- Ребята, - кричу я, - остановитесь!
Друзья спешиваются и обступают меня. От них пахнет рыжим солнцем, веселым ветром и расплавившимся асфальтом.
- Как тебе в лагере? - спрашивает Семка.
- Что-то Коробухин нос повесил? - гогочет Горох.
- Не выдумывай, - отмахиваюсь я.
- Нелегкое дело затеял, Валера, - сомневается Генка.
- Это еще цветочки, - отшучиваюсь я.
- Если бы мы с тобой были, - загорается Семка, - мы бы такое завернули...
- Лагерь бы ахнул, - басом произносит Горох.
Мы смеемся, и ребята, оседлав велосипеды, катят по шоссе. Я смотрю им вслед и вижу, как друзья оборачиваются и машут мне руками.
- Держись, Валерка! - долетает до меня голос Семки.
И тут рыжее солнце внезапно гаснет, как будто кто-то нажал на небесный выключатель, и наступает ночь.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
В КОТОРОЙ МЫ ЗДОРОВО БОЛЕЕМ
Звуки горна прогнали прочь мой сон, и я открыл глаза. Горн дудел, не переставая, и быстро разбудил всех. Юрка вскочил с постели и стал торопливо натягивать рубашку.
- Ты куда? - Марик схватил его за длинные черные трусы.
- Мы ведь договорились, - напомнил я.
- А-а! - вспомнил Юрка. Он рухнул на кровать и застонал, как настоящий больной: - А-а-а!
- Ты не очень старайся, - посоветовал ему Толька, - береги силы.
Дверь с шумом распахнулась, и в палату влетел рассерженный Аскольд.
- Что случилось? Вы разве горн не слыхали?
- Мы не можем подняться, - ответил за всех я. - Наверное, вчера на речке простудились.
- Горло болит, - прохрипел Толька.
Вожатый повернулся к нему.
- Голова раскалывается, - заныл Марик.
Вожатый уставился на него.
- Нет сил подняться, - на глазах у Васи Блохина заблестели слезы.
- Кости ломит, - застонал Юрка с такой неподдельной искренностью, что я испугался, не заболел ли он на самом деле. Вожатый тоже, наверное, испугался.
- Вы, ребята, лежите спокойно, пожалуйста, - засуетился он, - я в один момент доктора доставлю.
Когда за вожатым захлопнулась дверь, Юрка уверенно и мрачно произнес:
- Сейчас придет доктор, и от нас останутся рожки да ножки.
Я облегченно вздохнул: значит, белобрысый жив-здоров и даже пророчествует:
- Придет доктор и все узнает. Это так просто узнать, болен ты или здоров. И чем ты болен, легко узнать.
- Тихо! - прошептал я. - Идут.
Я из окна наблюдал за тропинкой, которая вела к нашему домику. По ней торопливо шли вожатый и врачиха. Аскольд, размахивая руками, что-то ей объяснял, а врачиха, сжав губы, кивала головой.
Когда она вместе с вожатым показалась на пороге и сказала: "Здравствуйте, ребята! Как вы себя чувствуете?", мы в ответ дружно застонали. В слаженном хоре "гриппующих" выделялся Юрка. Он стонал просто замечательно - не подкопаешься.
Маленькая, похожая на девчонку, врачиха в белом халате сразу направилась к Юрке.
- Что у тебя болит, мальчик? - ласково спросила врачиха.
- Все, - простонал Юрка с такой силой, что врачиха тут же стала его обстукивать и обслушивать. Мы, затаив дыхание, следили за ее манипуляциями.
- Хрипов в легких нет, температуры - тоже, - пробормотала она. Потом одного за другим врачиха внимательно осмотрела всю веселую дюжину.
- Да, сейчас грипп такой коварный, - обратилась врачиха к вожатому, главное, надо их всех изолировать. И ни в коем случае не подниматься с постели. Я сейчас приду к вам, ребята.
Они торопливо вышли. 9-й отряд ликовал.
- Ага, а ты не верил, - набросился я на Юрку.
- Я и сейчас не верю, - флегматично промолвил тот. - Она просто не настоящая врачиха. Может, еще студентка. Моя мама, когда я устраиваю ей такое представление, сразу все разгадывает: "До Аркадия Райкина ты еще не дорос, а потому вставай скоренько и марш в школу".
- У тебя замечательные стоны получаются, - похвалил я его.
- Когда-то и мама мне верила, - вздохнул белобрысый очкарик.
Настроение у всех было в кубе, то есть превосходное. Кто-то где-то строится, кто-то куда-то идет, а мы лежим себе спокойно.
Отдыхаем.
Поправляемся.
Настроение еще улучшилось, когда нам принесли завтрак. Не успели дежурные раздать все порции, как щербатый, проглотив в одну секунду манную кашу, воскликнул:
- А теперь тащите добавку. Мы - больные. Нам поправляться надо.
Не испортила нашего светлого, солнечного настроения и врачиха. Он заставила нас съесть какую-то гадость в таблетках, которую называла тетрациклином, и, снова повторив, чтобы мы ни в коем случае не вставали, ушла.
Аскольд отворил двери ногой, потому что руки у него были заняты. Он нес две огромные охапки книг.
- Самые интересные взял в библиотеке, - гордо сказал он.
Это были книги приключенческие и про шпионов. Только мы погрузились в чтение, как на пороге возникла Капитолина Петровна. Руки она держала за спиной.
- Как здоровье? - нараспев протянула старшая вожатая.
- Спасибо, хорошее, - откликнулся вежливый Юрка и тут же спохватился. Плохое то есть, очень плохое.
- Тихий ужас, а не здоровье, - прохрипел я и закашлялся.
Капитолина Петровна прислушалась, склонив голову, к моему кашлю, а потом медленно, очень медленно достала руки из-за спины. В одной из них оказался большущий кулек, а в нем - конфеты. Каждый из нас брал преспокойно по две штуки. А чего стесняться - мы же больные.
- Лекарства помогают вам? - поинтересовалась старшая вожатая.
- Помогают, - облизывая пальцы, испачканные конфетами, ответил Толька.
- Судя по вашему настроению, - загадочно сказала Капитолина Петровна, болезнь надолго не затянется. И, наверное, уже завтра я увижу вас бодрыми и здоровыми.
Старшая вожатая вышла из домика, плотно закрыв за собой дверь. Мы недоуменно посмотрели на дверь, а потом друг на друга.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
В КОТОРОЙ НАШ КОРАБЛЬ ДАЕТ ТЕЧЬ,
НО ВСЕ ОКАНЧИВАЕТСЯ БЛАГОПОЛУЧНО
Целый день все шло хорошо, просто прекрасно. Мы здорово болели. А вечером...
Солнце пряталось за спины сосен, и от них на траву ложились прямые, расширяющиеся кверху, тени. Весь день в нашем домике было шумно, а сейчас все притихли, привстали на кроватях и молча, с тоской глядели на солнце.
- Вот и еще один день прожили в лагере, - задумчиво произнес Юрка.
И тут начался бунт. Толька резко повернулся ко мне:
- Выдумал какую-то ерунду - болеть. Могли сегодня целый день валяться на песочке, а не на этих скрипучих кроватях.
Ребята загалдели. Отряд выходил из повиновения.
- А чем тебе плохо? - перешел я в наступление, зная, что это лучшая оборона, - ты лежишь сытый, в тепле и повышаешь свой культурный уровень.
Я показал на шпионскую книгу, которую Толька держал в руках раскрытой на середине.
- А мне культурный уровень надоело в школе повышать, - разозлился Толька. - В лагере я хочу гулять, купаться и загорать.
- Толька прав, - поддержал щербатого Марик. - Надоело валяться в постели, как будто ты больной не понарошку.
Мой авторитет - еще далеко не прочный - стремительно падал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28