– Отчечай без уверток! Неужто я не знаю, что в гнезде у Аиста ты сильнее меня? Я убил бы тебя одним пинком, но мне не одолеть жандармов и солдат. Хватит шуметь; куда ты хочешь меня вести?
– К господину Камюзо.
– Идем к господину Камюзо, – отвечал Жак Коллен. – А почему бы нам не пойти к генеральному прокурору?.. Это ближе, – прибавил он.
Биби-Люпен отлично знал, что он в немилости у высших судебных властей, которые подозревали, что его состояние нажито за счет преступников и их жертв, поэтому он был не прочь явиться в прокуратуру с такой добычей.
– Пойдем, – сказал Биби-Люпен. – Это мне кстати! Но раз ты сдаешься, позволь-ка мне привести тебя в порядок, я боюсь твоих пощечин! – И он вытащил из кармана наручники.
Жак Коллен протянул руки, и Биби-Люпен надел на них наручники.
– Ну, а раз ты такой покладистый, – продолжал он, – скажи мне, как ты вышел из Консьержери?
– Так же, как и ты, по малой лестнице.
– Стало быть, ты опять наклеил нос жандармам?
– Нет. Меня отпустил на честное слово господин де Гранвиль.
– Ты что, смеешься?
– Вот увидишь!.. Гляди, как бы на тебя не надели цепочку!
В эту минуту Корантен говорил генеральному прокурору:
– Сами изволите видеть, сударь, ровно час, как наш молодчик ушел. Вы не думаете, что он насмеялся над вами?.. Быть может, он уже на пути в Испанию, где нам его не найти. Испания полна чудес.
– Либо я не разбираюсь в людях, либо он вернется; все его интересы обязывают его к этому; он больше должен получить от меня, чем дать мне…
В эту минуту вошел Биби-Люпен.
– Господин граф, – сказал он, – я принес вам добрую весть: сбежавший Жак Коллен пойман.
– Вот как вы держите слово! – вскричал Жак Коллен, обращаясь к г-ну де Гранвилю. – Спросите вашего двуличного агента, где он меня поймал.
– Где? – спросил генеральный прокурор.
– В двух шагах от прокуратуры, под сводом, – отвечал Биби-Люпен.
– Освободите этого человека от ваших наручников, – строго сказал господин де Гранвиль Биби-Люпену. – И помните, пока вам не прикажут арестовать его, оставьте этого человека в покое. Ступайте! Вы привыкли решать и действовать, словно в вашем лице соединились правосудие и полиция.
И генеральный прокурор повернулся спиной к побледневшему начальнику полиции, который, встретив взгляд Жака Коллена, предрекавший ему падение, побледнел еще более.
– Я не выходил из кабинета, ожидая вас; можете не сомневаться, я держал свое слово, как вы сдержали ваше, – сказал г-н де Гранвиль Жаку Коллену.
– В первую минуту я усомнился в вас, сударь, и как знать, что подумали бы вы, будь вы на моем месте? Но, рассудив, я понял, что неправ. Я приношу вам больше, чем вы мне даете; не в ваших интересах меня обманывать…
Судья обменялся быстрым взглядом с Корантеном. Этот взгляд, не ускользнувший от Обмани-Смерть, внимание которого было всецело обращено на г-на де Гранвиля, обнаружил диковинного старичка, сидевшего в креслах, поодаль. Тотчас же предупрежденный тем живым и безошибочным инстинктом, который дает вам знать о присутствии врага, Жак Коллен всмотрелся в эту фигуру; он сразу же заметил, что глаза человека не соответствуют возрасту, на который указывает одежда, и признал маскарад. В одно мгновение Жак Коллен отыграл у Корантена первенство, которое тот благодаря своей редкой наблюдательности взял над ним, разоблачив его в номере гостиницы у Перада.
– Мы не одни!.. – сказал Жак Коллен г-ну де Гранвилю.
– Нет, – сухо отвечал генеральный прокурор.
– И этот господин, – продолжал каторжник, – один из моих лучших знакомых… если я не ошибаюсь?
Он шагнул вперед и узнал Корантена, настоящего виновника падения Люсьена. Кирпично-красное лицо Жака Коллена стало на одно короткое, неуловимое мгновение бледным, почти белым; вся кровь у него прихлынула к сердцу, таким жгучим и яростным было желание броситься на это опасное животное и растоптать его; но он подавил это зверское желание и сдержал себя тем бешеным напряжением воли, которое делало его таким страшным. Он принял любезный вид и приветствовал старичка с вкрадчивой учтивостью, столь привычной для него с той поры, как он вошел в роль духовного лица высокого ранга.
– Господин Корантен, – сказал он, – смею спросить, какой случайности я обязан удовольствием встретиться с вами? Уж не моя ли особа имеет счастье служить причиной вашего посещения прокуратуры?
Удивление генерального прокурора достигло высшей степени, и он не мог отказать себе в удовольствии наблюдать встречу этих двух людей. Все движения Жака Коллена и тон, каким были сказаны эти слова, указывали на сильнейшее нервное возбуждение, и ему было любопытно узнать его причины. При этом неожиданном и чудодейственном опознании его личности Корантен поднялся, как змея, которой наступили на хвост.
– Да, это я, любезный аббат Карлос Эррера.
– Уж не явились ли вы сюда, – сказал ему Обмани-Смерть, – в качестве посредника между господином генеральным прокурором и мною?.. Неужто я имею счастье служить предметом одной из тех сделок, в которых вы блещете своими талантами? Послушайте, сударь, – сказал каторжник, обернувшись к генеральному прокурору, – чтобы вам не терять даром ваше драгоценное время, читайте, вот образчики моих товаров… И он протянул г-ну де Гранвилю три письма, вынутые им из бокового кармана сюртука. – Покамест вы будете знакомиться с ними, я, если позволите, побеседую с этим господином.
– Большая честь для меня, – отвечал Корантен, невольно вздрогнув.
– Вы, сударь, достигли полного успеха в нашем деле, – сказал Жак Коллен. – Я был побит… – прибавил он шутливым тоном проигравшего игрока, – но при этом у вас сняли несколько фигур с доски… Победа досталась вам не дешево…
– Да, – отвечал Корантен, принимая шутку. – Ежели вы потеряли королеву, то я потерял обе ладьи…
– О! Контансон был только пешкой! – возразил насмешливо Жак Коллен. – Его можно заменить. Позвольте мне в глаза воздать вам хвалу. Вы, даю в том честное слово, человек незаурядный.
– Полноте, полноте! Я склоняюсь перед вашим превосходством, – сказал Корантен с видом заправского балагура, как бы говоря: «Хочешь паясничать, изволь!» – Ведь я располагаю всем, а вы, так сказать, на особняка ходите…
– О-о!.. – протянул Жак Коллен.
– И вы чуть было не взяли верх, – сказал Корантен, услыхав это восклицание. – Вы самый необыкновенный человек, какого я встречал в жизни, а я на своем веку видел много необыкновенных людей, ибо все те, с кем я веду борьбу, примечательны по своей дерзости, по смелости своих замыслов. Я был, к несчастью, чересчур близок с его светлостью, покойным герцогом Орантским; я работал для Людовика Восемнадцатого, когда он царствовал, а когда он был в изгнании, то для императора и для Директории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
– К господину Камюзо.
– Идем к господину Камюзо, – отвечал Жак Коллен. – А почему бы нам не пойти к генеральному прокурору?.. Это ближе, – прибавил он.
Биби-Люпен отлично знал, что он в немилости у высших судебных властей, которые подозревали, что его состояние нажито за счет преступников и их жертв, поэтому он был не прочь явиться в прокуратуру с такой добычей.
– Пойдем, – сказал Биби-Люпен. – Это мне кстати! Но раз ты сдаешься, позволь-ка мне привести тебя в порядок, я боюсь твоих пощечин! – И он вытащил из кармана наручники.
Жак Коллен протянул руки, и Биби-Люпен надел на них наручники.
– Ну, а раз ты такой покладистый, – продолжал он, – скажи мне, как ты вышел из Консьержери?
– Так же, как и ты, по малой лестнице.
– Стало быть, ты опять наклеил нос жандармам?
– Нет. Меня отпустил на честное слово господин де Гранвиль.
– Ты что, смеешься?
– Вот увидишь!.. Гляди, как бы на тебя не надели цепочку!
В эту минуту Корантен говорил генеральному прокурору:
– Сами изволите видеть, сударь, ровно час, как наш молодчик ушел. Вы не думаете, что он насмеялся над вами?.. Быть может, он уже на пути в Испанию, где нам его не найти. Испания полна чудес.
– Либо я не разбираюсь в людях, либо он вернется; все его интересы обязывают его к этому; он больше должен получить от меня, чем дать мне…
В эту минуту вошел Биби-Люпен.
– Господин граф, – сказал он, – я принес вам добрую весть: сбежавший Жак Коллен пойман.
– Вот как вы держите слово! – вскричал Жак Коллен, обращаясь к г-ну де Гранвилю. – Спросите вашего двуличного агента, где он меня поймал.
– Где? – спросил генеральный прокурор.
– В двух шагах от прокуратуры, под сводом, – отвечал Биби-Люпен.
– Освободите этого человека от ваших наручников, – строго сказал господин де Гранвиль Биби-Люпену. – И помните, пока вам не прикажут арестовать его, оставьте этого человека в покое. Ступайте! Вы привыкли решать и действовать, словно в вашем лице соединились правосудие и полиция.
И генеральный прокурор повернулся спиной к побледневшему начальнику полиции, который, встретив взгляд Жака Коллена, предрекавший ему падение, побледнел еще более.
– Я не выходил из кабинета, ожидая вас; можете не сомневаться, я держал свое слово, как вы сдержали ваше, – сказал г-н де Гранвиль Жаку Коллену.
– В первую минуту я усомнился в вас, сударь, и как знать, что подумали бы вы, будь вы на моем месте? Но, рассудив, я понял, что неправ. Я приношу вам больше, чем вы мне даете; не в ваших интересах меня обманывать…
Судья обменялся быстрым взглядом с Корантеном. Этот взгляд, не ускользнувший от Обмани-Смерть, внимание которого было всецело обращено на г-на де Гранвиля, обнаружил диковинного старичка, сидевшего в креслах, поодаль. Тотчас же предупрежденный тем живым и безошибочным инстинктом, который дает вам знать о присутствии врага, Жак Коллен всмотрелся в эту фигуру; он сразу же заметил, что глаза человека не соответствуют возрасту, на который указывает одежда, и признал маскарад. В одно мгновение Жак Коллен отыграл у Корантена первенство, которое тот благодаря своей редкой наблюдательности взял над ним, разоблачив его в номере гостиницы у Перада.
– Мы не одни!.. – сказал Жак Коллен г-ну де Гранвилю.
– Нет, – сухо отвечал генеральный прокурор.
– И этот господин, – продолжал каторжник, – один из моих лучших знакомых… если я не ошибаюсь?
Он шагнул вперед и узнал Корантена, настоящего виновника падения Люсьена. Кирпично-красное лицо Жака Коллена стало на одно короткое, неуловимое мгновение бледным, почти белым; вся кровь у него прихлынула к сердцу, таким жгучим и яростным было желание броситься на это опасное животное и растоптать его; но он подавил это зверское желание и сдержал себя тем бешеным напряжением воли, которое делало его таким страшным. Он принял любезный вид и приветствовал старичка с вкрадчивой учтивостью, столь привычной для него с той поры, как он вошел в роль духовного лица высокого ранга.
– Господин Корантен, – сказал он, – смею спросить, какой случайности я обязан удовольствием встретиться с вами? Уж не моя ли особа имеет счастье служить причиной вашего посещения прокуратуры?
Удивление генерального прокурора достигло высшей степени, и он не мог отказать себе в удовольствии наблюдать встречу этих двух людей. Все движения Жака Коллена и тон, каким были сказаны эти слова, указывали на сильнейшее нервное возбуждение, и ему было любопытно узнать его причины. При этом неожиданном и чудодейственном опознании его личности Корантен поднялся, как змея, которой наступили на хвост.
– Да, это я, любезный аббат Карлос Эррера.
– Уж не явились ли вы сюда, – сказал ему Обмани-Смерть, – в качестве посредника между господином генеральным прокурором и мною?.. Неужто я имею счастье служить предметом одной из тех сделок, в которых вы блещете своими талантами? Послушайте, сударь, – сказал каторжник, обернувшись к генеральному прокурору, – чтобы вам не терять даром ваше драгоценное время, читайте, вот образчики моих товаров… И он протянул г-ну де Гранвилю три письма, вынутые им из бокового кармана сюртука. – Покамест вы будете знакомиться с ними, я, если позволите, побеседую с этим господином.
– Большая честь для меня, – отвечал Корантен, невольно вздрогнув.
– Вы, сударь, достигли полного успеха в нашем деле, – сказал Жак Коллен. – Я был побит… – прибавил он шутливым тоном проигравшего игрока, – но при этом у вас сняли несколько фигур с доски… Победа досталась вам не дешево…
– Да, – отвечал Корантен, принимая шутку. – Ежели вы потеряли королеву, то я потерял обе ладьи…
– О! Контансон был только пешкой! – возразил насмешливо Жак Коллен. – Его можно заменить. Позвольте мне в глаза воздать вам хвалу. Вы, даю в том честное слово, человек незаурядный.
– Полноте, полноте! Я склоняюсь перед вашим превосходством, – сказал Корантен с видом заправского балагура, как бы говоря: «Хочешь паясничать, изволь!» – Ведь я располагаю всем, а вы, так сказать, на особняка ходите…
– О-о!.. – протянул Жак Коллен.
– И вы чуть было не взяли верх, – сказал Корантен, услыхав это восклицание. – Вы самый необыкновенный человек, какого я встречал в жизни, а я на своем веку видел много необыкновенных людей, ибо все те, с кем я веду борьбу, примечательны по своей дерзости, по смелости своих замыслов. Я был, к несчастью, чересчур близок с его светлостью, покойным герцогом Орантским; я работал для Людовика Восемнадцатого, когда он царствовал, а когда он был в изгнании, то для императора и для Директории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160