По всей видимости, Жданович собирался и дальше оказывать поддержку Ракоци, но его казаки, уставшие от войны и подавленные и удачами, были разгневаны. Когда армия подошла к Меджибожу в Подолии, они взбунтовались: стали угрожать Ждановичу смертью, если тот попытается заставить их продолжать кампанию. «Нам нет дела ни до Ракоци, ни до какого-либо другого короля, у нас есть свой собственный государь» (имелся в виду царь), а в начале июля казаки рамошлись по домам.
Оставленный казаками, Ракоци не имел ни малейшего шанса противостоять полякам и сдался 23 июля. После этого его вынудили отказаться от претензий на польский трон, вернуть награбленную добычу и уплатить один миллион злотых в счет возмещения убытков. На таких условиях поляки предоставили ему и армии возможность свободно вернуться домой. Но неделю спустя армия Ракоци была атакована крымскими татарами и наголову разбита. Сам Ракоци бежал.
Когда Богдан получил сведения об отступлении Ракоци из Варшавы (еще не зная о самороспуске корпуса Ждановича), он решил послать ему подкрепления. Новый экспедиционный корпус был собран в Корсуни под командованием сына Богдана – Юрия. Именно в этот момент и поступили сведения о мятеже казаков Ждановича. Тогда Хмельницкий отдал приказ увеличить состав войск Юрия с десяти до двадцати тысяч человек. 11 июля армия Юрия покинула временный лагерь в Капустиной долине, недалеко от Корсуни, для выполнения приказа гетмана. Им не было сказано, что их главная задача – спасти Ракоци и, по возможности, еще раз поддержать его в борьбе с поляками.
Отчетливые сведения о походе Ракоци и Ждановича на Польшу и о претензиях Ракоци на польский престол не доходили до Москвы вплоть до конца мая. Было решено направить посланника к Ракоци, чтобы убедить его отказаться от своего намерения потому, что сам Алексей выдвинут кандидатом на польский трон.
Посланник, Иван Желябужский, прибыл в Корсунь 9 июля. Он был свидетелем отправки армии Юрия, после чего остался еще на несколько дней, пытаясь выяснить у Богдана, о месте нахождения Ракоци. Богдан посоветовал Желябужскому подождать в Корсуни дальнейших сведений от Ракоци, но посланник предпочел проследовать в Меджибож, не ставя в известность Богдана. 20 июля (через три дня после отъезда из Корсуни) Желябужский нагнал армию Юрия, направляющуюся в Подолию. К этому времени известия о роспуске корпуса Ждановича уже невозможно было далее скрывать от казаков Юрия, поскольку они слышали об этом непосредственно от самих участников событий, возвращающихся домой. 22 июля казаки собрались перед ставкой Юрия, выкрикивая оскорбления в адрес старшин. «Ты говорил нам, что поведешь нас против татар, но выяснилось, что мы идем помогать Ракоци и добывать ему польскую корону. Мы не двинемся без приказа нашего государя [т.е. царя]». Половина казаков разошлась по домам. Юрий повел оставшихся в Белую Церковь Позднее Выговский сказал царскому послу, что бунт рядовых казаков против старшин – результат подстрекательства со стороны Желябужского. Между прочим, бунт начался в лагере Ждановича в Меджибоже, до которого Желябужский и не доезжал, к тому же, до того, как он оказался в Корсуни. Корсуньский бунт явился естественным продолжением междибожского мятежа.
Богдану вряд ли сообщили о казацком мятеже в армии Юрия, так как в это время гетман был при смерти.
Он тяжело заболел в январе 1657 г. В конце мая он созвал старшин и казацких делегатов от каждого полка в Чигорин для избрания своего преемника. Выговский претендовал на гетманство, но Богдан был против его кандидатуры и мыслил обеспечить эту должность своему сыну Юрию, сделав ее наследственной. Рада одобрила выбор Богдана, и Юрий стал выборным гетманом. Между прочим, большинство участников рады не доверяли Выговскому.
В то время, когда московское правительство послало Желябужского для переговоров с Ракоци, появилась необходимость отправить окольничего, Федора Васильевича Бутурлина, в Чигорин для расследования отношений Богдана как с Ракоци, так и с королем Карлом Х Шведским. Бутурлин и его помощники прибыли в Чигорин 4 июня и были приняты в тот же день недомогающим Богданом, который лежал в постели. После обоюдных приветствий московские посланники передали царское жалование помощникам гетмана и объявили, что им даны указания поговорить с гетманом о государственных делах («государевы дела»). Гетман, ссылаясь на болезнь, посоветовал им переговорить с Выговским, но они отказались. Было решено отложить переговоры на несколько дней, в течение которых у посланников не было иной альтернативы, кроме как неофициально встретиться с Выговским. 9 июня их принял гетман. Посол обвинил гетмана в неверности царю, поскольку он сотрудничал с королем Карлом и Ракоци, и посылал Ждановича для оказания им поддержки в войне с Польшей – страной, королем-избранником которой, предполагалось, мог стать царь. Богдан гневно возражал, что он не собираеся порывать отношений с шведским королем, и упомянул о слухе, царь, заключая перемирие с Польшей, был готов передать казаков полякам, а также и другие слухи о приписываемом царю вероломстве. Бутурлин протестовал против подобных обвинений. После этого Богдан заверил Бутурлина в своей верности царю и попросил, по причине болезни, еще некоторое время для раздумий. Стол был накрыт в той же комнате, и посланников пригласили отобедать. С посланниками сели гетман-избранник Юрий, войсковой писарь Выговский, брат последнего Данило. Жена Богдана Анна и его дочь Екатерина (жена Данилы Выговского) разносили пищу и тоже сидели за столом. Последняя встреча московских посланников с гетманом состоялась 13 июня.
Богдан торжественно объявил, что как он сам, так и все жители Малой России нерушимо привязаны к царской «высокой руке». После этого он выразил свои сомнения в том, что поляки захотят избрать царя преемником короля Яна Казимира и предложил свое посредничество между Москвой и Швецией.
Это предложение явилось последним дипломатическим шагом Богдана Хмельницкого в его отношениях с царем Алексеем Михайловичем. Это, возможно, привело бы к более тесной координации политики царя и гетмана, но этому помешала смерть Богдана 27 июля 1567 г.
3. Реванш Польши: Гадячское соглашение, 1658 г.
I
После смерти Богдана Хмельницкого на Украине начались неурядицы. Пока гетман был жив, он считался бесспорным лидером всеми казаками – и старшинами, и рядовыми. Во время бунтов в лагере Ждановича и Юрия Хмельницкого казаки обвиняли в своих тяготах старшин, но никогда – лично Богдана. Хотя внешняя политика Богдана во многих случаях отличалась от той, что проводил царь, преданность казацкой армии царю оставалась краеугольным камнем в политических планах Хмельницкого вплоть до самой его смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239