Стили возникали в разное время и для разных целей. Например большинство ранних школ карате и и кун-фу разрабатывалось для борьбы против сильного, возможно вооруженного, но неумелого противника. Более поздние стили разрабатывались уже для борьбы бойца против человека, владеющего ранним карате или кун-фу. Затем появились школы, направленные на борьбу с техникой предыдущих школ и так далее. В нашем институте разработан новый стиль борьбы — он построен по совершенно иному принципу, в рассчете не на обычного человека, а на специально подготовленного особыми методиками. Поэтому мы во-первых будем изучать разные стили, во-вторых, будем делать упор именно на наш стиль, но при этом половину времени вы будете проводить на специальных электронных тренажерах.
— Мой Учитель, — начал Гек, — говорил, что нельзя работать с тренажером, надо работать только с живым противником.
— Почему? Потому что тренажер не может дать сдачи?
— Нет, потому что он не может опередить.
— Не волнуйся, наш тренажер сможет тебя опередить. — усмехнулся Сергей. — Еще вопросы есть?
— Почему ты меня не ударил в лоб изо всей силы, а лишь обозначил удар? — спросил Гек.
— Потому что если восемь лет бить тебя по лбу, можно выбить все мозги, а они тебе еще пригодятся. Еще вопросы есть? Тогда подъем! Будем отрабатывать базовые техники.
* * *
В этот день было много всего — была долгая пробежка по морозному воздуху вокруг корпусов института, силовые упражнения на площадке, уставленной странными раскачивающимися железными рамами. Была работа с тренажером по выработке реакции — это оказался странный агрегат с эспандерами, где надо было правильно реагировать на световые вспышки и бить кулаком, с тянущимися за ним пружинами эспандеров, в загоревшееся пятно на поверхности стенда, иначе через пояс агрегат слегка бил током. Силу удара тоже надо было регулировать, а это с эспандером было сделать не так-то легко — за слишком сильный или слабы удар автомат тоже наказывал слабым, но чувствительным ударом тока. Затем был обед — оказалось, что у каждого из тройки была своя диета. Затем были занятия по стрельбе, затем какие-то электронные то ли тесты, то ли игры за светящимися пультами, снова работа с тренажером, потом началась двухчасовая отработка огневых перемещений — техники перебежек и уходов с линии огня. Инструктора передавали бойцов тройки друг другу и занятия шли одним непрерывным потоком. И лишь поздно вечером было объявлено, что учебный день закончен, есть тридцать минут свободного времени, после чего надлежит разойтись по комнатам, надеть на голову наушники и лечь спать — в первый месяц никаких трансляций еще не будет, но надо уже привыкать спать в наушниках.
Гек, Зеф и Яна собрались на втором этаже в клубе — так называлась большая общая комната. Здесь стоял телевизор, видеомагнитофон и аудиоцентр с набором кассет. Сначала все решили, что полчаса перед сном — это прекрасная возможность поговорить и наконец рассказать друг другу что же произошло за последние месяцы с каждым. Но вдруг оказалось, что сейчас вспоминать свои неприятности перед попаданием в спецшколу никому не хотелось. Да и успеется еще не раз все обсудить.
— Музыка — лучшее средство для отдыха. — заявил Зеф, подошел к рядам кассет и начал там рыться.
— А я кстати почти и не устала. — удивленно заметила Яна.
— И я тоже. — подтвердил Гек. — Усталость появлялась в течении дня постоянно, но тут же менялись занятия и она проходила.
— Да, — задумчиво произнес Зеф, — попали мы. Здесь подготовочку нам дают по самому высшему классу. О, нашел! — он вытащил из стопки кассету.
— Что это? — спросил Гек.
— Второй бранденбургский концерт Бетховена. — объявил Зеф.
— Нет, это я не вытерплю! — решительно заявил Гек, — Ты мне хочешь отравить полчаса отдыха перед сном?
— Это же классика! — важно произнес Зеф, — От слова «класс».
— А что, группы «Кино» там нету в этой стопке кассет? — спросил Гек.
— Нет, вот это уже я не вытерплю! — возмутился Зеф. — Ты еще поставь ту дрянь, которая на вашей дискотеке играла!
— Ту дрянь я сам терпеть не мог.
— Вы еще подеритесь! — возмутилась Яна.
Гек и Зеф сразу остыли. И тут Яна заметила гитару, висящую в углу.
— А кто-нибудь играет на гитаре? — спросила она, кивнув в сторону угла.
— Я играю. — сказал Гек.
— Так может ты сыграешь?
— Сыграть-то я могу, вот только петь я не умею — совершенно нет голоса.
— Совсем-совсем? — разочарованно протянула Яна.
— Совсем.
— Артем, а ты? — она обернулась к Зефу.
— Не Артем, а Зеф. — улыбнулся Зеф, — Петь я умею. И даже песни когда-то свои писал. Но я не умею играть.
— А как же ты песни писал? — удивилась Яна.
— Ну вот так, писал и пел.
— А ты скажи Геку что играть, и пой! — предложила Яна.
— А что ты умеешь играть кроме «Кино»? — осведомился Зеф.
— Баха играть не умею. — в тон ему ответил Гек.
— Да зачем мне Бах, мне бы какие-нибудь блатные три аккорда.
— Тебя не поймешь, — удивился Гек, — то у тебя Бах, то блатные аккорды. — он действительно взял два простых аккорда и стал тихо наигрывать какой-то жалобный ритм.
— А что тут удивительного, я же зэк. — усмехнулся Зеф.
— Поздравляю. — отозвался Гек, Хотя я тоже не без этого.
— Ух ты, а в какой зоне ты срок мотал? — обрадовался Зеф.
— До зоны не дошло, но в «Крестах» я посидел.
— А, так что ты понимаешь в жизни! Ты не сидел на нарах, не лепил шахматы из хлебного мякиша?
— Але, базар! — перебила их Яна, — Вы хотите испортить мне вечер своими разборками кто из вас круче?
— А что ты хотела? — со смешком обернулся Зеф, — Нормальная оленья ситуация: два самца и самка, самцы машут рогами. Кто круче, того самка и выберет. Передачу «В мире животных» смотрела?
— Ну человек же не олень! — возразила Яна.
— А в чем разница? Ситуация такая же.
Яна задумалась.
— А вы мне оба нравитесь! — объявила она. — Я вас двоих выбираю. Поживем-увидим. А теперь уже спойте что-нибудь наконец!
Гек с Зефом переглянулись и рассмеялись.
— Играй простую блатную мелодию. — Зеф деловито высвистел незатейливый мотив. — Понятно?
Гек перебрал струны.
— Во, то что надо. — обрадовался Зеф и объявил, — Блатная шахматная песня. Написано в зоне этим летом. — И он запел:
Я родился и вырос как пешка, королем по району ходил.
Никому я не делал плохого, только черную кепку носил.
Но однажды я женщину встретил — она мимо плыла как ладья.
И тогда я сказал: «Эй подруга, ты немедленно будешь моя!»
А она завизжала как падла, конь какой-то на помощь прибег.
И ее я прирезал на месте от любви и душевных тревог.
Повязали меня офицеры, в суд народный судить повезли.
Тихо плакала мама-старушка когда сына в тюрьму заперли.
У двери клетки тесной и черной — офицер будет долго стоять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— Мой Учитель, — начал Гек, — говорил, что нельзя работать с тренажером, надо работать только с живым противником.
— Почему? Потому что тренажер не может дать сдачи?
— Нет, потому что он не может опередить.
— Не волнуйся, наш тренажер сможет тебя опередить. — усмехнулся Сергей. — Еще вопросы есть?
— Почему ты меня не ударил в лоб изо всей силы, а лишь обозначил удар? — спросил Гек.
— Потому что если восемь лет бить тебя по лбу, можно выбить все мозги, а они тебе еще пригодятся. Еще вопросы есть? Тогда подъем! Будем отрабатывать базовые техники.
* * *
В этот день было много всего — была долгая пробежка по морозному воздуху вокруг корпусов института, силовые упражнения на площадке, уставленной странными раскачивающимися железными рамами. Была работа с тренажером по выработке реакции — это оказался странный агрегат с эспандерами, где надо было правильно реагировать на световые вспышки и бить кулаком, с тянущимися за ним пружинами эспандеров, в загоревшееся пятно на поверхности стенда, иначе через пояс агрегат слегка бил током. Силу удара тоже надо было регулировать, а это с эспандером было сделать не так-то легко — за слишком сильный или слабы удар автомат тоже наказывал слабым, но чувствительным ударом тока. Затем был обед — оказалось, что у каждого из тройки была своя диета. Затем были занятия по стрельбе, затем какие-то электронные то ли тесты, то ли игры за светящимися пультами, снова работа с тренажером, потом началась двухчасовая отработка огневых перемещений — техники перебежек и уходов с линии огня. Инструктора передавали бойцов тройки друг другу и занятия шли одним непрерывным потоком. И лишь поздно вечером было объявлено, что учебный день закончен, есть тридцать минут свободного времени, после чего надлежит разойтись по комнатам, надеть на голову наушники и лечь спать — в первый месяц никаких трансляций еще не будет, но надо уже привыкать спать в наушниках.
Гек, Зеф и Яна собрались на втором этаже в клубе — так называлась большая общая комната. Здесь стоял телевизор, видеомагнитофон и аудиоцентр с набором кассет. Сначала все решили, что полчаса перед сном — это прекрасная возможность поговорить и наконец рассказать друг другу что же произошло за последние месяцы с каждым. Но вдруг оказалось, что сейчас вспоминать свои неприятности перед попаданием в спецшколу никому не хотелось. Да и успеется еще не раз все обсудить.
— Музыка — лучшее средство для отдыха. — заявил Зеф, подошел к рядам кассет и начал там рыться.
— А я кстати почти и не устала. — удивленно заметила Яна.
— И я тоже. — подтвердил Гек. — Усталость появлялась в течении дня постоянно, но тут же менялись занятия и она проходила.
— Да, — задумчиво произнес Зеф, — попали мы. Здесь подготовочку нам дают по самому высшему классу. О, нашел! — он вытащил из стопки кассету.
— Что это? — спросил Гек.
— Второй бранденбургский концерт Бетховена. — объявил Зеф.
— Нет, это я не вытерплю! — решительно заявил Гек, — Ты мне хочешь отравить полчаса отдыха перед сном?
— Это же классика! — важно произнес Зеф, — От слова «класс».
— А что, группы «Кино» там нету в этой стопке кассет? — спросил Гек.
— Нет, вот это уже я не вытерплю! — возмутился Зеф. — Ты еще поставь ту дрянь, которая на вашей дискотеке играла!
— Ту дрянь я сам терпеть не мог.
— Вы еще подеритесь! — возмутилась Яна.
Гек и Зеф сразу остыли. И тут Яна заметила гитару, висящую в углу.
— А кто-нибудь играет на гитаре? — спросила она, кивнув в сторону угла.
— Я играю. — сказал Гек.
— Так может ты сыграешь?
— Сыграть-то я могу, вот только петь я не умею — совершенно нет голоса.
— Совсем-совсем? — разочарованно протянула Яна.
— Совсем.
— Артем, а ты? — она обернулась к Зефу.
— Не Артем, а Зеф. — улыбнулся Зеф, — Петь я умею. И даже песни когда-то свои писал. Но я не умею играть.
— А как же ты песни писал? — удивилась Яна.
— Ну вот так, писал и пел.
— А ты скажи Геку что играть, и пой! — предложила Яна.
— А что ты умеешь играть кроме «Кино»? — осведомился Зеф.
— Баха играть не умею. — в тон ему ответил Гек.
— Да зачем мне Бах, мне бы какие-нибудь блатные три аккорда.
— Тебя не поймешь, — удивился Гек, — то у тебя Бах, то блатные аккорды. — он действительно взял два простых аккорда и стал тихо наигрывать какой-то жалобный ритм.
— А что тут удивительного, я же зэк. — усмехнулся Зеф.
— Поздравляю. — отозвался Гек, Хотя я тоже не без этого.
— Ух ты, а в какой зоне ты срок мотал? — обрадовался Зеф.
— До зоны не дошло, но в «Крестах» я посидел.
— А, так что ты понимаешь в жизни! Ты не сидел на нарах, не лепил шахматы из хлебного мякиша?
— Але, базар! — перебила их Яна, — Вы хотите испортить мне вечер своими разборками кто из вас круче?
— А что ты хотела? — со смешком обернулся Зеф, — Нормальная оленья ситуация: два самца и самка, самцы машут рогами. Кто круче, того самка и выберет. Передачу «В мире животных» смотрела?
— Ну человек же не олень! — возразила Яна.
— А в чем разница? Ситуация такая же.
Яна задумалась.
— А вы мне оба нравитесь! — объявила она. — Я вас двоих выбираю. Поживем-увидим. А теперь уже спойте что-нибудь наконец!
Гек с Зефом переглянулись и рассмеялись.
— Играй простую блатную мелодию. — Зеф деловито высвистел незатейливый мотив. — Понятно?
Гек перебрал струны.
— Во, то что надо. — обрадовался Зеф и объявил, — Блатная шахматная песня. Написано в зоне этим летом. — И он запел:
Я родился и вырос как пешка, королем по району ходил.
Никому я не делал плохого, только черную кепку носил.
Но однажды я женщину встретил — она мимо плыла как ладья.
И тогда я сказал: «Эй подруга, ты немедленно будешь моя!»
А она завизжала как падла, конь какой-то на помощь прибег.
И ее я прирезал на месте от любви и душевных тревог.
Повязали меня офицеры, в суд народный судить повезли.
Тихо плакала мама-старушка когда сына в тюрьму заперли.
У двери клетки тесной и черной — офицер будет долго стоять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108