Давайте сделаем вот что – сегодня мы останемся у Нарина, а завтра я отведу вас в старые шахты, где вы подождете меня. Сам я схожу к Ньяллу и еще раз попробую убедить его. Если опять ничего не получится, один я смогу благополучно уйти.
– Мастер Коугнир, он ведь наполовину нежить, – тревожно заметил Горм.
– Больше, чем наполовину, но пока он сопротивляется дурным побуждениям, для него есть обратный путь. Тело можно вылечить, но не душу.
Рамарон вопреки обыкновению молчал. Он плохо ориентировался под землей, поэтому вертел головой по сторонам, стараясь запомнить дорогу. Фандуил хмурился, сосредоточенно размышляя о чем-то.
– Ты что какой мрачный? – спросил Коугнир, заметив состояние эльфа.
– Так, ничего. Дурное предчувствие.
– Насчет чего?
– Не знаю. Просто оно есть, и все.
– Если узнаешь, скажи обязательно.
Фандуил кивнул. Его не покидало ощущение, что там, у Ньялла, случилось нечто такое, что грозило им с Гормом скорой и неминуемой опасностью. Сначала он думал, что причиной этому гнев Ньялла, но интуиция шептала ему, что дело обстоит хуже, много хуже.
***
Саурон учился управлять своим первым кольценосцем – или, как он предпочитал называть его по-оркски, назгулом. Ему еще не приходилось выполнять колдовство такого уровня, для которого требовалась сила истари, а не майара. Будучи гномом по происхождению, назгул получился могучим, упрямым и обладал бешеным нравом. Он подчинялся приказам, но забывал их, едва учуяв поблизости очередную жертву.
Обнаружив, что Алатар вмешался в схватку гномьих вождей и испортил весь замысел, Саурон послал назгула убить Ньялла. Зная силу своего творения, он не сомневался, что даже Алатар не сумеет помешать превращению тела Ньялла в присутствии другого назгула.
Но стоило ему отвлечься, как Черный Гном забыл о приказе идти в Габилгатхол и продолжил охоту на жителей своего бывшего клана. Майар обнаружил это не сразу – он отдал приказ и оставил назгула без внимания, считая, что тот направится прямиком во второй клан. Когда он наконец вспомнил о назгуле, тот все еще оставался в окрестностях Тумунзахара, гоняясь по окраинам за шахтерами.
Черного Гнома пришлось взять под непрерывное наблюдение. Саурон вел его по коридорам, одергивая на каждом шагу, словно норовистого скакуна. Только когда назгул был выведен в сырой и пустынный коридор под заливом, соединявший оба гномьих города, майар позволил себе отвлечься на другие дела. Он кликнул посыльного орка и потребовал к себе военачальников с отчетами о подготовке войск.
Выслушав оркских главарей, он вернулся к назгулу. Тот не мог не подчиняться кольцу всевластья, но злобно ворчал в ответ на каждое требование и при малейшем попущении продолжал вести себя как попало. Тем не менее, Черный Гном был свиреп и беспощаден, что совпадало с потребностями Саурона. Нужно было только привести его к Ньяллу.
От этого занятия его и отвлек посыльный орк. Саурон пообещал намотать ему кишки на нос, если дело окажется пустяковым, и велел говорить.
– Бахул, там у ворот вас какой-то колдун спрашивает! – выпалил орк.
– Колдун? – Саурон искривил нижнюю губу. – С чего ты взял, что это колдун?
– Охранники у ворот говорят – хотели схватить его, а он повел вот так посохом, и они попадали. А он – вызовите, говорит, хозяина, у меня к нему разговор есть.
– Хммм… – Похоже, угроза кишкам посыльного миновала. – А как этот колдун выглядит?
– Не знаю, бахул.
– Ладно. Убирайся отсюда, болван.
Орк ушел, а Саурон подошел к окну с видом на ворота – тому самому, из которого некогда вылетел Инканус. В двух десятках шагов от ворот стоял старый атани в ослепительно-белом балахоне, с длинной бородой снежной белизны и такими же белыми прядями волос, спускающимися на широко развернутые плечи. На узком горбоносом лице старца светились проницательные черные глаза, не по возрасту живые и яркие. Старец опирался на длинный посох, украшенный вытянутой кверху мордой дракона с крупными бриллиантами в глазницах.
Саурон усмехнулся – к нему явился сам Каранир, глава Ордена истари.
Майар отвернулся от окна и пошел к воротам, почему-то оправляя на ходу куртку. Независимых истари было пятеро, и все они были очень разными. Наиболее опасным для себя он считал Олорина, который только назывался независимым, а на деле давным-давно был добровольным прислужником Валинора. Радагаст, по его понятию, был слабаком, ушибленным на птичках и независимым только потому, что с таких, как он, спрос маленький. Палландо – тот был по-настоящему независим. Он точно так же не оглядывался на Валинор, как и на приверженцев Мелькора, и не одобрял любое принуждение, не делая исключения и для себя. Этот маг стал бы опасным, если бы обладал хоть десятой долей инициативы Олорина, но обычно он имел привычку оставаться в стороне от распрей. Алатар был упрям, как и его любимцы-гномы, и уже по этой причине с ним невозможно было договориться.
Но Каранир… Самый могущественный из пятерки магов, Искусник был себе на уме и у него было правильное отношение к власти. То есть, этот маг считал, что гораздо лучше, когда властвует он сам, а не кто-то другой. Его и выбрали главой Ордена потому, что он оказался единственным из пятерых, не посчитавшим эту должность обузой. Каранир оглядывался на Валинор, но никогда не глядел ему в рот, он не ссорился и с Мелькором, пока тот оставался на Арде. Во время Войны Гнева он не выступил открыто ни на той, ни на другой стороне.
Саурон прекрасно понимал, что Каранир не из тех, кто присоединяется к победителю. Этот маг терпеть не мог подчинения и скорее уж относился к третьей стороне, которая захватывает первенство, когда обе враждующие стороны ослабят друг дружку. Именно поэтому его можно было заполучить в союзники. За таким союзничком нужно было неусыпно приглядывать, чтобы не вывернулся из рук, но все равно это было бы гораздо лучше, чем получить его во враги.
Он пересек двор, следя, чтобы его шаг был не слишком торопливым, и вышел из ворот к Караниру. Они оказались в десятке шагов друг от друга.
– Надо же, сам глава Ордена сюда пожаловал… – иронически протянул майар, так и не дождавшись, когда маг заговорит.
– Олорин сказал, что ты согласен вступить в переговоры. – Звучный, ласковый голос Каранира смягчил смысл сказанного, но Саурон все равно нахмурился. – Или он опять все перепутал?
– Разумеется, перепутал, почтенный Каранир. – Саурон сумел сказать слово «почтенный» так, что оно прозвучало как «презренный». – Я прекрасно помню, что велел ему сообщить остальным магам, чтобы они не мешались у меня на дороге. А если кто из них вдруг надумает со мной сотрудничать, пусть приходит. Увидев тебя перед моими воротами, я подумал, что именно за этим ты сюда и пришел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
– Мастер Коугнир, он ведь наполовину нежить, – тревожно заметил Горм.
– Больше, чем наполовину, но пока он сопротивляется дурным побуждениям, для него есть обратный путь. Тело можно вылечить, но не душу.
Рамарон вопреки обыкновению молчал. Он плохо ориентировался под землей, поэтому вертел головой по сторонам, стараясь запомнить дорогу. Фандуил хмурился, сосредоточенно размышляя о чем-то.
– Ты что какой мрачный? – спросил Коугнир, заметив состояние эльфа.
– Так, ничего. Дурное предчувствие.
– Насчет чего?
– Не знаю. Просто оно есть, и все.
– Если узнаешь, скажи обязательно.
Фандуил кивнул. Его не покидало ощущение, что там, у Ньялла, случилось нечто такое, что грозило им с Гормом скорой и неминуемой опасностью. Сначала он думал, что причиной этому гнев Ньялла, но интуиция шептала ему, что дело обстоит хуже, много хуже.
***
Саурон учился управлять своим первым кольценосцем – или, как он предпочитал называть его по-оркски, назгулом. Ему еще не приходилось выполнять колдовство такого уровня, для которого требовалась сила истари, а не майара. Будучи гномом по происхождению, назгул получился могучим, упрямым и обладал бешеным нравом. Он подчинялся приказам, но забывал их, едва учуяв поблизости очередную жертву.
Обнаружив, что Алатар вмешался в схватку гномьих вождей и испортил весь замысел, Саурон послал назгула убить Ньялла. Зная силу своего творения, он не сомневался, что даже Алатар не сумеет помешать превращению тела Ньялла в присутствии другого назгула.
Но стоило ему отвлечься, как Черный Гном забыл о приказе идти в Габилгатхол и продолжил охоту на жителей своего бывшего клана. Майар обнаружил это не сразу – он отдал приказ и оставил назгула без внимания, считая, что тот направится прямиком во второй клан. Когда он наконец вспомнил о назгуле, тот все еще оставался в окрестностях Тумунзахара, гоняясь по окраинам за шахтерами.
Черного Гнома пришлось взять под непрерывное наблюдение. Саурон вел его по коридорам, одергивая на каждом шагу, словно норовистого скакуна. Только когда назгул был выведен в сырой и пустынный коридор под заливом, соединявший оба гномьих города, майар позволил себе отвлечься на другие дела. Он кликнул посыльного орка и потребовал к себе военачальников с отчетами о подготовке войск.
Выслушав оркских главарей, он вернулся к назгулу. Тот не мог не подчиняться кольцу всевластья, но злобно ворчал в ответ на каждое требование и при малейшем попущении продолжал вести себя как попало. Тем не менее, Черный Гном был свиреп и беспощаден, что совпадало с потребностями Саурона. Нужно было только привести его к Ньяллу.
От этого занятия его и отвлек посыльный орк. Саурон пообещал намотать ему кишки на нос, если дело окажется пустяковым, и велел говорить.
– Бахул, там у ворот вас какой-то колдун спрашивает! – выпалил орк.
– Колдун? – Саурон искривил нижнюю губу. – С чего ты взял, что это колдун?
– Охранники у ворот говорят – хотели схватить его, а он повел вот так посохом, и они попадали. А он – вызовите, говорит, хозяина, у меня к нему разговор есть.
– Хммм… – Похоже, угроза кишкам посыльного миновала. – А как этот колдун выглядит?
– Не знаю, бахул.
– Ладно. Убирайся отсюда, болван.
Орк ушел, а Саурон подошел к окну с видом на ворота – тому самому, из которого некогда вылетел Инканус. В двух десятках шагов от ворот стоял старый атани в ослепительно-белом балахоне, с длинной бородой снежной белизны и такими же белыми прядями волос, спускающимися на широко развернутые плечи. На узком горбоносом лице старца светились проницательные черные глаза, не по возрасту живые и яркие. Старец опирался на длинный посох, украшенный вытянутой кверху мордой дракона с крупными бриллиантами в глазницах.
Саурон усмехнулся – к нему явился сам Каранир, глава Ордена истари.
Майар отвернулся от окна и пошел к воротам, почему-то оправляя на ходу куртку. Независимых истари было пятеро, и все они были очень разными. Наиболее опасным для себя он считал Олорина, который только назывался независимым, а на деле давным-давно был добровольным прислужником Валинора. Радагаст, по его понятию, был слабаком, ушибленным на птичках и независимым только потому, что с таких, как он, спрос маленький. Палландо – тот был по-настоящему независим. Он точно так же не оглядывался на Валинор, как и на приверженцев Мелькора, и не одобрял любое принуждение, не делая исключения и для себя. Этот маг стал бы опасным, если бы обладал хоть десятой долей инициативы Олорина, но обычно он имел привычку оставаться в стороне от распрей. Алатар был упрям, как и его любимцы-гномы, и уже по этой причине с ним невозможно было договориться.
Но Каранир… Самый могущественный из пятерки магов, Искусник был себе на уме и у него было правильное отношение к власти. То есть, этот маг считал, что гораздо лучше, когда властвует он сам, а не кто-то другой. Его и выбрали главой Ордена потому, что он оказался единственным из пятерых, не посчитавшим эту должность обузой. Каранир оглядывался на Валинор, но никогда не глядел ему в рот, он не ссорился и с Мелькором, пока тот оставался на Арде. Во время Войны Гнева он не выступил открыто ни на той, ни на другой стороне.
Саурон прекрасно понимал, что Каранир не из тех, кто присоединяется к победителю. Этот маг терпеть не мог подчинения и скорее уж относился к третьей стороне, которая захватывает первенство, когда обе враждующие стороны ослабят друг дружку. Именно поэтому его можно было заполучить в союзники. За таким союзничком нужно было неусыпно приглядывать, чтобы не вывернулся из рук, но все равно это было бы гораздо лучше, чем получить его во враги.
Он пересек двор, следя, чтобы его шаг был не слишком торопливым, и вышел из ворот к Караниру. Они оказались в десятке шагов друг от друга.
– Надо же, сам глава Ордена сюда пожаловал… – иронически протянул майар, так и не дождавшись, когда маг заговорит.
– Олорин сказал, что ты согласен вступить в переговоры. – Звучный, ласковый голос Каранира смягчил смысл сказанного, но Саурон все равно нахмурился. – Или он опять все перепутал?
– Разумеется, перепутал, почтенный Каранир. – Саурон сумел сказать слово «почтенный» так, что оно прозвучало как «презренный». – Я прекрасно помню, что велел ему сообщить остальным магам, чтобы они не мешались у меня на дороге. А если кто из них вдруг надумает со мной сотрудничать, пусть приходит. Увидев тебя перед моими воротами, я подумал, что именно за этим ты сюда и пришел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120