойся, - произнес Мельников. - Не обидим, и даже немного проводим. Мы - спецназ, еще нас сталкерами называют. А ребята просто шутят - не каждый день встретишь в тоннеле такую Красную Шапочку. Что за пироги-то?
- Да на «Павелецкой» пекарь есть один, Иван Семенович. Он очень вкусные пирожки делает, с грибами и с тушенкой. Мы раньше с бабушкой ходили - а теперь у нее ноги отнялись… А у нее сегодня день рождения… Вот я и решила. Страшно, конечно, одной - и еще фонарик сдох… А когда вы появились, то я так испугалась - вот и ответила…
Девушка совсем смутилась. Сталкеры заулыбались.
- Ладно, хорош трепаться. Идти надо.
Бойцы двинулись дальше по тоннелю. Девушка шла с ними, робко поглядывая на оружие и снаряжение окруживших бойцов.
- А вы что, вправду, НАВЕРХ ходите?
- Ходим, ходим. И даже обратно ВНИЗ…
- А что там сейчас?
- Ничего хорошего. Ты где раньше жила-то?
- Да возле «Комсомольской» и жила. С бабушкой. Родители в Риге - папа был военным, а я учиться сюда приехала…
- У меня отец одно время тоже в Риге служил - откликнулся «Кобра».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52