" - вдруг произнес Грей-Дварр, а черный дракон широко улыбнулся.
Грязная, покрытая паутиной дверь медленно, со скрипом отворялась...
"Пусть мой любимый сын встретит меня в Даркдварроне", - прошептала Луна...
...Он все сказал верно! Все три изречения!
На этой фразе я проснулся.
Грима принесла "чай".
Колдун...
Появился Йойн.
- Вечером он заговорит.
Я кивнул.
Светло. Черные рыцари уже уплыли.
Утро я провел, размышляя о сущности трех изречений.
Когда последний павший хнум был похоронен в недрах горы, старцы объявили трапезу. Тело Верховного Стратега Селентины осталось без погребения: оно бесследно растаяло в драконьем пламени раньше срока. Дварры желали оказать ему почести, но на месте схватки были найдены лишь два меча.
После трапезы хнумы прощались с братьями перед лицом Единого под слезами гор. Я не мог прощаться с братьями перед лицом Единого. Братья это равные сыновья одного города, и мои братья - рыцари Гилденхома.
Первый, легендарный меч Грей-Дварра я взял себе. Да, слишком велика слава. Я, конечно, отдам его Лайку, когда Лайк вновь станет воином.
Вечером я пришел к нему. Он все так же беспомощно лежал, но уже осмысленно глядел перед собой.
Я сел рядом с ним.
- Радуйся, победитель! - повторил я его слова.
- У нее жалобный голос... - тихо произнес Лайк.
- У кого? - не понял я.
- У Луны. Голос касатки... Ее корабль тонет, а она стоит у штурвала...
Я невольно поискал глазами Йойна. Мне показалось, что Лайк бредит от слабости.
- Синие глаза или красные... Победитель, Гилденхом, тот, кто больше сделал для вечности.
- И для своих богов!
- Это и есть вечность. Для богов год как торн. А вся жизнь... прогулка...
- А Лунная Заводь... - начал я.
- Лунный каприз, - прошептал Лайк. - Я хотел успеть... Я хотел сделать вылазку... Догнать... Добить... А хотеть нужно только исполнить волю Луны. Просто. Но понять, в чем эта воля...
Сон. Какой-то сон. Мне надо было сказать ему что-то важное. Я знал, я слышал что-то, оно вертелось в голове, оно прямо-таки чесалось в подсознании, но извлечь его наружу не удавалось.
- Ты стал много понимать, Гилденхом, - сказал Лайк. - Я не ошибся.
Но я должен, должен открыть ему!..
Медлительная тяжеловесность ума. Я оглянулся. Хранители, подлинные дети камня, недвижимо стояли у входа рядом со своими факелами.
Еще восемь дней упали в колодец Единого, первая треть одиннадцатой лунной доли была позади. Столько, сколько необходимо, чтобы погребенные тела окончательно растаяли.
Лайк поправился. Вчера он сам отправился на круг к старцам, а нынче, кажется, был готов заново прошагать расстояние от Храма до Темного Аметиста с мешком за спиной и рыцарем Артур Грином по левую руку. Но предложение старца Рубина вылететь с гриффинами на разведку встретил решительным отказом.
Мне выделили отдельную, "свою" гриму. Теперь у Эргэнэ была грима и у меня была грима. Я был настоящим хнумом. Я даже привык есть один раз в день и думать об этом как о благе.
Иногда я непроизвольно прикасался к ножнам, скрывающим знаменитый клинок.
У Лайка гримы не было. Он не принял ее, чтобы оставить при себе Йойна. Однако едва Лайк поднялся на ноги, хранители увели Йойна к старцам. Больше я его не видел.
Эргэнэ учила меня летать на грифоне. Я отдал ей свой прежний меч, с селентинским клинком она казалась еще меньше. Конечно, гриффине меч ни к чему, как и мне, надеюсь, не придется защищать замки, поднимаясь на десять-пятнадцать свордов над землей. Но познавать нечто новое - как это свойственно Королевской Республике!
Вчера объединенный круг принял решение заключить союзный договор с Селентиной и вручить Лайку Александру грамоту для заверения ее Оракулом.
А за час до захода солнца наблюдатель морской башни сообщил о появлении корабля. Флаг на корме был синий с золотой полосой.
12 апвэйна 311 года. Торжественная дата заключения освященного союза между двумя народами.
До полнолуния сорок восемь дней. Я стою на ветру, который сегодня дует с запада, и ожидаю выхода процессии из глубин внутреннего города. "Цветок Ириса" пришел как раз вовремя, еще немного - и море покроется льдом, отдельные льдины уже заплывают с севера.
Гримы, гриффины, простые хнумы глядят на меня, как на ожившую судьбу народа дварров. А я ловлю последние торны, прощаясь с горами. В прозрачном воздухе, странно освещаемые солнечным светом, горы невероятно красивы. Вечный художник прекрасно оттенил их изрезанные контуры, и северное небо, оно специально создано, чтобы соприкасаться с вершинами. Я привык к ним и перестал замечать. Часть замка, стихия хнумов, пять долей Луны нависающая скала вместо флага. Но сейчас, перед новой дорогой, перед расставанием склоны, и пики, и скалы, и даже скучная каменная равнина, каждое утро встречавшая меня за узким окном третьего яруса башни, все проснулось, ожило, разбудило мои чувства, мое зрение, все засверкало яркими истинными красками. Я почуял запах полнолуния, привкус обновления, признаки скорого переворота в душе и как следствие...
В молчании хнумов появились новые нотки. Надо же, я все-таки научился участвовать в их молчании.
Лайк появился первым в окружении четырех избранных хранителей. За ним важно выступали старцы первого круга. Далее - гриффина Раамэ, старцы второго круга и хранители, выстроившиеся в две линии. Еще недавно подобное шествие не показалось бы мне величественным. Действительно, даже в провинциальнейшем Златограде в праздничный день комендант Луций выглядел куда наряднее. Но теперь я понимал исключительность выхода старцев: они собрались все, они оставили свои мольбы к Единому, и в их одновременном появлении под солнцем было больше торжественности, нежели в обилии золотых украшений и изысканных дорогих одежд.
Лайк поднял руки над головой, в них что-то блеснуло. Кажется, он обратился к хнумам, но я не мог расслышать его слов. Я взглянул направо. Эргэнэ стояла совсем близко. Хорошо, что она тоже здесь в момент... Да, пожалуй в момент моего триумфа!
Именно я повезу грамоту в Храм Оракула и четыре избранных хранителя будут сопровождать меня.
Дварры не впустили в город ни единого селентинца. Лайк говорил с посланцем Короля из морской башни, и целый летучий отряд во главе с гриффиной Раамэ спустился к шлюпке, чтобы принять королевскую грамоту. Союз должен быть освящен с обеих сторон. Странно, я почему-то считал, что хнумы не верят в истинность Оракула.
Лайк будет ждать меня в Темном Аметисте.
Ночью он, улыбнувшись, протянул мне оставшийся мешочек. Я совсем забыл о нем. Золотые плиты у ног золотого Единого исключали слово "цена", и я забыл о деньгах в царстве камня. "Возьми! - сказал Лайк. - На корабле платить не надо. Именем Короля. Оракулу оставишь половину. Десять синих за союз, остальное на Лайка Александра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Грязная, покрытая паутиной дверь медленно, со скрипом отворялась...
"Пусть мой любимый сын встретит меня в Даркдварроне", - прошептала Луна...
...Он все сказал верно! Все три изречения!
На этой фразе я проснулся.
Грима принесла "чай".
Колдун...
Появился Йойн.
- Вечером он заговорит.
Я кивнул.
Светло. Черные рыцари уже уплыли.
Утро я провел, размышляя о сущности трех изречений.
Когда последний павший хнум был похоронен в недрах горы, старцы объявили трапезу. Тело Верховного Стратега Селентины осталось без погребения: оно бесследно растаяло в драконьем пламени раньше срока. Дварры желали оказать ему почести, но на месте схватки были найдены лишь два меча.
После трапезы хнумы прощались с братьями перед лицом Единого под слезами гор. Я не мог прощаться с братьями перед лицом Единого. Братья это равные сыновья одного города, и мои братья - рыцари Гилденхома.
Первый, легендарный меч Грей-Дварра я взял себе. Да, слишком велика слава. Я, конечно, отдам его Лайку, когда Лайк вновь станет воином.
Вечером я пришел к нему. Он все так же беспомощно лежал, но уже осмысленно глядел перед собой.
Я сел рядом с ним.
- Радуйся, победитель! - повторил я его слова.
- У нее жалобный голос... - тихо произнес Лайк.
- У кого? - не понял я.
- У Луны. Голос касатки... Ее корабль тонет, а она стоит у штурвала...
Я невольно поискал глазами Йойна. Мне показалось, что Лайк бредит от слабости.
- Синие глаза или красные... Победитель, Гилденхом, тот, кто больше сделал для вечности.
- И для своих богов!
- Это и есть вечность. Для богов год как торн. А вся жизнь... прогулка...
- А Лунная Заводь... - начал я.
- Лунный каприз, - прошептал Лайк. - Я хотел успеть... Я хотел сделать вылазку... Догнать... Добить... А хотеть нужно только исполнить волю Луны. Просто. Но понять, в чем эта воля...
Сон. Какой-то сон. Мне надо было сказать ему что-то важное. Я знал, я слышал что-то, оно вертелось в голове, оно прямо-таки чесалось в подсознании, но извлечь его наружу не удавалось.
- Ты стал много понимать, Гилденхом, - сказал Лайк. - Я не ошибся.
Но я должен, должен открыть ему!..
Медлительная тяжеловесность ума. Я оглянулся. Хранители, подлинные дети камня, недвижимо стояли у входа рядом со своими факелами.
Еще восемь дней упали в колодец Единого, первая треть одиннадцатой лунной доли была позади. Столько, сколько необходимо, чтобы погребенные тела окончательно растаяли.
Лайк поправился. Вчера он сам отправился на круг к старцам, а нынче, кажется, был готов заново прошагать расстояние от Храма до Темного Аметиста с мешком за спиной и рыцарем Артур Грином по левую руку. Но предложение старца Рубина вылететь с гриффинами на разведку встретил решительным отказом.
Мне выделили отдельную, "свою" гриму. Теперь у Эргэнэ была грима и у меня была грима. Я был настоящим хнумом. Я даже привык есть один раз в день и думать об этом как о благе.
Иногда я непроизвольно прикасался к ножнам, скрывающим знаменитый клинок.
У Лайка гримы не было. Он не принял ее, чтобы оставить при себе Йойна. Однако едва Лайк поднялся на ноги, хранители увели Йойна к старцам. Больше я его не видел.
Эргэнэ учила меня летать на грифоне. Я отдал ей свой прежний меч, с селентинским клинком она казалась еще меньше. Конечно, гриффине меч ни к чему, как и мне, надеюсь, не придется защищать замки, поднимаясь на десять-пятнадцать свордов над землей. Но познавать нечто новое - как это свойственно Королевской Республике!
Вчера объединенный круг принял решение заключить союзный договор с Селентиной и вручить Лайку Александру грамоту для заверения ее Оракулом.
А за час до захода солнца наблюдатель морской башни сообщил о появлении корабля. Флаг на корме был синий с золотой полосой.
12 апвэйна 311 года. Торжественная дата заключения освященного союза между двумя народами.
До полнолуния сорок восемь дней. Я стою на ветру, который сегодня дует с запада, и ожидаю выхода процессии из глубин внутреннего города. "Цветок Ириса" пришел как раз вовремя, еще немного - и море покроется льдом, отдельные льдины уже заплывают с севера.
Гримы, гриффины, простые хнумы глядят на меня, как на ожившую судьбу народа дварров. А я ловлю последние торны, прощаясь с горами. В прозрачном воздухе, странно освещаемые солнечным светом, горы невероятно красивы. Вечный художник прекрасно оттенил их изрезанные контуры, и северное небо, оно специально создано, чтобы соприкасаться с вершинами. Я привык к ним и перестал замечать. Часть замка, стихия хнумов, пять долей Луны нависающая скала вместо флага. Но сейчас, перед новой дорогой, перед расставанием склоны, и пики, и скалы, и даже скучная каменная равнина, каждое утро встречавшая меня за узким окном третьего яруса башни, все проснулось, ожило, разбудило мои чувства, мое зрение, все засверкало яркими истинными красками. Я почуял запах полнолуния, привкус обновления, признаки скорого переворота в душе и как следствие...
В молчании хнумов появились новые нотки. Надо же, я все-таки научился участвовать в их молчании.
Лайк появился первым в окружении четырех избранных хранителей. За ним важно выступали старцы первого круга. Далее - гриффина Раамэ, старцы второго круга и хранители, выстроившиеся в две линии. Еще недавно подобное шествие не показалось бы мне величественным. Действительно, даже в провинциальнейшем Златограде в праздничный день комендант Луций выглядел куда наряднее. Но теперь я понимал исключительность выхода старцев: они собрались все, они оставили свои мольбы к Единому, и в их одновременном появлении под солнцем было больше торжественности, нежели в обилии золотых украшений и изысканных дорогих одежд.
Лайк поднял руки над головой, в них что-то блеснуло. Кажется, он обратился к хнумам, но я не мог расслышать его слов. Я взглянул направо. Эргэнэ стояла совсем близко. Хорошо, что она тоже здесь в момент... Да, пожалуй в момент моего триумфа!
Именно я повезу грамоту в Храм Оракула и четыре избранных хранителя будут сопровождать меня.
Дварры не впустили в город ни единого селентинца. Лайк говорил с посланцем Короля из морской башни, и целый летучий отряд во главе с гриффиной Раамэ спустился к шлюпке, чтобы принять королевскую грамоту. Союз должен быть освящен с обеих сторон. Странно, я почему-то считал, что хнумы не верят в истинность Оракула.
Лайк будет ждать меня в Темном Аметисте.
Ночью он, улыбнувшись, протянул мне оставшийся мешочек. Я совсем забыл о нем. Золотые плиты у ног золотого Единого исключали слово "цена", и я забыл о деньгах в царстве камня. "Возьми! - сказал Лайк. - На корабле платить не надо. Именем Короля. Оракулу оставишь половину. Десять синих за союз, остальное на Лайка Александра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33