- Воды! - потребовала девушка, когда он, посчитав её глотки, забрал флягу обратно.
- Тебе нельзя. Позже.
- Что случилось-то?
- Это я у тебя должен спросить! - Мельников не горел желанием рассказывать, как по пути к 350 метру он был вынужден несколько раз останавливаться и отмахиваться серебряным ножом от тварей с горящими глазами-угольками.
- Я не помню… ничего… - Линкс тоже не хотела пояснять, как она оплачивала Двуликой их спасение. Впрочем, глубокий продольный разрез на левой руке говорил сам за себя.
- Я тем более… не знаю! - он хорошо помнил, как, дойдя-таки до дозорного костра, обнаружил там Рысь - без сознания, с зажатым в правой руке серебряным ножом… и нигде - ни капли крови… - Знаю только, что врачи говорят про такое - «несовместимо с жизнью».
- Так я в раю? - усмехнулась девушка.
- Нет, Рыська. Ты ещё в нашем аду… в метро…
Она вряд ли узнает, как смотрели на Мельника врачи, когда он ворвался на станцию - грязный, уставший, тащивший её на руках всю дорогу от Спортивной до Кузнецкого Моста. Вряд ли кто-то расскажет, что полковник не спал трое суток - до тех пор, пока Рысь не очнулась. Да и он тоже, скорее всего, не узнает, что, уже теряя сознание от боли и потери крови, девушка заставила Двуликую принять на себя обязательство «охранять полковника Мельникова и всех ребят его команды…».


Час Х+10 лет
Глава 1. Кризис
1.
Хантер проснулся раздраженным и не выспавшимся. Он опять видел свой старый сон, пророчивший неприятности, но помимо этого было и что-то еще. Ощущение этого «что-то еще» преследовало его в последние месяцы - что-то во снах, что исчезало при пробуждении.
- Черт с ним, все равно пора вставать… - подумал Хантер и в очередной раз себя поймал на том, что и думает он теперь по-русски. Десять лет в России, в этом чертовом лабиринте… Сверившись с «вечным календарем», Хантер убедился в том, что как раз через восемь дней и будет десять лет, как люди ушли с поверхности земли.
- И всегда один вопрос - это только здесь или везде? Неужели и Америки больше нет, а? Ни Майами-бич, ни Нью-Йорка, ни Небраски… и Ленка тоже погибла? Время…
Хантер осторожно приподнялся на локте и свесил с кровати ноги. На постели, разметав по подушке темные волосы, спала женщина. Одеяло сползло с ее плеча, тонкая рука лежала на простыне. Одна из многих женщин подземелья - бледная, худая, выглядящая старше своего возраста - но чем-то напоминающая Хантеру его Ленку, отчего Хантер и обратил на нее внимание. Потом оказалось, что и зовут ее похоже - Еленой, Леной. В общем, с некоторых пор у Хантера было подобие дома - комната конце служебного коридора на «Смоленской», где и хозяйничала Лена.
До удара Лена была вагоновожатой в трамвайном депо им. Апакова, а до того - приехала в Москву из Суздаля поступать в театральный институт. В институт она, конечно, не поступила - но и возвращаться в родительский дом не стала, устроилась сначала дворником, потом - в депо. В первые годы в метро ей пришлось, как и всем, несладко - жизнь впроголодь, зависимость от щедрости и удачи немногочисленных сталкеров, приносивших с поверхности еду и все необходимое для жизни… Потом, когда на станциях научились выращивать грибы и разводить свиней - стало немного легче, хотя пришлось работать «за еду», но любая тяжелая работа для Лены была лучше, чем беспросветная зависимость от других. Наконец жизнь повернулась к ней лицом - когда ей удалось устроиться уборщицей на базу сталкеров на «Смоленской» - и особенно когда на нее «положил глаз» один из них, по имени Эд - высокий, крепко сбитый мужик с бритой головой и густыми бровями, говоривший с легким акцентом. Не то чтобы он ей очень уж понравился сразу - но выбирать не приходилось, а с таким - как за каменной стеной. Впрочем, узнав его поближе, Лена лишь уверилась в правильности своего выбора - несмотря на свою суровость и внешнюю жесткость, Эд был неплохим мужиком во всех отношениях - и это более чем устраивало Лену.
Хантер поднялся на платформу - утро потихоньку вступало в свои права. Дежурный прогромыхал с пустыми ведрами, отрядный повар Илья что-то варил на костре, пахло специями и мясом. Из палаток, приветствуя Хантера, появлялись сталкеры, их жены и дети.
- Дядя Эд, доброе утро! - это прошел Эдик Ульман, которого в свое время «Бурят» вырвал из рук бандитов, а Хантер на первое время заменил пареньку если и не отца, то старшего брата. Парень за девять с лишком лет сильно вырос и окреп, став одним из лучших бойцов отряда полковника Мельникова - настоящим спецназовцем: ловким, сильным, умелым, агрессивным и в меру «отмороженным». Несмотря на это, он называл Хантера по привычке «дядей» - отчасти по привычке, отчасти для прикола.
Хантер подсел к костру, потянул носом запах варева.
- Нравится? - оскалившись, спросил повар.
- Пахнет здорово… И что это у нас?
- А тэбэ ибэ? - на хохляцкий манер спросил Илья с широкой улыбкой.
- Ух, Илюха, хрен тебе в ухо… небось опять крыс наловил?
- Да не, сегодня на крыс неурожай. Порося на Белорусской по случаю прикупил…
- Вау! Вот это класс!
- Ага, и там же еще из старых запасов - специй и овощей сушеных. В запаянных банках, военный НЗ, что ли…
- Просто праздник какой-то! Может, чего отмечаем?
- А ты забыл? У «Бурята» младшей дочке три года! Командир сказал - хоть в лепешку разбейся, а девчонке настоящего борща сделай. И добавил - «Патронов не жалеть!»…
Хантер улыбнулся. Да, за всеми своими розыскными делами он часто забывал об отрядных заботах и радостях, бывало, даже не поздравлял Мельника с днем рождения - впрочем, после напоминания старался исправить свой промах в процессе обильных возлияний - и ему неизменно все прощалось.

2.
Александр Николаевич Москвин, председатель Совета трудящихся метрополитена, встречал это утро в прекрасном настроении. Накануне ему сообщили, что, наконец, завершено стоившее много трудов и человеческих жизней строительство перекрытий на мосту через Яузу - и теперь ни одна тварь не прорвется в тоннели. О том, что ни одна тварь теперь без ведома Совета и не вырвется, докладчик благоразумно умолчал. Москвин потер седеющие виски, налил себе из графина полстакана воды, прополоскал горло и сплюнул в раковину. День предстоял непростой, в планах стояло выступление на прениях по одному крайне важному вопросу в Совете, и председателю надо было быть в форме.
Москвин натянул приличествующую случаю парадную синюю спецовку, заботливо отглаженную секретарем - как истинный революционный лидер, он презирал всякого рода костюмы, а военная форма плохо сочеталась с его покатыми плечами.
Взглянув на часы, Александр Николаевич убедился, что до начала заседания осталось полчаса и взяв наугад с полки томик сочинений Ленина, так же наугад раскрыл его и ткнул пальцем в страницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52