Считайте, что купил, вот двести солариев, должно хватить…
Здесь, однако, плавное течение беседы прервалось. Раздался звук, который невозможно спутать ни с чем другим – гул дрожащей земли и нарастающий шорох осыпающегося песка. В серебряном лунном свете на людей надвигался холм, катился четырехметровый песчаный вал, словно одна из дюн, обезумев, вдруг понеслась по пустыне со скоростью девяносто миль в час. Это приближался Шай-Хулуд, владыка Арракиса; страшной концентрации дух спайса в смеси с кислородным выхлопом ударил в ноздри. Фримены прянули в сторону и, не решаясь подняться, поползли прочь на четвереньках, волоча за собой ездовые крюки и предпочитая смерть от пули кошмарной гибели в пасти червя. Синельников обернулся.
– Боже, да что же за вонища… Спокойно, парни, это за мной… моя лягушонка в коробчонке едет… Пушки ваши я тут положу, а печурку свою приберите, неровен час, запорошу…
Роковая гора была уже рядом, почва тряслась под ногами, фримены, повернувшись, ждали неминуемого финала, но тут произошло чудо, какого никто не видывал с сотворения мира. Чужеземец небрежно поднял руку – гул стих, вал остановился и осел. Открылась чешуйчатая, страшная и громадная, как землепроходческий щит, морда червя – и червь этот стоял и ждал. У Азиза и Аристарха отвисли челюсти; бедуины, вцепившись пальцами в заледенелый песок, смотрели, дико выпучив глаза.
Синельников бросил автоматы, совладал с непослушной лямкой рюкзака и подошел вплотную к червю. Азиз тихо захрипел. Без крюков, неловко хватаясь за щербатые бугры чешуи, неизвестный влез на почти пятиметровую высоту и принялся выискивать место поудобнее.
– Не продыхнуть, – пожаловался он сверху окостеневшим фрименам. – Ну, ребята, бывайте. Как будущий святой отшельник, заранее отпускаю вам грехи.
Тут к Аристарху вернулся дар речи. С невиданной быстротой побежав на карачках, он кинулся вперед, по дороге на мгновение запутался в автоматных ремнях, остервенело дрыгнул ногой и полузакричал-полузашипел не своим сиплым голосом:
– О Великий! Что мы должны знать? Открой, скажи твоим рабам, чему ты учишь, что… что проповедуешь?
Синельников пришел в некоторое замешательство. С одной стороны, ему было приятно, что его отшельничество с первых же шагов имеет такой успех, с другой стороны, он был совершенно не готов к тому, что нужно будет что-то проповедовать. Но назвался груздем – не говори, что не дюж. Владимир крепко поскреб щетину на подбородке.
– Я не проповедую, я исповедую, – ответил он. – Исповедую пустыню. Вот так.
– А когда, – не унимался Аристарх, – когда ты явишь нам свет твоего учения?
Синельников окончательно смутился.
– Ммм… Там видно будет, – промычал кандидат в отшельники и пнул ближайший гребень. – Давай, камазер…
Пустыня дрогнула, и червь, вздымая песчаную волну, унес новообретенного святого прочь, а двое фрименов остались стоять на коленях с разинутыми ртами.
Через три часа в одной из карамагских пещер они точно так же стояли перед Алией, и Аристарх рассказывал с горящими глазами:
– И я спросил: «Скажи, в чем смысл твоего учения?» И он ответил: «Вы отступили от обычаев пустынной жизни бедуинов, в мерзости городов вы осквернили священные традиции предков – вернитесь, исполните древние заветы, или сгинете без следа!» И я спросил: «Когда ты явишь нам свои откровения?» И он ответил: «Я жду видения – оно придет, и я буду знать, когда открыть вам истину». После этого он произнес слова власти Шай-Хулуду на неизвестном языке и исчез из глаз. Азиз подтвердит все, что я сказал.
Азиз страстно закивал, с трепетом глядя в серые глаза владычицы. Алия размышляла недолго.
– Я хочу его видеть. Найдите и приведите ко мне. Уговаривайте вежливо. Джемаль, Лола, приготовьтесь. Возможно, здесь скрыт какой-то обман.
– Это настоящий святой, – покачал головой Аристарх.
– Я поняла, Аристарх. Можешь идти.
Цепочка фрименов втянулась в полукруглую циркообразную впадину внутри скалистого островка среди барханов. В полумраке меж каменных стен звучно отдавался скрип песка под подошвами.
– Да куда же он делся? – сказал тот, что шел впереди. Он опустил маску и хмуро озирался. – В землю ушел?
– Он человек видный, рослый, – с уважением произнес шедший сзади Аристарх.
– Эй, ребята, потеряли чего?
Все подняли головы. Прямо над ними, уютно устроившись в узкой расщелине, развалился Синельников, положив перед собой руки – раритетные длинноствольные «ройалы» с коробчатыми магазинами недоверчиво смотрели вниз парой черных стальных глаз.
– Он? – почти беззвучно спросил первый фримен.
– Ага, – восторженно признал Аристарх.
Фримен сдержанно поклонился, упершись подбородком в водоводную трубку на левом плече.
– Я Джемаль, это мои люди. Наша госпожа, милостивая Алия, приглашает тебя для беседы.
– Мы что, родственники? – поинтересовался Синельников. – Почему на «ты»?
– Приглашает вас, – мрачно поправился Джемаль.
– Чувствую, Джемаль, чем-то я вам не нравлюсь. Ну да ладно. Синельников, Владимир Викторович, без определенных занятий. Водички дадите? Литра полтора. У меня кончается.
– Вы гость.
– Ладно, сейчас.
Они долго поднимались по вырубленной в отвесных скалах лестнице, потом шли по узким коридорам с уходящими во мрак неровными гранями потолков; в крохотном тамбуре, похожем на замочную скважину, у Синельникова деликатно отобрали все оружие, и затем он очутился в зале, где еще находилось человек двадцать народу, горели светильники и у противоположной стены, в центре, в кресле с намеком на трон, сидела девушка в традиционном фрименском наряде с богатой и сложной вышивкой. Наступила тишина.
– Так, – прервал молчание Синельников. – Бал-маскарад. Просто чувствую себя Жанной д’Арк. Орлеан взять не надо? Мадмуазель, у вас красивые глаза, и все остальное, наверное, не хуже, но вы не Алия. Впрочем, думаю, Алия где-то недалеко. Вы, ребята, сдурели. Вы радио слушаете? У меня вот есть приемничек. Вас ищет вся императорская армия. Каким местом думаете? Сидите здесь, по моим скромным подсчетам, как минимум, тридцать шесть часов. Над вами трижды прошел спутник с сенсорами. Не хочу никого обидеть или показаться бестактным, но большинство из вас уже покойники. Или надеетесь, что Муад’Диб станет церемониться?
Группа стоявших слева от кресла расступилась, и на середину зала вышла Алия – в обычном стилсьюте с распахнутым верхним коконом.
– Да, этот носик не обманывает, – сказал Синельников. – Давненько мы не виделись. Ты выросла.
– Я узнала тебя, – ответила Алия. – Ты Брэдли, резидент Крэймонда. Что ты делаешь здесь?
– Ничего не делаю. Отдохновения ищу. От трудов праведных. Алия, если у тебя осталась капля благоразумия, плюнь на эти китайские церемонии и беги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Здесь, однако, плавное течение беседы прервалось. Раздался звук, который невозможно спутать ни с чем другим – гул дрожащей земли и нарастающий шорох осыпающегося песка. В серебряном лунном свете на людей надвигался холм, катился четырехметровый песчаный вал, словно одна из дюн, обезумев, вдруг понеслась по пустыне со скоростью девяносто миль в час. Это приближался Шай-Хулуд, владыка Арракиса; страшной концентрации дух спайса в смеси с кислородным выхлопом ударил в ноздри. Фримены прянули в сторону и, не решаясь подняться, поползли прочь на четвереньках, волоча за собой ездовые крюки и предпочитая смерть от пули кошмарной гибели в пасти червя. Синельников обернулся.
– Боже, да что же за вонища… Спокойно, парни, это за мной… моя лягушонка в коробчонке едет… Пушки ваши я тут положу, а печурку свою приберите, неровен час, запорошу…
Роковая гора была уже рядом, почва тряслась под ногами, фримены, повернувшись, ждали неминуемого финала, но тут произошло чудо, какого никто не видывал с сотворения мира. Чужеземец небрежно поднял руку – гул стих, вал остановился и осел. Открылась чешуйчатая, страшная и громадная, как землепроходческий щит, морда червя – и червь этот стоял и ждал. У Азиза и Аристарха отвисли челюсти; бедуины, вцепившись пальцами в заледенелый песок, смотрели, дико выпучив глаза.
Синельников бросил автоматы, совладал с непослушной лямкой рюкзака и подошел вплотную к червю. Азиз тихо захрипел. Без крюков, неловко хватаясь за щербатые бугры чешуи, неизвестный влез на почти пятиметровую высоту и принялся выискивать место поудобнее.
– Не продыхнуть, – пожаловался он сверху окостеневшим фрименам. – Ну, ребята, бывайте. Как будущий святой отшельник, заранее отпускаю вам грехи.
Тут к Аристарху вернулся дар речи. С невиданной быстротой побежав на карачках, он кинулся вперед, по дороге на мгновение запутался в автоматных ремнях, остервенело дрыгнул ногой и полузакричал-полузашипел не своим сиплым голосом:
– О Великий! Что мы должны знать? Открой, скажи твоим рабам, чему ты учишь, что… что проповедуешь?
Синельников пришел в некоторое замешательство. С одной стороны, ему было приятно, что его отшельничество с первых же шагов имеет такой успех, с другой стороны, он был совершенно не готов к тому, что нужно будет что-то проповедовать. Но назвался груздем – не говори, что не дюж. Владимир крепко поскреб щетину на подбородке.
– Я не проповедую, я исповедую, – ответил он. – Исповедую пустыню. Вот так.
– А когда, – не унимался Аристарх, – когда ты явишь нам свет твоего учения?
Синельников окончательно смутился.
– Ммм… Там видно будет, – промычал кандидат в отшельники и пнул ближайший гребень. – Давай, камазер…
Пустыня дрогнула, и червь, вздымая песчаную волну, унес новообретенного святого прочь, а двое фрименов остались стоять на коленях с разинутыми ртами.
Через три часа в одной из карамагских пещер они точно так же стояли перед Алией, и Аристарх рассказывал с горящими глазами:
– И я спросил: «Скажи, в чем смысл твоего учения?» И он ответил: «Вы отступили от обычаев пустынной жизни бедуинов, в мерзости городов вы осквернили священные традиции предков – вернитесь, исполните древние заветы, или сгинете без следа!» И я спросил: «Когда ты явишь нам свои откровения?» И он ответил: «Я жду видения – оно придет, и я буду знать, когда открыть вам истину». После этого он произнес слова власти Шай-Хулуду на неизвестном языке и исчез из глаз. Азиз подтвердит все, что я сказал.
Азиз страстно закивал, с трепетом глядя в серые глаза владычицы. Алия размышляла недолго.
– Я хочу его видеть. Найдите и приведите ко мне. Уговаривайте вежливо. Джемаль, Лола, приготовьтесь. Возможно, здесь скрыт какой-то обман.
– Это настоящий святой, – покачал головой Аристарх.
– Я поняла, Аристарх. Можешь идти.
Цепочка фрименов втянулась в полукруглую циркообразную впадину внутри скалистого островка среди барханов. В полумраке меж каменных стен звучно отдавался скрип песка под подошвами.
– Да куда же он делся? – сказал тот, что шел впереди. Он опустил маску и хмуро озирался. – В землю ушел?
– Он человек видный, рослый, – с уважением произнес шедший сзади Аристарх.
– Эй, ребята, потеряли чего?
Все подняли головы. Прямо над ними, уютно устроившись в узкой расщелине, развалился Синельников, положив перед собой руки – раритетные длинноствольные «ройалы» с коробчатыми магазинами недоверчиво смотрели вниз парой черных стальных глаз.
– Он? – почти беззвучно спросил первый фримен.
– Ага, – восторженно признал Аристарх.
Фримен сдержанно поклонился, упершись подбородком в водоводную трубку на левом плече.
– Я Джемаль, это мои люди. Наша госпожа, милостивая Алия, приглашает тебя для беседы.
– Мы что, родственники? – поинтересовался Синельников. – Почему на «ты»?
– Приглашает вас, – мрачно поправился Джемаль.
– Чувствую, Джемаль, чем-то я вам не нравлюсь. Ну да ладно. Синельников, Владимир Викторович, без определенных занятий. Водички дадите? Литра полтора. У меня кончается.
– Вы гость.
– Ладно, сейчас.
Они долго поднимались по вырубленной в отвесных скалах лестнице, потом шли по узким коридорам с уходящими во мрак неровными гранями потолков; в крохотном тамбуре, похожем на замочную скважину, у Синельникова деликатно отобрали все оружие, и затем он очутился в зале, где еще находилось человек двадцать народу, горели светильники и у противоположной стены, в центре, в кресле с намеком на трон, сидела девушка в традиционном фрименском наряде с богатой и сложной вышивкой. Наступила тишина.
– Так, – прервал молчание Синельников. – Бал-маскарад. Просто чувствую себя Жанной д’Арк. Орлеан взять не надо? Мадмуазель, у вас красивые глаза, и все остальное, наверное, не хуже, но вы не Алия. Впрочем, думаю, Алия где-то недалеко. Вы, ребята, сдурели. Вы радио слушаете? У меня вот есть приемничек. Вас ищет вся императорская армия. Каким местом думаете? Сидите здесь, по моим скромным подсчетам, как минимум, тридцать шесть часов. Над вами трижды прошел спутник с сенсорами. Не хочу никого обидеть или показаться бестактным, но большинство из вас уже покойники. Или надеетесь, что Муад’Диб станет церемониться?
Группа стоявших слева от кресла расступилась, и на середину зала вышла Алия – в обычном стилсьюте с распахнутым верхним коконом.
– Да, этот носик не обманывает, – сказал Синельников. – Давненько мы не виделись. Ты выросла.
– Я узнала тебя, – ответила Алия. – Ты Брэдли, резидент Крэймонда. Что ты делаешь здесь?
– Ничего не делаю. Отдохновения ищу. От трудов праведных. Алия, если у тебя осталась капля благоразумия, плюнь на эти китайские церемонии и беги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68