Будто какой-то гигант попытался достать скалу из-под земли, вытащил ее наполовину, да так и оставил.
Хьюстон ела один из кренделей, которые Кейн положил в сверток. Он уже заявил ей, что эти кренделя – самая лучшая пища на свете, и что она должна все время иметь их под рукой.
– Я думаю, геологи, возможно, нашли бы лучшее объяснение. Тебе не хотелось бы воспользоваться случаем, чтобы походить в школу и изучить такие вещи, как, например, почему эти скалы имеют подобную форму?
Кейн очень медленно повернулся к ней.
– Ты хочешь что-то сказать – так говори это. Мое образование оказалось достаточным, чтобы заработать пару-тройку миллионов долларов. Неужели тебе этого мало?
Хьюстон изучающе уставилась на свой крендель.
– Скорее, я имела в виду людей менее удачливых, чем ты.
– Я трачу на благотворительность не меньше других, – на его лице проявилась жесткая линия скул.
– Просто я подумала, что сейчас самое время сказать тебе, что я пригласила твоего кузена Яна жить у нас.
– Моего кузена Яна? Это не тот ли угрюмый, злобный парень, которого ты спасла от драки?
– Ты можешь описать его и так, но я бы, скорей, сказала, что у него на лице есть выражение твоей.., решительности.
Кейн проигнорировал ее последнее замечание.
– С какой это стати ты решила взвалить на себя такую проблему, как он?
– Он очень умен, но вынужден был бросить школу, чтобы помогать своей семье. Он еще мальчик, но несколько лет работает в шахте. Надеюсь, ты не очень сердишься, что я пригласила его, не спросив сначала тебя. Но наш дом достаточно велик, и, потом, он же твой настоящий кузен.
Поднявшись на ноги, Кейн начал завязывать сверток. Потом он зашагал дальше, теперь уже по более ровной земле.
– На мой счет можешь не беспокоиться, только держи его от меня подальше. Я не особенно люблю детей, – наконец сказал он.
Хьюстон последовала за ним.
– Даже своего собственного сына?
– Я его даже ни разу не видел – как же мне прикажешь его полюбить?
Она попыталась перекинуть ногу через упавшее дерево, преграждавшее ей дорогу. Штаны Кейна, которые ей пришлось надеть, были настолько велики, что они цеплялись за сучки и запутывались в ветках.
– Я думала, тебе будет хотя бы любопытно. Его голос донесся откуда-то из зарослей белых осин:
– Единственное, что мне прямо сейчас хотелось бы знать, так это продаст ли мне старушка Хетти Грин свою часть акций железной дороги.
Задыхаясь, она решила наконец догнать его, но опять зацепилась рукавом рубашки за ветку. Пытаясь освободиться, она закричала ему:
– Кстати, тебе удалось получить тот дом мистера Вандербильта?
Кейн вернулся, чтобы помочь ей, осторожно выпутал рукав, а затем и ее волосы из ветвей.
– А, это. Естественно. Хотя это было и не просто, ну то, что мы здесь и вообще. За те деньги, которые я трачу на телеграммы, я бы мог купить всю их компанию.
– Ты же не владеешь «Западным Союзом»? – спросила она, округлив глаза.
Кей, казалось, не замечал, что она подшучивает над ним.
– Только небольшой частью. Когда-нибудь они будут контролировать телефоны по всей стране. При нынешнем положении эта чертова штука оказывается бесполезной. Никому не позвонишь, кроме как внутри Чандлера. А кому надо говорить с кем бы то ни было в Чандлере?
Она взглянула вверх в его глаза и мягко сказала:
– Ты бы мог позвонить своему сыну. С глубоким стоном Кейн развернулся и снова пошел по дороге.
– Эден был прав. Мне нужно было жениться на какой-нибудь крестьянской девушке, которая не сует свой нос в чужие дела.
Хьюстон практически пришлось бежать, чтобы не отстать от Кейна, однако то и дело спотыкалась о валявшиеся ветки, а один раз поскользнулась на громадном грибе. Она гадала, не зашла ли она слишком далеко, но несмотря на все его слова, судя по тону, Кейн не злился.
Они прошли еще около мили, прежде чем подошли ко входу в запущенную шахту, расположенному на самом крутом склоне холма. Отсюда открывался вид на лежащую внизу долину.
Шахта уходила в глубь земли всего футов на двадцать, а потом резко обрывалась. Хьюстон подобрала с земли кусок угля и рассматривала его на солнце. Вблизи уголь выглядел прекрасно: блестел, почти как серебро, так что Хьюстон вполне была готова поверить в то, что, если приложить усилия и время, уголь можно превратить в брильянт.
Хьюстон взглянула на крутой склон горы на другой стороне долины.
– Как я и думала, – сказала она, – уголь здесь не имеет никакой ценности.
Кейна больше интересовал вид, однако уголком глаза он посмотрел на куски угля, разбросанные по земле.
– По мне, он выглядит так же, как и везде. Что с ним не так?
– С углем все в порядке. На самом деле, он даже очень высокого качества, но сюда нельзя провести железную дорогу. Без железной дороги уголь не имеет ценности, как на собственном опыте узнал мой отец.
– Я думал, твой отец зарабатывал деньги торговлей.
Хьюстон потерла уголь о ладонь. Она ощущала лоснящуюся поверхность и углы на месте, где камень был расколот. Многие рабочие думали, что в угле нет примесей и сам по себе он не вреден для здоровья, поэтому они клали кусочки угля в рот и сосали их во время работы.
– Да, так и было, но он приехал в Колорадо потому, что прослышал о ценности здешнего угля. Он думал, что здесь окажется полно богатых людей, и чуть не расстался с жизнью, везя сюда две сотни угольных печей через всю Великую Пустыню, как раньше называли землю между Сент-Джозефом и Денвером. Мой отец решил, что здесь их оторвут у него вместе с руками.
– Мне кажется это вполне разумным. Так что он продал эти печи и начал новое дело в торговом бизнесе.
– Нет, он стал практически банкротом. Понимаешь, с углем в Колорадо все в порядке, его здесь можно копать лопатой, но в то время еще не построили железной дороги, поэтому с выгодой для себя продать уголь было невозможно. На телегах, запряженных волами, много не увезешь.
– И что сделал твой отец?
Хьюстон улыбнулась при воспоминании об истории, которую ей так часто рассказывала мама.
– У моего отца были грандиозные планы. У подножья этой горы находилось маленькое поселение фермеров, и мой отец подумал, что это могло бы быть идеальным местом для города – его собственного города. Он давал каждому фермеру по одной угольной печи, если тот соглашался покупать уголь только у компании «Угольные разработки Чандлера», город Чандлер, Колорадо.
– Ты хочешь сказать, он назвал город своим именем?
– Совершенно верно. Я хотела бы посмотреть на лица тех людей, когда он сообщил им, что теперь они живут в городе мистера Вильяма Хьюстона Чандлера, эсквайра.
– Все эти годы я думал, что город был назван в его честь потому, что он совершил какой-нибудь героический поступок, например, вынес сотню детей из горящею дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
Хьюстон ела один из кренделей, которые Кейн положил в сверток. Он уже заявил ей, что эти кренделя – самая лучшая пища на свете, и что она должна все время иметь их под рукой.
– Я думаю, геологи, возможно, нашли бы лучшее объяснение. Тебе не хотелось бы воспользоваться случаем, чтобы походить в школу и изучить такие вещи, как, например, почему эти скалы имеют подобную форму?
Кейн очень медленно повернулся к ней.
– Ты хочешь что-то сказать – так говори это. Мое образование оказалось достаточным, чтобы заработать пару-тройку миллионов долларов. Неужели тебе этого мало?
Хьюстон изучающе уставилась на свой крендель.
– Скорее, я имела в виду людей менее удачливых, чем ты.
– Я трачу на благотворительность не меньше других, – на его лице проявилась жесткая линия скул.
– Просто я подумала, что сейчас самое время сказать тебе, что я пригласила твоего кузена Яна жить у нас.
– Моего кузена Яна? Это не тот ли угрюмый, злобный парень, которого ты спасла от драки?
– Ты можешь описать его и так, но я бы, скорей, сказала, что у него на лице есть выражение твоей.., решительности.
Кейн проигнорировал ее последнее замечание.
– С какой это стати ты решила взвалить на себя такую проблему, как он?
– Он очень умен, но вынужден был бросить школу, чтобы помогать своей семье. Он еще мальчик, но несколько лет работает в шахте. Надеюсь, ты не очень сердишься, что я пригласила его, не спросив сначала тебя. Но наш дом достаточно велик, и, потом, он же твой настоящий кузен.
Поднявшись на ноги, Кейн начал завязывать сверток. Потом он зашагал дальше, теперь уже по более ровной земле.
– На мой счет можешь не беспокоиться, только держи его от меня подальше. Я не особенно люблю детей, – наконец сказал он.
Хьюстон последовала за ним.
– Даже своего собственного сына?
– Я его даже ни разу не видел – как же мне прикажешь его полюбить?
Она попыталась перекинуть ногу через упавшее дерево, преграждавшее ей дорогу. Штаны Кейна, которые ей пришлось надеть, были настолько велики, что они цеплялись за сучки и запутывались в ветках.
– Я думала, тебе будет хотя бы любопытно. Его голос донесся откуда-то из зарослей белых осин:
– Единственное, что мне прямо сейчас хотелось бы знать, так это продаст ли мне старушка Хетти Грин свою часть акций железной дороги.
Задыхаясь, она решила наконец догнать его, но опять зацепилась рукавом рубашки за ветку. Пытаясь освободиться, она закричала ему:
– Кстати, тебе удалось получить тот дом мистера Вандербильта?
Кейн вернулся, чтобы помочь ей, осторожно выпутал рукав, а затем и ее волосы из ветвей.
– А, это. Естественно. Хотя это было и не просто, ну то, что мы здесь и вообще. За те деньги, которые я трачу на телеграммы, я бы мог купить всю их компанию.
– Ты же не владеешь «Западным Союзом»? – спросила она, округлив глаза.
Кей, казалось, не замечал, что она подшучивает над ним.
– Только небольшой частью. Когда-нибудь они будут контролировать телефоны по всей стране. При нынешнем положении эта чертова штука оказывается бесполезной. Никому не позвонишь, кроме как внутри Чандлера. А кому надо говорить с кем бы то ни было в Чандлере?
Она взглянула вверх в его глаза и мягко сказала:
– Ты бы мог позвонить своему сыну. С глубоким стоном Кейн развернулся и снова пошел по дороге.
– Эден был прав. Мне нужно было жениться на какой-нибудь крестьянской девушке, которая не сует свой нос в чужие дела.
Хьюстон практически пришлось бежать, чтобы не отстать от Кейна, однако то и дело спотыкалась о валявшиеся ветки, а один раз поскользнулась на громадном грибе. Она гадала, не зашла ли она слишком далеко, но несмотря на все его слова, судя по тону, Кейн не злился.
Они прошли еще около мили, прежде чем подошли ко входу в запущенную шахту, расположенному на самом крутом склоне холма. Отсюда открывался вид на лежащую внизу долину.
Шахта уходила в глубь земли всего футов на двадцать, а потом резко обрывалась. Хьюстон подобрала с земли кусок угля и рассматривала его на солнце. Вблизи уголь выглядел прекрасно: блестел, почти как серебро, так что Хьюстон вполне была готова поверить в то, что, если приложить усилия и время, уголь можно превратить в брильянт.
Хьюстон взглянула на крутой склон горы на другой стороне долины.
– Как я и думала, – сказала она, – уголь здесь не имеет никакой ценности.
Кейна больше интересовал вид, однако уголком глаза он посмотрел на куски угля, разбросанные по земле.
– По мне, он выглядит так же, как и везде. Что с ним не так?
– С углем все в порядке. На самом деле, он даже очень высокого качества, но сюда нельзя провести железную дорогу. Без железной дороги уголь не имеет ценности, как на собственном опыте узнал мой отец.
– Я думал, твой отец зарабатывал деньги торговлей.
Хьюстон потерла уголь о ладонь. Она ощущала лоснящуюся поверхность и углы на месте, где камень был расколот. Многие рабочие думали, что в угле нет примесей и сам по себе он не вреден для здоровья, поэтому они клали кусочки угля в рот и сосали их во время работы.
– Да, так и было, но он приехал в Колорадо потому, что прослышал о ценности здешнего угля. Он думал, что здесь окажется полно богатых людей, и чуть не расстался с жизнью, везя сюда две сотни угольных печей через всю Великую Пустыню, как раньше называли землю между Сент-Джозефом и Денвером. Мой отец решил, что здесь их оторвут у него вместе с руками.
– Мне кажется это вполне разумным. Так что он продал эти печи и начал новое дело в торговом бизнесе.
– Нет, он стал практически банкротом. Понимаешь, с углем в Колорадо все в порядке, его здесь можно копать лопатой, но в то время еще не построили железной дороги, поэтому с выгодой для себя продать уголь было невозможно. На телегах, запряженных волами, много не увезешь.
– И что сделал твой отец?
Хьюстон улыбнулась при воспоминании об истории, которую ей так часто рассказывала мама.
– У моего отца были грандиозные планы. У подножья этой горы находилось маленькое поселение фермеров, и мой отец подумал, что это могло бы быть идеальным местом для города – его собственного города. Он давал каждому фермеру по одной угольной печи, если тот соглашался покупать уголь только у компании «Угольные разработки Чандлера», город Чандлер, Колорадо.
– Ты хочешь сказать, он назвал город своим именем?
– Совершенно верно. Я хотела бы посмотреть на лица тех людей, когда он сообщил им, что теперь они живут в городе мистера Вильяма Хьюстона Чандлера, эсквайра.
– Все эти годы я думал, что город был назван в его честь потому, что он совершил какой-нибудь героический поступок, например, вынес сотню детей из горящею дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165