Почему я нарисовал пять клоунов, а не одного или двух? А чтобы смешнее зрителям было.
Еще надо показать дрессированных львов, но тогда не обойтись без ограды. Вдоль всей арены я нарисовал решетчатую загородку, а рядом с лошадьми изобразил дрессированных львов. Рыжие, с лохматыми шевелюрами, они сидели на специальных тумбах и рычали друг на друга. Рыка, конечно, на картине не было слышно, но я пошире разинул львам пасти, чтобы всем было ясно, что рычат они, не стесняясь зрителей.
Потом я нарисовал акробатов. Чтобы они не занимали много места, я поставил их друг дружке на плечи, но их было так много, что они дотянулись аж до потолка. А в самом низу живой лестницы стоял акробат с широченными плечами и толстенными ногами, чтобы он мог всех удержать.
Ну вот и все. Нет, не все. Не хватает слона. Хорошо бы вывести его на арену, но там уже негде яблоку упасть. Правда, есть место под куполом. Но как туда слон может попасть? А если в цирке выступает Кио, слон и не там еще может очутиться! Поэтому я со спокойной совестью изобразил слона под куполом цирка.
Картина была готова. Тут только я вытер пот со лба и почувствовал, что сильно устал.
Илья Александрович ходил по комнате и рассматривал наши картины. Он остановился возле моей соседки.
- Очень хорошая работа, Зина! - похвалил девочку вожатый.
Я глянул в ее тетрадку и ахнул. Потом поглядел на живую вазочку с цветами и ахнул сильнее прежнего. Они были так похожи друг на друга - живая вазочка и нарисованная, что, казалось, Зина и не рисовала вовсе, а просто приклеила каким-то чудом эту самую вазочку к своей тетрадке.
- А что это у тебя такое? - глянул на мою картину вожатый.
- Цирк.
- Цирк? - удивился вожатый.
Меня обступили ребята. Моя картина вызвала у них ядовитые насмешки.
- Эта куча мала называется цирком?
- А что это за козявочки ползают?
- Это собаки дрессированные, - сквозь зубы процедил я.
- Прекратите, ребята, - строго сказал вожатый. - Коробухин нарисовал оригинальную картину.
Я выпятил грудь. Вожатый хвалит меня, а не вас.
- А у вас краски есть? - я понимал, что железо надо ковать, пока оно горячо. - Я хотел бы порисовать красками в свободное время.
- Потренируйся, - согласился вожатый и вручил мне два тюбика с красками и большой лист бумаги.
Я прижал добычу к груди и хотел дать стрекача.
- Как у вас дела? - услышал я за спиной голос Капитолины Петровны.
Она подошла и обратила взор своих глаз, усиленных очками, на мою картину и начала сперва медленно, а потом все быстрее мотать головой, на которой торчала пилотка из газетной бумаги.
- Абстракционист! - прошептала Капитолина Петровна.
Я подумал, что она в восторге от моей картины, и поддакнул:
- Я с детства абстракционист.
- Как у тебя язык поворачивается такие слова произносить, - зашумела Капитолина Петровна, и я понял, что моя картина ей не понравилась.
Капитолина Петровна поглядела на меня:
- Ну, почему бы тебе, как всем, не нарисовать эту прекрасную вазочку с душистыми цветами?
- Не хочу, - сердито сказал я. - Я хочу рисовать цирк и зверей.
Илья Александрович попытался за меня вступиться, но Капитолина Петровна блеснула на него очками, и вожатый замолк.
- Ну вот что! Для меня, Коробухин, теперь совершенно ясно, - сказала Капитолина Петровна, глядя куда-то поверх очков и поверх меня, - живопись это не твое призвание. Ступай.
Сунув тюбики с красками в карманы и бережно прижав к груди лист бумаги, я понесся к нашему домику.
Ребята тоже даром не теряли время. Они нашли клей. А самое главное, что Юрка Трофименко оказался настоящим художником. Правда, записали его почему-то в гимнастический кружок.
Мы спрятались в кустах возле забора.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
В КОТОРОЙ НА СЦЕНУ ВЫХОДИТ ВЕСЕЛАЯ ДЮЖИНА
Пробалансировав на цыпочках по скрипучему полу, чтобы не разбудить спящих, мы вышли из нашего домика. Мы несли рулон бумаги, кисточку и бутылку с клеем. Сделав несколько шагов, замерли в недоумении.
Было от чего удивиться! В то время, когда ребята тихо посапывали или громко храпели, наши вожатые, воспитатели и даже повара резвились, ну точно как мы днем.
Капитолина Петровна прыгала через скакалку, которую крутили тетя Рая и Елена Владимировна, вожатая отряда малышей. Капитолина Петровна прыгала, наверное, уже давно, потому что ликующе считала: "Тридцать пять, тридцать шесть..." Но вот она сделала "страту", и все обратили внимание на Аскольда.
Наш вожатый не преминул похвастаться своей силой. Он стал на руки и пошел так от бума по направлению к столовой. За Аскольдом, подбадривая его криками, потянулись остальные. Вожатый шел здорово. Словно на ногах, а не на руках.
Вдруг он закачался, все заахали, но Аскольд удержался и благополучно дошел до столовой.
Когда он снова очутился на ногах, вожатые и воспитатели захлопали. Мы молча подмигнули друг дружке: "Молодец наш вожатый!"
- Ребята, - воскликнула Капитолина Петровна, - давайте играть в чехарду!
- В чехарду! - радостно закричали вожатые, воспитатели и повара.
Мы переглянулись, и Юрка снисходительно промолвил:
- Пусть поиграют, мы подождем.
Вожатые здорово играли в чехарду. Чувствовалось, что они давно не испытывали такого удовольствия.
А потом Илья Александрович и Аскольд вскарабкались на бум и начали состязаться, кто кого столкнет. Вожатые и воспитатели разделились на две группы. Одна болела за Аскольда, другая - за Илью Александровича. Мы, конечно, болели за нашего вожатого. Забыв, что мы в засаде, Марик крикнул:
- Аскольд, нажимай!
И тут же испуганно осекся. Мы приготовились удирать. Но никто не услышал возгласа Марика - всех увлекла спортивная борьба.
Все же Илья Александрович оказался ловчее. Неожиданным ударом он столкнул Аскольда на землю.
Наш вожатый решил взять реванш и снова полез на бум. Правильно, сдаваться нельзя.
Страсти накалились. Вожатые принялись скандировать:
- Шайбу! Шайбу!
Взбодренный поддержкой, Аскольд ринулся на Илью Александровича и... в одно мгновение сам очутился на земле. Но успел задеть Илью Александровича, потому что тот стал торопливо загребать руками, пытаясь удержаться на узком бревне. Ничего из этого у него не вышло, и Илья Александрович совершил вынужденную посадку на землю.
Все шумно захлопали, а Капитолина Петровна объявила:
- Ничья!
- Ничья, - закричали остальные. Аскольд хотел было снова залезть на бум, чтобы одержать победу, но его не пустили, а Елена Владимировна предложила:
- Давайте споем.
В руках у Елены Владимировны появилась гитара.
Тут мы уселись на травку. Концерт лучше всего слушать сидя.
Елена Владимировна пела песни, которые мы ни разу не слыхали. Но они нам понравились. Потому что песни были смешные. Припев подхватывали все вожатые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Еще надо показать дрессированных львов, но тогда не обойтись без ограды. Вдоль всей арены я нарисовал решетчатую загородку, а рядом с лошадьми изобразил дрессированных львов. Рыжие, с лохматыми шевелюрами, они сидели на специальных тумбах и рычали друг на друга. Рыка, конечно, на картине не было слышно, но я пошире разинул львам пасти, чтобы всем было ясно, что рычат они, не стесняясь зрителей.
Потом я нарисовал акробатов. Чтобы они не занимали много места, я поставил их друг дружке на плечи, но их было так много, что они дотянулись аж до потолка. А в самом низу живой лестницы стоял акробат с широченными плечами и толстенными ногами, чтобы он мог всех удержать.
Ну вот и все. Нет, не все. Не хватает слона. Хорошо бы вывести его на арену, но там уже негде яблоку упасть. Правда, есть место под куполом. Но как туда слон может попасть? А если в цирке выступает Кио, слон и не там еще может очутиться! Поэтому я со спокойной совестью изобразил слона под куполом цирка.
Картина была готова. Тут только я вытер пот со лба и почувствовал, что сильно устал.
Илья Александрович ходил по комнате и рассматривал наши картины. Он остановился возле моей соседки.
- Очень хорошая работа, Зина! - похвалил девочку вожатый.
Я глянул в ее тетрадку и ахнул. Потом поглядел на живую вазочку с цветами и ахнул сильнее прежнего. Они были так похожи друг на друга - живая вазочка и нарисованная, что, казалось, Зина и не рисовала вовсе, а просто приклеила каким-то чудом эту самую вазочку к своей тетрадке.
- А что это у тебя такое? - глянул на мою картину вожатый.
- Цирк.
- Цирк? - удивился вожатый.
Меня обступили ребята. Моя картина вызвала у них ядовитые насмешки.
- Эта куча мала называется цирком?
- А что это за козявочки ползают?
- Это собаки дрессированные, - сквозь зубы процедил я.
- Прекратите, ребята, - строго сказал вожатый. - Коробухин нарисовал оригинальную картину.
Я выпятил грудь. Вожатый хвалит меня, а не вас.
- А у вас краски есть? - я понимал, что железо надо ковать, пока оно горячо. - Я хотел бы порисовать красками в свободное время.
- Потренируйся, - согласился вожатый и вручил мне два тюбика с красками и большой лист бумаги.
Я прижал добычу к груди и хотел дать стрекача.
- Как у вас дела? - услышал я за спиной голос Капитолины Петровны.
Она подошла и обратила взор своих глаз, усиленных очками, на мою картину и начала сперва медленно, а потом все быстрее мотать головой, на которой торчала пилотка из газетной бумаги.
- Абстракционист! - прошептала Капитолина Петровна.
Я подумал, что она в восторге от моей картины, и поддакнул:
- Я с детства абстракционист.
- Как у тебя язык поворачивается такие слова произносить, - зашумела Капитолина Петровна, и я понял, что моя картина ей не понравилась.
Капитолина Петровна поглядела на меня:
- Ну, почему бы тебе, как всем, не нарисовать эту прекрасную вазочку с душистыми цветами?
- Не хочу, - сердито сказал я. - Я хочу рисовать цирк и зверей.
Илья Александрович попытался за меня вступиться, но Капитолина Петровна блеснула на него очками, и вожатый замолк.
- Ну вот что! Для меня, Коробухин, теперь совершенно ясно, - сказала Капитолина Петровна, глядя куда-то поверх очков и поверх меня, - живопись это не твое призвание. Ступай.
Сунув тюбики с красками в карманы и бережно прижав к груди лист бумаги, я понесся к нашему домику.
Ребята тоже даром не теряли время. Они нашли клей. А самое главное, что Юрка Трофименко оказался настоящим художником. Правда, записали его почему-то в гимнастический кружок.
Мы спрятались в кустах возле забора.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
В КОТОРОЙ НА СЦЕНУ ВЫХОДИТ ВЕСЕЛАЯ ДЮЖИНА
Пробалансировав на цыпочках по скрипучему полу, чтобы не разбудить спящих, мы вышли из нашего домика. Мы несли рулон бумаги, кисточку и бутылку с клеем. Сделав несколько шагов, замерли в недоумении.
Было от чего удивиться! В то время, когда ребята тихо посапывали или громко храпели, наши вожатые, воспитатели и даже повара резвились, ну точно как мы днем.
Капитолина Петровна прыгала через скакалку, которую крутили тетя Рая и Елена Владимировна, вожатая отряда малышей. Капитолина Петровна прыгала, наверное, уже давно, потому что ликующе считала: "Тридцать пять, тридцать шесть..." Но вот она сделала "страту", и все обратили внимание на Аскольда.
Наш вожатый не преминул похвастаться своей силой. Он стал на руки и пошел так от бума по направлению к столовой. За Аскольдом, подбадривая его криками, потянулись остальные. Вожатый шел здорово. Словно на ногах, а не на руках.
Вдруг он закачался, все заахали, но Аскольд удержался и благополучно дошел до столовой.
Когда он снова очутился на ногах, вожатые и воспитатели захлопали. Мы молча подмигнули друг дружке: "Молодец наш вожатый!"
- Ребята, - воскликнула Капитолина Петровна, - давайте играть в чехарду!
- В чехарду! - радостно закричали вожатые, воспитатели и повара.
Мы переглянулись, и Юрка снисходительно промолвил:
- Пусть поиграют, мы подождем.
Вожатые здорово играли в чехарду. Чувствовалось, что они давно не испытывали такого удовольствия.
А потом Илья Александрович и Аскольд вскарабкались на бум и начали состязаться, кто кого столкнет. Вожатые и воспитатели разделились на две группы. Одна болела за Аскольда, другая - за Илью Александровича. Мы, конечно, болели за нашего вожатого. Забыв, что мы в засаде, Марик крикнул:
- Аскольд, нажимай!
И тут же испуганно осекся. Мы приготовились удирать. Но никто не услышал возгласа Марика - всех увлекла спортивная борьба.
Все же Илья Александрович оказался ловчее. Неожиданным ударом он столкнул Аскольда на землю.
Наш вожатый решил взять реванш и снова полез на бум. Правильно, сдаваться нельзя.
Страсти накалились. Вожатые принялись скандировать:
- Шайбу! Шайбу!
Взбодренный поддержкой, Аскольд ринулся на Илью Александровича и... в одно мгновение сам очутился на земле. Но успел задеть Илью Александровича, потому что тот стал торопливо загребать руками, пытаясь удержаться на узком бревне. Ничего из этого у него не вышло, и Илья Александрович совершил вынужденную посадку на землю.
Все шумно захлопали, а Капитолина Петровна объявила:
- Ничья!
- Ничья, - закричали остальные. Аскольд хотел было снова залезть на бум, чтобы одержать победу, но его не пустили, а Елена Владимировна предложила:
- Давайте споем.
В руках у Елены Владимировны появилась гитара.
Тут мы уселись на травку. Концерт лучше всего слушать сидя.
Елена Владимировна пела песни, которые мы ни разу не слыхали. Но они нам понравились. Потому что песни были смешные. Припев подхватывали все вожатые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28