Борис непосредственного участия в этой войне не принимал, но искал случая вернуть Нарву и повторить эксперимент царя Ивана IV по возведению на ливонский престол вассального короля.
Именно с этим намерением Борис вспомнил об изгнанном шведском принце Густаве (сыне короля Эрика XIV), которого в 1585 г. он и царь Федор безуспешно сманивали в Москву. Густав родился в 1568 г., за семь месяцев до того, как Эрика сверг с престола и заключил под стражу его младший брат Иоанн III. Некоторое время спустя Иоанн приказал одному из придворных утопить маленького Густава, однако этот план провалился, и мальчика тайно перевезли в Польшу, где его обратили в католичество. Он получил воспитание у иезуитов и, несмотря на то, что жил в нужде, проявил большие способности к наукам. Он прекрасно овладел несколькими языками, включая русский, и успешно занимался химией, из-за чего его прозвали «вторым Парацельсом».
В 1599 г. Борис опять пригласил Густава в Москву, и на этот раз принц принял приглашение. Борис обещал ему в Московии удел и руку царевны Ксении. Бракосочетание не состоялось, поскольку Густав отказался принять православие и расстаться со своей дамой сердца. В удел он получил Углич, и в своем уединении продолжил заниматься химией.
После венчания на царство Борис должным образом известил короля Польши Сигизмунда о своем восшествии на престол. Из-за конфликта со Швецией Речь Посполитая нуждалась в мире с Москвой. Несмотря на это, планы Стефана Батория подчинить себе Московию все еще имели много сторонников.
Из информации, собранной агентами Андрея Сапеги, в 1598 г. канцлеру Великого княжества Литовского, Льву Сапеге, стало известно об оппозиции царю Борису со стороны некоторых влиятельных бояр.
Сапега выступал за план объединения Речи Посполитой с Москвой по типу, предложенному московскому правительству литовским послом Гарабурдой в последний год правления Стефана Батория. В Речи Посполитой ожидалось, что принятие Москвой подобного плана приведет к инфильтрации поляков и литовцев в Московию.
Осенью 1600 г. король Сигизмунд выслал в Москву большое посольство во главе со Львом Сапегой. Кроме посланников, их помощников и секретарей, Сапега взял с собой четыреста человек служащих и семьсот простых слуг.
Посольство прибыло в Москву 16 октября и было встречено с обычными почестями. Однако только 26 ноября Сапега и двое его коллег удостоились аудиенции у царя Бориса. В течение этих семи недель Сапега и весь его персонал содержались в предоставленной им резиденции в полной изоляции. Таковой была обычная московская практика, но эта затяжка являлась преднамеренной и имела целью продемонстрировать послам, что московское правительство не слишком спешит с переговорами. Официально посланникам объявили, что у царя приступ подагры. Сапега был в ярости.
Переговоры между Сапегой и боярами начались в первых числах декабря 1600 г. и продолжались до августа 1601 г. Одним из пунктов, вызывающих разногласия, являлся отказ послов признать царский титул Бориса (они называли его государем и великим князем). Со своей стороны бояре не желали признавать Сигизмунда королем Швеции.
Сапега предложил Москве «вечный мир» в форме унии речи Посполитой с Масковией. По условиям унии два монарха, а также сословия их государств должны были жить в вечой братской любви. Подданные каждой державы получали право селиться, владеть землями и покупать на государственную службу в любой из них (то есть поляки и литовцы – в Московии, а русские в Польше и Литве). Московиты поселившиеся в Польше и Литве имели право сохранять свою веру и строить в своих владениях православные церкви. Поляки и литовцы, которые будут жить в Московии имели те же права относительно католической веры и храмов. Великий князь Борис должен был разрешить строить в Московии костелы для послов, наемных работников и купцов всех национальностей, исповедующих католицизм. Если Сигизмунду было суждено умереть без наследника, Речь Посполитая имела право избрать своим королем соверена Москвы; в этом случае тот подтверждал привилегии и свободы поляков и литовцев и жил бы поочередно то в Польше и Литве (два года), то в Москве (год). Если Борис умирал, без наследника, Сигизмунд ставился совереном Москвы. И наконец, как условие вечного мира, Смоленск и Северская Земля возвращались Польше.
Московское правительство отвергло эти условия и вместо вечного мира было заключено двадцатилетнее перемирие.
Борис-царь оказался в более уязвимом положении, чем Борис, правивший царством от имени Федора.
Как самодержец, он стоял над Боярской Думой. Последняя продолжала работать, однако Борис, не являясь больше ее членом, не мог далее влиять на деятельность изнутри.
Борис понимал, что несколько влиятельных членов думы являются его врагами. Некоторые, такие, как князья Шуйские, пока казались лояльные, однако не слишком надежными. Борис, таким образом, вынужден был полагаться преимущественно на своих родственников – Годуновых. Царь Иван IV в 1578 г. сделал боярином Дмитрия Ивановича Шуйского, а в 1576 г. – окольничим Степана Васильевича. По случаю коронации Бориса еще четверо Годуновых стали окольничими.
Борис мог уравновесить Боярскую Думу, сделав национальное собрание (земский Собор) постоянно действующим институтом, но, по-видимому, опасался, что этот орган будет ограничивать его власть. Огромное значение для Бориса имела поддержка патриарха Иова.
Чтобы укрепить свою династию, Борис решил найти своим детям, Ксении и Федору, иноземных супругов королевской крови. И Ксения и Федор были красивы, очень умны и по московским стандартам того времени получили прекрасное образование.
Когда не удалось отдать Ксению замуж за шведского принца Густава, Борис обратился за будущим женихом для своей дочери к Дании. Король Христиан III отнесся к этому благосклонно, как и его холостой брат Иоанн. В августе 1602 г. Иоанн прибыл в Москву, где был сердечно принят. Все, включая Ксению, прониклись к нему симпатией, но 28 октября после непродолжительной болезни он умер. Нельзя исключать вероятность того, что его отравили враги Бориса.
Позже Борис искал жениха для Ксении и невесту для Федора в Грузии, но обмен посольствами с Кахетией и Картли потребовал много времени, и переговоры не были закончены до смерти Бориса.
Подобно царю Ивану IV, Борис благоволил европейцам (немцам). Он ценил их знания и технические умения, приглашал на службу в качестве докторов, инженеров и солдат. Немецкое поселение (Немецкая слобода) в Москве, появившееся при царе Иване IV, продолжало расти.
Европейцы, постоянно живущие в Московии, овладевали русским языком. Некоторых московское правительство принимало на службу переводчиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239