Пятно света быстро обежало пространство под ногами Холла. Там должен был быть нижний ярус, но его не было, вместо него на примерно двадцати метровой глубине раскинулось нечто похожее на мусорную свалку. Хаос обрушенных креплений, труха, обломки мебели, закопченные останки систем регенерации, развернувшиеся, словно бутоны, газовые баллоны и то, что не увидишь ни на одной свалке — мертвая рука, торчащая из-под фанерных щитов, и дальше — чье-то тело, придавленное трубами в треснувшей облицовке. В Сифон пожаловали тиханцы.
Холл спустился, пробрался в нижние штреки и нашел там Георгия и еще несколько человек — тиханцы не смогли выковырнуть их оттуда и сожгли какой-то мерзостью вроде напалма. На обратном пути, у излома одного из перекрытий, Холл увидел кресло Сигрид. Оно лежало на боку, упираясь двумя ножками в камень стены, вся обшивка сгорела. Холл присел рядом, открыл банку с концентратом и, не сводя с кресла глаз, стал есть. Потом разыскал в развалинах несколько батарей для «мартиана» и снова ушел в щель.
Что происходило в последующие месяцы, он мог припомнить с трудом. Если верить автору «Нулевого эшелона», в это время Холл для тиханцев окончательно сделался фигурой легендарной, демоном смерти подземелий, на него даже устраивали именные облавы. Он проходил по местам боев, оставленным базам, и с подзарядкой оружия особых трудностей не испытывал, зато с едой... Какое-то время удавалось кормиться возле одного заброшенного транспорта, но позже тиханцы его заминировали. Пришлось уйти. Что дальше? Дальше... В памяти сохранилось одно странное чувство — он вдруг перестал бояться смерти и, случалось, шел посреди какой-нибудь магистрали во весь рост, паля из «мартиана» со спокойствием лунатика, неизвестно почему полагая, что тиханцы его не убьют, а будут ловить, чтобы использовать для медицинских экспериментов. Таким ли уж это было безумием, думал он теперь. Но, похоже, холловский фатализм и впрямь действовал на врага гипнотически — или Бог хранил, как хранит он детей и пьяниц?
Холла подобрал возле Пахако саперный батальон из состава Второго Южного фронта, там Холл неожиданно встретил Волощука и, вероятно, под влиянием этой встречи в голове наступило временное просветление. Волощук спасся так: он дежурил у рации, и когда началась заваруха, здраво рассудил, что ни на каком танке тиханцев в одиночку не остановишь, и успел отогнать «Ямаху» в один из радиальных «пальцев», венцом обрамлявших верхнее колено Сифона. По его словам выходило, что и столп языкознания, Сто Первый, нырнул в какую-то боковушку, но что с ним стало в дальнейшем — неведомо. Ни разу потом Холл о нем не услышал. Подобно многим и многим. Сто Первый сгинул и впоследствии не был найден ни среди живых, ни среди мертвых.
Затем все потекло быстро и сумбурно. Еще некоторое время Холл водил группы на Поверхность, уже в Сухом Секторе, в районе Идоставизо, где тиханцы не тронули природной дикости высокогорных пустошей и не стали устраивать ни двух-, ни трехэтажного, ни еще какого-нибудь моря; там он еще раз был ранен, там ему привиделась Анна, и в январе семьдесят седьмого его свалил вирус одной из тогдашних многочисленных эпидемий. Лежа на койке в Пахако, он прослушал победный репортаж Звонаря о штурме Тиханы, пережил всеобщее, тонущее в усталости ликование, глядя на него из той глубины, в которую погрузился его мозг; вечером температура спала. Холл заснул, и с этого момента потерял способность отличать реальный мир от болезненных иллюзий.
В Пахако была квадратная комната с низким потолком, сплошь уставленная лежаками, на них спали, разговаривали во сне и храпели разные люди; стояла духота, поднимались запахи пота, сырости, пластмассы и самодельного спрея — Холл ничего этого не замечал. Над ним начался суд, его обвиняли в гибели Вселенной, он страшился и этой гибели, и собственной вины, плющившей душу словно паровым молотом, но сами невидимые обвинители вызывали у Холла ненависть и отвращение — они сбивали с толку, они были врагами и, следуя за причудливым извивом кошмара, он вытянул из кобуры свой «ройал-мартиан».
Неизвестно, во что это обошлось — Холлу никто никогда не говорил, — но его взяли живым, и стерегли, и ухаживали за ним все оставшееся время до прорыва блокады — ведь война не кончилась в тот вечер, хотя финал ее уже был вполне определен.
Координационный центр был захвачен как раз тогда, когда Холл, покинув сожженный Сифон, бродил, как сомнамбула, по тиханским коммуникациям; проникли в Центр через ту самую шахту, в которой погиб Кантор. В руках Звонаря оказался канал прямой связи с Системой и Тиханой-Главной — Гуго с товарищами видел тиханский операционный зал, а тиханцы на своих экранах могли вдосталь налюбоваться на их физиономии. Неизвестно почему, но эту линию не отключили, и до все более тающей и почти уже потерявшей надежду частицы человечества, запертой в недрах Валентины, наконец-то начали доходить вести извне.
Обнаружилось, что Бог по-прежнему правит миром, что тиханские полчища остановлены на рубеже Стимфал — Талеж — Изабелла, что Кромвель, Волхонский и Ромодановский организуют, направляют и не собираются падать духом, что героически держатся Леонида и Англия-8. Естественно, о похороненной в дальних вражеских тылах Валентине никакой речи не шло.
Одиннадцатого января семьдесят седьмого года, оставив позади только что занятый Дархан, группа армий Запад-1 под командованием Ромодановского оттеснила тиханцев от входа в Систему и закрепилась в Терминале. Спустя десять часов началась новая эра: в Систему вошел ударный авианосец «Минск», за ним — САБ-3 с авиаполком «Нормандия» на палубах. Тот и другой благополучно выпали в космос в виду Тиханы-Главной, выстроились в боевую сферу и в течение полусуток удерживали Терминал-2. Двенадцатого января в четыре часа десять минут в государственное пространство Тиханского союза началось вторжение кромвелевских армад.
Бросив гео-стимфальские фронты на Ромодановского, державный основатель пожаловал на головном фрегате со всеми присными — Волхонским, Брусницыным, Маккензи и прочими, чтобы лично руководить самой грандиозной десантной операцией в своей жизни. Через два дня к Тихане, отрезанной от ее армий, подошли шесть флотов, и Кромвель приказал открыть палубные створы. После недельного штурма Тихана-Главная была занята полностью, и десантники ворвались в помещение Телецентра.
Когда Кромвелю сообщили, что на связи Сталбридж, это прозвучало, как дурная шутка. Окруженный запаренными брусницынскими чертоломами. Серебряный Джон прошел по развороченным залам и остановился у экранов, глядя на лицо Звонаря. Оба молчали, потому что не знали, что говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51