Оскорбление, нанесенное Хитрово служащему патриарха, показало, что бояре хотели утвердить главенство государственных должностных лиц над церковными чиновниками. Сам факт, что царь, вопреки его первоначальному обещанию, не стал расследовать дело Хитрово, свидетельствовало подобном отношении со стороны бояр и царского нежелания защищать патриарших чиновников, а также свидетельством нового нарушения обещаний со стороны царя.
Никон не был уверен, что если он уступит требованиям бояр, т.е. прекратит критиковать свод законов 1649 г. и согласится подчинить духовенство и патриарших чиновников административной и юридической власти приказов, то царь ему позволит, или хотя бы попросит продолжать свою деятельность, сохраняя внешнюю роскошь и материальные выгоды, которые дает патриарший престол.
Но, с точки зрения Никона, это будет обозначать довольствование церемониальным призраком патриаршей должности и предательство священного долга патриарха, как он понимал его, более того – осквернение и отрицание сущности симфонии церкви и государства. Этого Никон не мог принять. Поэтому он надумал принять решительные меры, чтобы раскрыть сложившуюся ситуацию перед народом.
Никон дал указание своим помощникам сложить в мешок монашеские одеяния и быть готовыми привести их ему, когда он отдаст приказание.
После этого он пошел в собор и, как обычно, отслужил обедню. Но после обедни вместо традиционной заключительной молитвы он прочел проповедь Иоанна Хризостома о Добром Пастыре. Затем, пользуясь этой проповедью, как отправной точкой для разговора, Никон объявил, что не в состоянии более исполнять свои обязанности пастыря из-за собственных грехов в из-за царского гнева на него. «Я свидетельствую перед Богом, что если бы царь [шесть лет назад] в этом самом храме не принес клятву в присутствии епископов, бояр, я народа неизменно соблюдать учение Евангелия, апостолов и отцов церкви, я бы не принял патриаршего сана. Теперь, когда великий государь нарушил свою клятву и несправедливо обрушил на меня свой гаев, я вынужден оставить этот храм и этот город».
В этот момент помощник Никона принес ему мешок с монашеским одеянием. Прежде чем он успел снять с себя церемониальную мантию и облачиться в монашеские одежды, вся паства бросилась к нему, умоляя остаться. Они отобрали мешок Никон пошел в ризницу и написал там письмо царю, в котором сообщал Алексею, что из-за его неправедного гнева (который вредил церкви и ее установлением) он вынужден покинуть Москву: «Тебе придется держать ответ перед Богом за это всe».
После того, как это письмо было доставлено царю посланцем, Никон надел мантию и черную рясу, взял посох и попытался покинуть собор. Паства не давала ему выйти. Однако народ позволил уйти Крутицкому митрополиту Питириму, и тот отправился прямо к царю сообщить ему о происходящем в соборе.
По всей видимости, в этот момент Никон ожидал, что царь побеседует с ним. Но царь отказался взять письмо Никона и сразу же возвратил его обратно. Затем он отправил одного из своих главных бояр, князя А.Н. Трубецкого сказать Никону, что царь не сердится на него лично, и что он может продолжать свою деятельность патриарха.
Никон ответил Трубецкому, что бояре оскорбляют церковь и церковных служителей, а царь отказывается расследовать их злодеяния, а вместо того гневается на него самого. "Я освобождаю место для его гнева''. Никон подчеркнул, что с его точки зрения, основная причина заключается в самом принципе (автономии церкви), а не в лично царской благосклонности или неблагосклонности. После этого Никон вручил Трубецкому свое письмо (то, что было возвращено) и попросил снова передать его.
После того, как Трубецкой ушел, Никон остался в соборе со всей паствой. Все ожидали, что царь должен появиться и разрешить все проблемы. Вместо этого возвратился Трубецкой, опять с письмом Никона царю, которое Алексей вторично отказался принять. Трубецкой повторил Никону, что царь желает, чтобы тот продолжал оставаться патриархом. Но отказ царя принять письмо означал, что царь отказывается принять условия Никона.
Таким образом, Никон уже не смог отменить свое решение покинуть Москву в знак протеста против политики царя и бояр. Двумя днями позже он уехал в Воскресенский монастырь.

7. Царь против Патриарха
I
Отъезд патриарха в Воскресенский монастырь в июле 1658 г. стай очень важным шагом. Никон чувствовал, что наступил решающий момент для сохранения независимости русской церкви от царского вмешательства и восстановления «симфонии» царя и патриарха. Он полагался на религиозный и нравственный авторитет патриаршества, надеясь на раскаяние царя в нарушении клятвы и веря в возможность возрождения дружеских отношений. Никону предстояло испытать разочарование. Но он, не сломленный гонениями, продолжал сражаться за свои идеалы до последнего.
Потенциальная поддержка народом патриарха была подорвана старообрядцами и недостаточной верностью Никону некоторых русских иерархов из-за личной зависти или карьеризма.
Хотя в своей душе царь Алексей сохранил дружеские чувства по отношению к Никону, он быстро менялся под давлением бояр. Бояре были возмущены вмешательством Никона в государственные дела в 1654-1658 гг. Не только по личным соображениям, но и в принципе они возражали против никоновского плана «симфонии» царя и патриарха, который, по их мнению, станет ограничением царской власти. В более широком смысле, бояре хотели обеспечить главенство государства над церковью. Таким образом, вся сила царского правительства и администрации обратилась против Никона, сначала – чтобы вынудить его сложить с себя полномочия, а когда эти попытки окончились неудачей – чтобы свергнуть и осудить его.
Для того, чтобы отделаться от Никона, необходимо было попробовать добиться от него заявления о сложении своих полномочий. В тот самый день, когда Никон прибыл в Воскресенский монастырь, его посетили царские представители князь АН. Трубецкой и дьякон Ларион Лопухин. Они попросили Никона уполномочить митрополита Питирима из Крутиц (в Москве) взять на себя руководство церковными делами в текущий момент, и согласиться на избрание нового пазриарха.
Из этого ясно, что царь и бояре истолковывали отъезд Никона из Москвы как сложение с него полномочий патриарха «де факто».
Никон же считал необходимым иметь в Москве заместителя, а поскольку митрополит Крутицкий традиционно считался чем-то вроде патриаршего адъюнкта, то назначил Питирима временным заместителем но только на срок своего отсутствия в городе и для ведения текущих дел. Питирим получил указания от Никона обращаться к нему лишь по всем вопросам наибольшей важности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239