– согласился он.
– Мисс Уоттон это не понравится, – прошептала она. – Может быть, после того, как вы поженитесь, мы никогда больше не увидимся, а я так хотела поблагодарить тебя за счастье, которое ты мне дарил. Конечно, я знала, что ничего не значу в твоей жизни, но было так чудесно просто знать тебя.
Впоследствии Дарт так и не мог вспомнить, как получилось, что Лулу тихонько плакала в его объятиях, нисколько не играя, и почему он вдруг стал ее целовать – может быть, из сострадания?
Тремя днями позже они отплыли в Англию на пароходе, вместо того, чтобы лететь. Лулу оказалась достаточно умна, чтобы закрепить свой успех: что, скажите, так располагает к близости, как пять с половиной дней в море?
– Вчерашний день позади, завтрашний еще впереди, а сейчас, в настоящем, мы вместе! – сказала она Дарту.
Они сидели в большой королевской каюте лайнера, заставленной, по указанию Дарта, экзотически пахнущими цветами, которые превратили каюту в настоящую обитель красоты. Подходящий фон для белой с золотом красоты Лулу, подумал он, усыпленный ее мягкой, волнующей чувственностью и не способный больше ни о чем думать. И все же он не потерял головы. Он признал, что его помолвка с Беатрис Уоттон была ошибкой, но был совершенно не готов позволить снова заковать себя в кандалы.
– Это только развлечение, не правда ли? – в который раз повторял он. – У тебя своя жизнь, а у меня – своя. У нас не получится быть вместе – вода и масло не смешиваются, дорогая, – но будем наслаждаться жизнью сколько сможем. Пока я буду в Англии, будем развлекаться, но когда я вернусь в Америку, а ты должна будешь остаться из-за съемок, будешь развлекаться с кем-нибудь другим.
Лулу была достаточно хитра, чтобы подыгрывать его настроениям: смеяться вместе с ним и соглашаться, что все, что они делают, – это всего лишь развлечение и не имеет большого значения; разговаривать с ним на серьезные темы, точнее, слушать его, когда он рассказывал о своих планах расширить свои владения в Южной Америке, дабы распространить американские ценности по всему земному шару.
Она могла быть с ним страстной, и ее пыл был равен его собственному и временами даже превосходил его, и тогда он находил неотразимой привлекательность ее тела и не мог устоять против ее пухлых зовущих губок.
Однако, хотя Лулу и была хорошей актрисой, она все же была эгоисткой. Рано или поздно ее игра стала прозрачной, и сквозь роль мечтательной, невинной девочки проглядывала ее истинная сущность.
У нее была тяжелая жизнь. Никто не знает и никогда не узнает от нее, что ей пришлось вынести, пока она пробивалась к вершинам своей профессии. В Голливуд она поехала потому, что победила на конкурсе красоты в Блэкпуле. Конкурс был из числа тех темных, ориентированных на рекламу мероприятий, которые приносят большие деньги и известность их организаторам, эксплуатирующим бедных дурочек, привлеченных блеском призов, – дурочек потому, что в конечном итоге все их надежды и чаяния не увенчивались ничем, кроме разбитых сердец.
Наградой в конкурсе, в котором участвовала Лулу, была поездка в Голливуд. Она никогда не забудет охватившее ее чувство приподнятости и волнение, когда она победила, и то ужасное разочарование, которое она испытала, когда приехала в Голливуд и обнаружила, что никакой контракт на участие в фильме ее там не ждет. Больше того, там ее не ожидало ничего, кроме холода и ужаса от сознания, что у нее нет денег даже на возвращение домой.
Лулу осаждала киностудии до тех пор, пока голод не заставил ее прибегнуть к единственному очевидному способу плотно пообедать. Однако мужчины, которые ее приглашали, ничего из себя не представляли, и она так и дрейфовала от одного к другому, пока наконец по чистой случайности не встретила человека, который действительно работал помощником режиссера в одной из больших кинокомпаний. Поначалу он отказывался проталкивать ее или хотя бы устроить для нее пробу.
– Нам ведь и так хорошо, правда, милая? – говаривал он, приходя в убогую квартирку, которую снял для нее.
Понадобился весь ее ум, чтобы убедить его, что роль нужна ей только для того, чтобы у них было побольше денег, которые они могли бы прокутить вместе. И тогда он отвел ее к директору съемочной группы.
Лулу хорошо помнила, как вошла тогда в кабинет этого большого человека, не чувствуя тревоги, а, наоборот, крайне уверенно. За те восемнадцать месяцев, что ждала этого момента, она не утратила веры в свою способность добиться успеха. Она знала, что, сколь велико ни было ее разочарование и как бы труден ни был путь наверх, она в конце концов будет там.
Одежда на ней была дешевая, потому что другой она не могла себе позволить, но у нее были молодость и красота, которая даже среди тысяч красивых женщин Голливуда выделяла ее чем-то неуловимым, ускользающим, трудноопределимым, что и делает «звезду».
– Так вы хотите попробоваться, – неодобрительно сказал директор съемочной группы.
– Да, если можно.
– Вы, наверное, полагаете, что можете играть.
– Нет, но думаю, что могу научиться.
Он взглянул на нее из-под тяжелых век. Лулу увидела выражение в его глазах и поняла, о чем он думает, но не испугалась. Всего лишь еще один мужчина, но на этот раз с положением, которое позволяет ему принести ей больше пользы, чем заплатить за гамбургер или выложить несколько долларов за номер, снятый на одну ночь.
Они пришли к соглашению. Все оказалось легче, чем ожидала Лулу, удивительно легко, в сущности. Пробы прошли исключительно удачно. Сначала ей, конечно, дали только маленькую роль, но она не была вырезана, а в следующем фильме ее имя было уже в титрах.
Именно тогда она сменила имя. Это была его идея – человека, который отныне распоряжался не только ее появлением на экране, но и ее личной жизнью, ее помыслами и устремлениями.
– Тебе нужно превратить в капитал эту твою игривость, – говорил он. – Тебе нужно имя, которое звучит фривольно, заставляет мужчин думать об удовольствиях, о веселье – в общем, о чем угодно, кроме их бизнеса и их жен. Что-нибудь вроде Фру-Фру, нет, Лулу – лучше.
Так родилась самая очаровательная «звезда» столетия – девушка, которая могла заставить усталого бизнесмена забыться, которая должна была пробуждать в мужчинах страсть от Йокогамы до Аляски. И Лулу была счастлива. У нее было все, чего она хотела, решительно все, пока она не встретила Дарта Гурона.
Сейчас она смотрела на его фотографию и почти ненавидела его, потому что он по-прежнему избегал ее. Она вспомнила мужчин, которые ползали на коленях, вымаливая ее благосклонность; вспомнила тех, кто посылал ей невероятно экстравагантные подарки с еще более невероятными записками. Она вспомнила режиссера своих первых картин, который плакал, когда она его бросила, а потом утолял свое горе не алкоголем, что можно было бы понять, а морфием, и кончил тем, что его упрятали в каком-то богом забытом месте и больше никто и никогда о нем не слышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Мисс Уоттон это не понравится, – прошептала она. – Может быть, после того, как вы поженитесь, мы никогда больше не увидимся, а я так хотела поблагодарить тебя за счастье, которое ты мне дарил. Конечно, я знала, что ничего не значу в твоей жизни, но было так чудесно просто знать тебя.
Впоследствии Дарт так и не мог вспомнить, как получилось, что Лулу тихонько плакала в его объятиях, нисколько не играя, и почему он вдруг стал ее целовать – может быть, из сострадания?
Тремя днями позже они отплыли в Англию на пароходе, вместо того, чтобы лететь. Лулу оказалась достаточно умна, чтобы закрепить свой успех: что, скажите, так располагает к близости, как пять с половиной дней в море?
– Вчерашний день позади, завтрашний еще впереди, а сейчас, в настоящем, мы вместе! – сказала она Дарту.
Они сидели в большой королевской каюте лайнера, заставленной, по указанию Дарта, экзотически пахнущими цветами, которые превратили каюту в настоящую обитель красоты. Подходящий фон для белой с золотом красоты Лулу, подумал он, усыпленный ее мягкой, волнующей чувственностью и не способный больше ни о чем думать. И все же он не потерял головы. Он признал, что его помолвка с Беатрис Уоттон была ошибкой, но был совершенно не готов позволить снова заковать себя в кандалы.
– Это только развлечение, не правда ли? – в который раз повторял он. – У тебя своя жизнь, а у меня – своя. У нас не получится быть вместе – вода и масло не смешиваются, дорогая, – но будем наслаждаться жизнью сколько сможем. Пока я буду в Англии, будем развлекаться, но когда я вернусь в Америку, а ты должна будешь остаться из-за съемок, будешь развлекаться с кем-нибудь другим.
Лулу была достаточно хитра, чтобы подыгрывать его настроениям: смеяться вместе с ним и соглашаться, что все, что они делают, – это всего лишь развлечение и не имеет большого значения; разговаривать с ним на серьезные темы, точнее, слушать его, когда он рассказывал о своих планах расширить свои владения в Южной Америке, дабы распространить американские ценности по всему земному шару.
Она могла быть с ним страстной, и ее пыл был равен его собственному и временами даже превосходил его, и тогда он находил неотразимой привлекательность ее тела и не мог устоять против ее пухлых зовущих губок.
Однако, хотя Лулу и была хорошей актрисой, она все же была эгоисткой. Рано или поздно ее игра стала прозрачной, и сквозь роль мечтательной, невинной девочки проглядывала ее истинная сущность.
У нее была тяжелая жизнь. Никто не знает и никогда не узнает от нее, что ей пришлось вынести, пока она пробивалась к вершинам своей профессии. В Голливуд она поехала потому, что победила на конкурсе красоты в Блэкпуле. Конкурс был из числа тех темных, ориентированных на рекламу мероприятий, которые приносят большие деньги и известность их организаторам, эксплуатирующим бедных дурочек, привлеченных блеском призов, – дурочек потому, что в конечном итоге все их надежды и чаяния не увенчивались ничем, кроме разбитых сердец.
Наградой в конкурсе, в котором участвовала Лулу, была поездка в Голливуд. Она никогда не забудет охватившее ее чувство приподнятости и волнение, когда она победила, и то ужасное разочарование, которое она испытала, когда приехала в Голливуд и обнаружила, что никакой контракт на участие в фильме ее там не ждет. Больше того, там ее не ожидало ничего, кроме холода и ужаса от сознания, что у нее нет денег даже на возвращение домой.
Лулу осаждала киностудии до тех пор, пока голод не заставил ее прибегнуть к единственному очевидному способу плотно пообедать. Однако мужчины, которые ее приглашали, ничего из себя не представляли, и она так и дрейфовала от одного к другому, пока наконец по чистой случайности не встретила человека, который действительно работал помощником режиссера в одной из больших кинокомпаний. Поначалу он отказывался проталкивать ее или хотя бы устроить для нее пробу.
– Нам ведь и так хорошо, правда, милая? – говаривал он, приходя в убогую квартирку, которую снял для нее.
Понадобился весь ее ум, чтобы убедить его, что роль нужна ей только для того, чтобы у них было побольше денег, которые они могли бы прокутить вместе. И тогда он отвел ее к директору съемочной группы.
Лулу хорошо помнила, как вошла тогда в кабинет этого большого человека, не чувствуя тревоги, а, наоборот, крайне уверенно. За те восемнадцать месяцев, что ждала этого момента, она не утратила веры в свою способность добиться успеха. Она знала, что, сколь велико ни было ее разочарование и как бы труден ни был путь наверх, она в конце концов будет там.
Одежда на ней была дешевая, потому что другой она не могла себе позволить, но у нее были молодость и красота, которая даже среди тысяч красивых женщин Голливуда выделяла ее чем-то неуловимым, ускользающим, трудноопределимым, что и делает «звезду».
– Так вы хотите попробоваться, – неодобрительно сказал директор съемочной группы.
– Да, если можно.
– Вы, наверное, полагаете, что можете играть.
– Нет, но думаю, что могу научиться.
Он взглянул на нее из-под тяжелых век. Лулу увидела выражение в его глазах и поняла, о чем он думает, но не испугалась. Всего лишь еще один мужчина, но на этот раз с положением, которое позволяет ему принести ей больше пользы, чем заплатить за гамбургер или выложить несколько долларов за номер, снятый на одну ночь.
Они пришли к соглашению. Все оказалось легче, чем ожидала Лулу, удивительно легко, в сущности. Пробы прошли исключительно удачно. Сначала ей, конечно, дали только маленькую роль, но она не была вырезана, а в следующем фильме ее имя было уже в титрах.
Именно тогда она сменила имя. Это была его идея – человека, который отныне распоряжался не только ее появлением на экране, но и ее личной жизнью, ее помыслами и устремлениями.
– Тебе нужно превратить в капитал эту твою игривость, – говорил он. – Тебе нужно имя, которое звучит фривольно, заставляет мужчин думать об удовольствиях, о веселье – в общем, о чем угодно, кроме их бизнеса и их жен. Что-нибудь вроде Фру-Фру, нет, Лулу – лучше.
Так родилась самая очаровательная «звезда» столетия – девушка, которая могла заставить усталого бизнесмена забыться, которая должна была пробуждать в мужчинах страсть от Йокогамы до Аляски. И Лулу была счастлива. У нее было все, чего она хотела, решительно все, пока она не встретила Дарта Гурона.
Сейчас она смотрела на его фотографию и почти ненавидела его, потому что он по-прежнему избегал ее. Она вспомнила мужчин, которые ползали на коленях, вымаливая ее благосклонность; вспомнила тех, кто посылал ей невероятно экстравагантные подарки с еще более невероятными записками. Она вспомнила режиссера своих первых картин, который плакал, когда она его бросила, а потом утолял свое горе не алкоголем, что можно было бы понять, а морфием, и кончил тем, что его упрятали в каком-то богом забытом месте и больше никто и никогда о нем не слышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59