Граф вкратце рассказал ей, что произошло, понимая, что графиня наслаждается каждым словом его рассказа.
- Конечно, я слышала об этой женщине, - сказала она. - Я даже знаю, что ты называешь ее Змеей Сатаны; по-видимому, это очень точное определение.
- Я тоже так думаю, - сказал граф. - Но теперь я хотел бы просить вас позаботиться об Офелии какое-то короткое время, пока я смогу убедиться, что подобные вещи снова не произойдут.
- Каким образом ты собираешься это сделать? - спросила графиня.
- Я скажу вам позже, - ответил граф, вставая, потому что услышал шаги за дверью.
- Мисс Лангстоун, миледи, - объявил Доус, и Офелия вошла в комнату.
Она слегка нервничала, но граф увидел, что она привела в порядок свои прекрасные волосы и смыла с лица дорожную пыль. Она выглядела очень юной, совершенно весенней и в то же время немного испуганной и встревоженной.
Спаниели короля Чарльза бросились к ней, и она нагнулась, чтобы их погладить; граф подошел, встал с ней рядом и взял ее за руку.
Он подвел ее к окну через всю комнату, и когда они остановились перед графиней, сказал спокойным голосом:
- Могу ли я, бабушка Аделаида, представить вам Офелию Лангстоун, мою будущую супругу.
Некоторое время спустя, оставив Офелию с двоюродной бабушкой, граф направлялся в сторону Беркли-сквер.
На его губах играла улыбка, по которой Джейсон понял, что он доволен собой, но разговаривать ему, очевидно, не хотелось, и они ехали молча.
Граф вспоминал удивление в глазах двоюродной бабушки, когда он представил ей Офелию, и изумление в глазах Офелии.
Затем оно сменилось сиянием счастья, преобразившим ее лицо. Страх, беспокойство, напряжение - все исчезло, словно бы сметенное солнечным лучом. И когда она посмотрела на него, он подумал, что ни одна другая женщина не может быть столь прелестной.
- Мой дорогой мальчик! - воскликнула графиня. - Почему же ты не сказал мне об этом! Я и не подозревала! Боже, как я рада!
- Я счастлив, что доставил вам удовольствие, - сказал граф.
- Удовольствие! - повторила графиня. - Последние десять лет мы не могли дождаться, чтобы ты наконец женился!
Она протянула руки к Офелии:
- Подойдите ко мне, дитя мое, и расскажите, как это вы оказались такой умной, что заполучили этого самого неуловимого и самодовольного холостяка во всей стране?
- Не нужно смущать Офелию, - вмешался граф, чтобы избавить ее от необходимости отвечать. - Она жила у Нэнни, и Нэнни наговорила ей столько всего, что сейчас я, может быть, герой всех ее снов и мечтаний. Мне не хотелось бы ее разочаровывать.
- Ну, я думаю, что только ты один можешь это сделать, - ответила графиня.
Граф легкой улыбкой и поклоном дал ей понять, что ценит остроту ее языка.
Во время небольшого ленча, поданного только для него и Офелии, потому что графиня уже поела раньше, Офелия все время посматривала на него с недоверием, как будто бы весь мир перевернулся у нее перед глазами, и она не понимала, что теперь ей делать. И одновременно в ее глазах читалось, что это чувство было для нее невыносимо волшебным.
Перед самым отъездом, когда графиня в сопровождении Доуса отправилась на свое обычное место в салоне, они остались вдвоем.
Он ничего не говорил, стоял и смотрел на нее, а она спросила неуверенным голосом:
- Вы действительно... подразумеваете именно то, что сказали, или... это для того, чтобы я выглядела более респектабельно?
Он подумал, что это было бы вполне разумным объяснением того, что здесь произошло. Через минуту он сказал ей очень спокойно:
- А вы хотели бы, чтобы это так и было?
- Я думаю о вас...
- А я прошу вас подумать о себе, - сказал граф. - Это то, что вы, в отличие от большинства женщин, постоянно забываете делать.
- Но вы же не можете... действительно хотеть... жениться на мне...
- Почему же?
- Потому что вы такая важная персона... так великолепны... и знаете, что я совершенно не гожусь в жены для такого человека, как вы.
- Думаю, что это я решаю, - ответил граф. - Вы должны простить меня, дорогая, за то, что я не спросил сначала вас, как следовало бы, а сразу сказал двоюродной бабушке, потому что знал, что она позаботится о вас так, как мне бы того хотелось.
- Вы действительно... хотите сказать... что так и есть? - неуверенно спросила Офелия.
- Именно это я и хотел сказать, - ответил граф, - что больше всего в жизни я хочу, чтобы вы стали моей женой.
Ему показалось, что комната внезапно осветилась светом тысячи свечей, когда он встретил взгляд Офелии. Затем, пробормотав что-то неразборчивое, она приблизилась к нему и спрятала лицо у него на плече.
- Я... мне снится сон, - прошептала она. - Я даже не осмеливалась молиться, чтобы вы когда-нибудь полюбили меня...
- А вы хотели этого?
- Я вас любила... я думаю, уже миллион лет, - ответила она. - В вас есть все, что должно быть в настоящем мужчине... Мне ни на секунду и в голову не могло прийти, что я могу что-то для вас значить.
Граф повернул ее лицо к себе.
- Когда у нас будет немного больше времени, - сказал он, - я расскажу вам, что вы значите для меня и как я вас люблю.
С этими словами он наклонил голову, и его губы коснулись ее губ. Он не мог вообразить, что губы женщины могут быть такими нежными, покорными и в то же время такими волнующими.
Сначала он целовал ее очень нежно, почти как ребенка, которым он ее и считал. Затем, чувствуя, как она всем телом прижимается к нему, ощутив, что внезапный порыв страсти заставляет ее ответить на его поцелуй, он понял, насколько это отличается от всего, что было когда-либо ранее. В нем пробуждались чувства, доселе незнакомые ему, в которых было нечто священное и вместе с тем гораздо более волнующее и чудесное, чем все, что может испытывать человек.
Офелии казалось, что он наполняет собою мир, землю и небо и что это и есть то, чего она всегда хотела, - это любовь, являющаяся частью Бога.
Объятия графа приносили ей чувство безопасности и надежности, присутствие его рядом отгоняло прочь все страхи и даже воспоминания о том, что когда-либо заставляло ее бояться.
Ей чудилось, что он возносит ее на небеса, что она не стоит больше ногами на земле, а слышит музыку сфер, и все темное и угрожающее осталось позади.
- Я люблю вас... я люблю вас, - прошептала она, когда наконец он поднял голову и, глядя в ее лицо, сказал:
- Я люблю вас, моя дорогая.
Его голос прозвучал необычно, слегка хрипло и неровно. Затем он снова привлек ее к себе и целовал до тех пор, пока она не подумала, что невозможно чувствовать то, что чувствует, и не умереть от счастья.
Она не знала, что в этот момент граф вспомнил, как чуть не потерял ее.
Он отпустил ее и сказал:
- Я должен кое-что сделать, дорогая. То, что необходимо сделать. Но вы останетесь в безопасности с бабушкой Аделаидой. И если я не вернусь сегодня вечером, то вернусь завтра утром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36