– Да.
– Так, так, так. Он столько раз меня дурачил. Когда-то все принадлежало мне: сказки, песни, звезды – все. А он меня обокрал. Может, теперь, когда он мертв, люди наконец перестанут рассказывать его проклятые истории. Перестанут смеяться надо мной.
– Конечно, перестанут, – заверил Толстый Чарли. – Я вообще никогда над тобой не смеялся.
Сверкнули глаза цвета отполированного изумруда.
– Кровь есть кровь, – сказал он. – Потомки Ананси – это и есть сам Ананси.
– Я не мой отец, – возразил Толстый Чарли.
Тигр оскалился. Зубы у него были очень острые.
– Нельзя расхаживать, заставляя людей смеяться над тем и сем, – объяснил Тигр. – Мы ведь в серьезном мире живем, тут зубоскалить не над чем. Никогда не надо смеяться. Детей нужно учить бояться, учить их дрожать. Учить их быть жестокими. Учить их быть опасностью в темноте. Прятаться в тени, а после напрыгивать, бросаться или вылетать – и обязательно убивать. Знаешь, в чем истинный смысл жизни?
– М-м-м… – протянул Толстый Чарли. – Любить друг друга?
– Смысл жизни – в жаркой крови твоей жертвы у тебя на языке, в его плоти, распадающейся под твоими зубами, в трупе врага, брошенном на солнце стервятникам. Вот что такое жизнь. Я Тигр. Я сильнее, чем когда-либо был Ананси, больше, опаснее, могущественнее, страшнее, мудрее…
Толстому Чарли совсем не хотелось разговаривать с Тигром. И не потому, что Тигр был не в своем уме, нет, дело было в том, что он так серьезно отстаивал свои взгляды, а эти последние оказались далеко не самыми приятными. А еще Тигр напоминал Толстому Чарли кого-то, и хотя Толстый Чарли не мог определить, кого именно, но точно знал; что этот кто-то ему не нравится.
– Ты поможешь мне избавиться от брата?
Тигр закашлялся, будто в горле у него застряло даже не перо, а целая птица.
– Хочешь, принесу тебе воды? – спросил Толстый Чарли.
Тигр поглядел на него с подозрением.
– В прошлый раз, когда Ананси предложил мне воду, я в конечном итоге попытался съесть луну из озера и чуть не утонул.
– Я просто хотел помочь.
– Вот и он так сказал. – Придвинувшись к Толстому Чарли, Тигр посмотрел ему в глаза. С такого близкого расстояния он и вовсе не походил на человека: нос слишком плоский, глаза расположены иначе, и пахнет от него, как из клетки в зоопарке. И слова его обернулись раскатистым рыком: – Вот чем ты мне поможешь, сын Ананси. И ты, и твой брат. Держитесь от меня подальше. Понятно? Если хочешь сохранить мясо на своих костях.
Тут он облизнулся, и язык у него был красным, как свежая кровь, и длиннее, чем полагается иметь человеку.
Толстый Чарли попятился, уверенный, что если повернется, если побежит, то почувствует, как кожу у него на загривке разрывают тигриные клыки. Шедшее рядом с ним существо лишилось теперь последней толики человеческого, и размерами оно было с настоящего тигра. В нем воплотилась каждая хищная кошка, которая вдруг вознамерилась полакомиться человечиной, каждый тигр, который ломал позвонки человеку, как домашняя кошка – мыши. И потому, пятясь, Толстый Чарли не сводил глаз с Тигра, и вскоре хищник мягко вернулся под свое мертвое дерево, растянулся на камнях и растворился в пятнистых тенях, где его присутствие выдавали лишь фонтанчики пыли, взбиваемой раздраженными ударами хвоста.
– Не бойся его, – сказала от входа в ближайшую пещеру женщина. – Иди сюда.
Толстый Чарли не смог решить, красавица она или ужасная уродина, но осторожно приблизился.
– Тигр разыгрывает могучего храбреца, но боится собственной тени. А еще больше – тени твоего папы. В его челюстях нет силы.
В ее лице было что-то собачье. Нет, не собачье, а…
– А вот я, – продолжала она, когда он подошел совсем близко, – могу зубами раздавить кость. Там самое вкусное прячется. Там – самое сладкое, что есть в теле, но никто, кроме меня, этого не знает.
– Я ищу кого-нибудь, кто помог бы мне избавиться от брата.
Запрокинув голову, женщина расхохоталась – диким лающим смехом, громким, долгим и безумным, и Толстый Чарли ее узнал.
– Никто здесь тебе не поможет, – сказала она. – Каждый тут пострадал, когда пытался тягаться с твоим отцом. Тигр ненавидит тебя и твою семью больше всего на свете, но и он даже пальцем не шевельнет, пока твой отец где-то ходит по миру. Послушай: иди по этой тропе. Я тебе добрый совет даю, ведь за глазом у меня пророческий камень. Поэтому поверь мне на слово, помощь ты найдешь, лишь когда отыщешь пустую пещеру. Войди в нее. Поговори с тем, кто ждет там. Понял меня?
– Кажется, да.
Она рассмеялась – нехороший вышел у нее смех.
– Не хочешь сперва задержаться у меня? Я многому тебя научу. Знаешь ведь, что говорят? На свете нет никого злее и гаже Гиены.
Толстый Чарли покачал головой и даже не остановился, а пошел дальше мимо пещер, тянувшихся вдоль скалы на краю света. Проходя мимо каждого черного отверстия, он в него заглядывал. Там были люди всех форм и размеров – крошечные и высоченные, мужчины и женщины. И когда он проходил, когда они выступали на свет из тени, он видел мохнатые бока или чешую, рога или когти.
Одних он пугал, и они отступали в темноту своего убежища. Другие, напротив, подбирались ближе, рассматривали его хищно или с любопытством.
Что-то обрушилось с каменного уступа над одной пещерой и приземлилось рядом с Толстым Чарли.
– Привет, – с отдышкой проговорило оно.
– Привет, – отозвался Толстый Чарли.
Новенький оказался волосатым и легковозбудимым. И с руками и ногами у него было что-то не так. Толстый Чарли постарался понять, в чем дело. Конечно, остальные люди-звери были зверьми и людьми одновременно, но здесь две половинки «без швов» или отличительных черт сливались в единое целое. Если у предыдущих существ животная и человеческая составляющие чередовались, как полосы на зебре, создавая нечто иное, то этот казался одновременно и человеком, и почти человеком, и от такой несуразности у Толстого Чарли зудели зубы. А потом он вдруг понял.
– Обезьяна, – сказал он. – Ты Обезьяна.
– Персик есть? – спросил Обезьяна. – Манго есть? А инжир?
– Извини, ничего нет.
– Дай мне что-нибудь поесть, и я стану твоим другом, – предложил Обезьяна.
Миссис Дунвидди о таком предупреждала. «Ничего не отдавай, – подумал Чарли. – Ничего не обещай».
– Боюсь, я тебе ничего не дам.
– Ты кто? – спросил Обезьяна. – Ты что? Ты какой-то половинчатый. Ты оттуда или отсюда?
– Моим отцом был Ананси, – сказал Толстый Чарли. – Я ищу кого-нибудь, кто помог бы мне разобраться с братом, заставить его уйти.
– Ананси может разозлиться, – сказал Обезьяна. – А это очень скверно. Если разозлишь Ананси, ни в одну сказку больше не попадешь.
– Аианси мертв.
– Мертв там, – сказал Обезьяна. – Возможно. Но здесь? Это совсем другая история.
– Ты хочешь сказать, он где-то здесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87