Леди Коулби повернулась к Реймонду.
– Думаю, нам следует сначала познакомиться, – проговорила она, – прежде чем мы начнем что-либо менять в этом доме, хотя, без сомнения, у супруги Николаса уже есть какие-то собственные идеи на сей счет.
В ее голосе безошибочно угадывалась доля язвительности, но Реймонд целиком проигнорировал этот факт.
– Ну, вы едва ли можете подозревать нас в отсутствии идей, поскольку мы дети своего отца, – сказал он добродушно, – но в настоящий момент нас всех переполняет чувство восхищения. Вы, должно быть, помните о том, что мы никогда прежде не бывали в Уэтерби-Корт.
В его тоне ощущалась легкая тень упрека, но затем он улыбнулся и представил My.
– Моя младшая сестра, – проговорил он. – Ее имя Миранда, но обычно мы называем ее My.
– Здравствуйте. Полагаю, никто не откажется от чая. Николас, позвони, пожалуйста.
Николас сделал то, о чем его попросили, и после этого в комнате вновь воцарилась гнетущая тишина, а леди Коулби не делала ни малейшей попытки, чтобы хоть как-то оживить атмосферу. Она искусно дождалась того момента, когда безмолвие продлилось достаточно долго и присутствующие со всей остротой почувствовали неудобство, и лишь после этого живо предложила:
– Не хотите ли присесть? И предложи гостям сигареты, Николас: они должны лежать в том серебряном ящичке.
Однако Саймон продолжал расхаживать по комнате, держа руки в карманах и сохраняя на лице сосредоточенное критическое выражение.
В своем поведении он был непосредствен, словно ребенок, и поэтому было невозможно не восхищаться тем хладнокровием, с которым ему удавалось каким-то собственным, особенным образом устраняться от всеобщего замешательства, воцарившегося в комнате.
– Не хотите ли присоединиться к нам и присесть за стол, мистер Прентис? – предложила Саймону леди Коулби таким тоном, каким, наверное, генерал отдает приказы своим войскам. Во всяком случае, так показалось Фенеле.
Но тут, к ее облегчению, дверь отворилась и в гостиную наконец-то внесли чай.
Дворецкий – старый, почти уже одряхлевший от прожитых лет, – внес огромный поднос, уставленный серебряной посудой с фамильным гербом, в то время как горничная – примерно такая же старая, как и сам дворецкий, – вкатила полированный столик, который накрыла затем тяжелой, украшенной вышивкой скатертью.
– Боюсь, это достаточно скромное чаепитие, – проговорила леди Коулби. – К счастью, у нас есть собственная приусадебная ферма, иначе не представляю, как бы мы выжили в такое время.
Фенела, взглянув на пропитанные маслом лепешки, на изящные, не толще вафли, кусочки хлеба и масла, на сандвичи, нарезанные с математической точностью, пришла в ужас: что же должен был подумать Николас о той грубой, приготовленной из полуфабрикатов пище, которую ему предлагали в Фор-Гейблз.
«Я, наверное, сошла с ума, когда согласилась выйти за него замуж», – подумала она про себя и тут же почувствовала, что готова вот-вот впасть в истерику.
Ей хотелось одновременно и плакать, и смеяться – смеяться, сознавая всю неуместность их нахождения в этом великолепном доме, да еще под предводительством леди Коулби, и плакать, вспоминая те бедственные события, которые привели к этому и к ее собственному неразумному решению, принятому в панике.
– Сахару?
Она услышала, что кто-то обращается к ней, и, оторвавшись от своих мыслей, увидала Николаса, стоящего над ней с чашкой чая.
Их глаза встретились, и Фенела почувствовала, как внутри у нее растет неожиданное теплое чувство. Николас разделял ее чувства – она была уверена в этом; он тоже считал, что возникшая ситуация была невыносимой.
– Еще чашку чая, Фенела? – спросила леди Коулби. – Нет? Ну, в таком случае обсудим ваши планы на будущее – ваши и Николаса, разумеется. Я полагаю, вы уже думали об этом?
Она перевела свой взгляд с сына на Фенелу и, прочитав возможный ответ на их лицах, проговорила быстро:
– Как? Никаких планов? Очень хорошо, тогда я обязательно должна помочь вам. Боюсь, что вы оба поступили совершенно необдуманно, но теперь уже бесполезно сожалеть об этом. Дело сделано, и нам обязательно нужно в такой ситуации действовать наилучшим образом, причем каждому из нас. Вы согласны со мной, полковник?
– Простите, – извинился Саймон, – но я прослушал ваш вопрос.
Говоря это, он улыбнулся леди Коулби, и, к удивлению Фенелы, та, в свою очередь, ответила ему тем же.
– Ничего, – ответила ему леди Коулби, – вы можете предоставить мне самой решить эти мелочи.
– Я хочу, чтобы My и двое других малышей – Сьюзан и Тимоти – немедленно переехали сюда вместе с Нэнни, – проговорил Николас.
– Полагаю, ты имеешь в виду, что уже предложил им это, – сказала леди Коулби. – Ну, думаю, это мы сможем устроить. У меня создается впечатление, что вы собираетесь закрыть Фор-Гейблз.
Последнее она адресовала уже Саймону.
– У меня не было никакого намерения сделать что-нибудь подобное, – ответил тот. – Кому пришла в голову эта идея?
Фенела почувствовала, что ее трясет, – это происходило с ней всякий раз, когда Саймон приходил в раздраженное состояние. Но Реймонд сейчас оказался на высоте положения.
– Отец, – проговорил он, – твой отпуск заканчивается завтра, так же как и мой. А оставлять Нэнни с детьми одних в Фор-Гейблз, когда там не будет Фенелы, чтобы помогать им, мы не можем. Николас предложил на время оставить их у себя, и, откровенно говоря, я думаю, что это единственный возможный выход из нынешней ситуации.
Какое-то время Саймон колебался, как будто не зная, как поступить, а затем разразился хохотом.
– Клянусь Юпитером, Николас, ну вы нашли себе занятие! – проговорил он. – Я думал, что вы взяли себе в жены только Фенелу, но, очевидно, вы женились на всей нашей семье сразу. Отлично, можете считать, что я дал вам свое благословение, но не вините меня, если впоследствии окажется, что они доставляют вам слишком много хлопот.
Начиная с этого момента Фенеле стало казаться, что все происходящее напоминает приключения Алисы в стране чудес.
Диктаторские замашки в манере поведения леди Коулби, этот дом с огромными, вычурно отделанными комнатами, замешательство и плохо скрываемое неповиновение Николаса, постоянное ожидание, что Саймон выкинет что-нибудь заумное, – все это смешалось у нее в голове и переполняло ее до тех пор, пока с чувством непередаваемого облегчения она не осознала, что наконец-то едет домой со всей своей семьей.
Они решились на эту двойную поездку в Уэтерби-Корт только потому, что, как заметил Реймонд, не могли же они прибыть туда сразу со всеми вещами, даже не познакомившись предварительно с хозяйкой.
– Мы ждем вас приблизительно за час до обеда, – любезно обратилась леди Коулби к Фенеле. – А я тем временем распоряжусь, чтобы для вас к этому часу приготовили комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Думаю, нам следует сначала познакомиться, – проговорила она, – прежде чем мы начнем что-либо менять в этом доме, хотя, без сомнения, у супруги Николаса уже есть какие-то собственные идеи на сей счет.
В ее голосе безошибочно угадывалась доля язвительности, но Реймонд целиком проигнорировал этот факт.
– Ну, вы едва ли можете подозревать нас в отсутствии идей, поскольку мы дети своего отца, – сказал он добродушно, – но в настоящий момент нас всех переполняет чувство восхищения. Вы, должно быть, помните о том, что мы никогда прежде не бывали в Уэтерби-Корт.
В его тоне ощущалась легкая тень упрека, но затем он улыбнулся и представил My.
– Моя младшая сестра, – проговорил он. – Ее имя Миранда, но обычно мы называем ее My.
– Здравствуйте. Полагаю, никто не откажется от чая. Николас, позвони, пожалуйста.
Николас сделал то, о чем его попросили, и после этого в комнате вновь воцарилась гнетущая тишина, а леди Коулби не делала ни малейшей попытки, чтобы хоть как-то оживить атмосферу. Она искусно дождалась того момента, когда безмолвие продлилось достаточно долго и присутствующие со всей остротой почувствовали неудобство, и лишь после этого живо предложила:
– Не хотите ли присесть? И предложи гостям сигареты, Николас: они должны лежать в том серебряном ящичке.
Однако Саймон продолжал расхаживать по комнате, держа руки в карманах и сохраняя на лице сосредоточенное критическое выражение.
В своем поведении он был непосредствен, словно ребенок, и поэтому было невозможно не восхищаться тем хладнокровием, с которым ему удавалось каким-то собственным, особенным образом устраняться от всеобщего замешательства, воцарившегося в комнате.
– Не хотите ли присоединиться к нам и присесть за стол, мистер Прентис? – предложила Саймону леди Коулби таким тоном, каким, наверное, генерал отдает приказы своим войскам. Во всяком случае, так показалось Фенеле.
Но тут, к ее облегчению, дверь отворилась и в гостиную наконец-то внесли чай.
Дворецкий – старый, почти уже одряхлевший от прожитых лет, – внес огромный поднос, уставленный серебряной посудой с фамильным гербом, в то время как горничная – примерно такая же старая, как и сам дворецкий, – вкатила полированный столик, который накрыла затем тяжелой, украшенной вышивкой скатертью.
– Боюсь, это достаточно скромное чаепитие, – проговорила леди Коулби. – К счастью, у нас есть собственная приусадебная ферма, иначе не представляю, как бы мы выжили в такое время.
Фенела, взглянув на пропитанные маслом лепешки, на изящные, не толще вафли, кусочки хлеба и масла, на сандвичи, нарезанные с математической точностью, пришла в ужас: что же должен был подумать Николас о той грубой, приготовленной из полуфабрикатов пище, которую ему предлагали в Фор-Гейблз.
«Я, наверное, сошла с ума, когда согласилась выйти за него замуж», – подумала она про себя и тут же почувствовала, что готова вот-вот впасть в истерику.
Ей хотелось одновременно и плакать, и смеяться – смеяться, сознавая всю неуместность их нахождения в этом великолепном доме, да еще под предводительством леди Коулби, и плакать, вспоминая те бедственные события, которые привели к этому и к ее собственному неразумному решению, принятому в панике.
– Сахару?
Она услышала, что кто-то обращается к ней, и, оторвавшись от своих мыслей, увидала Николаса, стоящего над ней с чашкой чая.
Их глаза встретились, и Фенела почувствовала, как внутри у нее растет неожиданное теплое чувство. Николас разделял ее чувства – она была уверена в этом; он тоже считал, что возникшая ситуация была невыносимой.
– Еще чашку чая, Фенела? – спросила леди Коулби. – Нет? Ну, в таком случае обсудим ваши планы на будущее – ваши и Николаса, разумеется. Я полагаю, вы уже думали об этом?
Она перевела свой взгляд с сына на Фенелу и, прочитав возможный ответ на их лицах, проговорила быстро:
– Как? Никаких планов? Очень хорошо, тогда я обязательно должна помочь вам. Боюсь, что вы оба поступили совершенно необдуманно, но теперь уже бесполезно сожалеть об этом. Дело сделано, и нам обязательно нужно в такой ситуации действовать наилучшим образом, причем каждому из нас. Вы согласны со мной, полковник?
– Простите, – извинился Саймон, – но я прослушал ваш вопрос.
Говоря это, он улыбнулся леди Коулби, и, к удивлению Фенелы, та, в свою очередь, ответила ему тем же.
– Ничего, – ответила ему леди Коулби, – вы можете предоставить мне самой решить эти мелочи.
– Я хочу, чтобы My и двое других малышей – Сьюзан и Тимоти – немедленно переехали сюда вместе с Нэнни, – проговорил Николас.
– Полагаю, ты имеешь в виду, что уже предложил им это, – сказала леди Коулби. – Ну, думаю, это мы сможем устроить. У меня создается впечатление, что вы собираетесь закрыть Фор-Гейблз.
Последнее она адресовала уже Саймону.
– У меня не было никакого намерения сделать что-нибудь подобное, – ответил тот. – Кому пришла в голову эта идея?
Фенела почувствовала, что ее трясет, – это происходило с ней всякий раз, когда Саймон приходил в раздраженное состояние. Но Реймонд сейчас оказался на высоте положения.
– Отец, – проговорил он, – твой отпуск заканчивается завтра, так же как и мой. А оставлять Нэнни с детьми одних в Фор-Гейблз, когда там не будет Фенелы, чтобы помогать им, мы не можем. Николас предложил на время оставить их у себя, и, откровенно говоря, я думаю, что это единственный возможный выход из нынешней ситуации.
Какое-то время Саймон колебался, как будто не зная, как поступить, а затем разразился хохотом.
– Клянусь Юпитером, Николас, ну вы нашли себе занятие! – проговорил он. – Я думал, что вы взяли себе в жены только Фенелу, но, очевидно, вы женились на всей нашей семье сразу. Отлично, можете считать, что я дал вам свое благословение, но не вините меня, если впоследствии окажется, что они доставляют вам слишком много хлопот.
Начиная с этого момента Фенеле стало казаться, что все происходящее напоминает приключения Алисы в стране чудес.
Диктаторские замашки в манере поведения леди Коулби, этот дом с огромными, вычурно отделанными комнатами, замешательство и плохо скрываемое неповиновение Николаса, постоянное ожидание, что Саймон выкинет что-нибудь заумное, – все это смешалось у нее в голове и переполняло ее до тех пор, пока с чувством непередаваемого облегчения она не осознала, что наконец-то едет домой со всей своей семьей.
Они решились на эту двойную поездку в Уэтерби-Корт только потому, что, как заметил Реймонд, не могли же они прибыть туда сразу со всеми вещами, даже не познакомившись предварительно с хозяйкой.
– Мы ждем вас приблизительно за час до обеда, – любезно обратилась леди Коулби к Фенеле. – А я тем временем распоряжусь, чтобы для вас к этому часу приготовили комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51