Пусть доставят сюда этого де Руде. Когда закончу с дворецким, я займусь им…
Вряд ли Дол могла порадовать Квила тем, что составила ему компанию, когда понуро брела за сержантом по тропинке к огороду. Ее мучили не столько страх за себя и угрызения совести, сколько злость на то, что ее провели, и душил гнев на другую женщину. Дол думала: итак, Джэнет солгала! И я проглотила ее ложь, не поморщившись. Черт бы ее побрал! Глядела прямо в глаза и врала без зазрения совести, да и я тоже хороша: словно только что с ветки спрыгнула…
Глава 13
Сильвия Рэфрей сидела на большом сером валуне на краю сада камней и, насупившись, взирала на коричневую гусеницу преклонного возраста, которая в отчаянии от собственной дряхлости взбиралась по веточке лаванды. Сама же Сильвия пребывала если и не совсем в отчаянии - во всяком случае, не оттого, что ощущала себя дряхлой, до этого еще было очень далеко, - но тем не менее в состоянии, близком к отчаянию, способном в дальнейшем перерасти либо в мрачную меланхолию, либо в слезливую истерию, которые ее здоровое молодое начало презирало как самые легкие и доступные женщинам способы спасения от катастрофы, но чтобы избежать грозящего ей катаклизма, требовалось мобилизовать всю выдержку и самодисциплину, причем в таких дозах, что Сильвию от одной мысли об этом бросало в дрожь. Она терзалась от горя - и с этим ничего нельзя было поделать: ее привязанность к Сторсу была искренней и очень глубокой; теперь Сильвия понимала, почему там, где влияние цивилизации менее ощутимо, женщины рвут на себе волосы и бьют себя в грудь, когда умирают близкие им люди. Будто одной скорби мало…
Теперь вот и Мартин замешан в этом. Теперь он там, с этими людьми, сидит, вздрагивая от их вопросов и громких голосов… она словно видела его… и объясняет им про перчатки, те, которые она сама купила. Сильвия содрогнулась от отвращения и ужаса при одной мысли об этом. У нее не было и тени сомнения в невиновности Мартина, но в силу своего воспитания - она всегда была душкой, баловнем фортуны и не привыкла к неприятностям - Сильвия испытывала к нему раздражение, и все из-за проклятых перчаток. Перчаток, которые сама ему купила…
Боже, во что они превратились… что эти люди теперь говорят ему… и что он отвечает…
- Сильвия… или мисс Рэфрей?
Она подняла голову. Не услышала, как он подошел, - наверное, трава заглушила шаги. Сказала тусклым голосом:
- Лучше Сильвия. - Затем попыталась переключиться со своих мыслей на того, кто ее потревожил, - вдруг ей станет легче. И заметила: - Вы плохо выглядите.
Стив Циммерман кивнул.
- Не стоит беспокоиться. - Он смотрел на нее сверху вниз, его светлые глаза были настороженными, ноздри раздувались, затем сел на траву, скрестив ноги, футах в трех от нее. - Я имею в виду себя.
Никогда особенно за собой не следил. Распространено мнение, что мужчине, лишенному лоска и привлекательности, не избежать комплекса неполноценности. Не знаю, я его никогда не ощущал. Впрочем, я ненормальный.
- О, - сказала Сильвия. - Вовсе нет!
- Почему нет? Разве я нормальный? Бог мой, да я гиперцеребральный.
- Вижу. «Гипер» означает слишком много? Или я путаю?
- Нет. Это означает сверх меры. Может означать избыточность. - Он потер кончик носа тыльной стороной ладони. - Сразу после ленча я решил поговорить с вами. Видел, как вы пошли сюда.
- Ну и…
Теперь ее лицо было на фут выше, чем его, и он смотрел на нее снизу вверх.
- Легко вам говорить «ну». Ваш мозг привык отвечать в основном на простые сенсорные импульсы.
Это вольная формулировка, но научная настолько сложна, что вы ее не поймете. Я пришел к этому выводу долгим и мучительным путем. У меня к вам предложение. Чтобы все было ясно и вы не задавали ненужных вопросов, сразу скажу, что хотел об этом поговорить сначала с Мартином, но возможности не представилось. Сначала он был со всеми вами в студии, а потом его вызвали в игральную комнату. Вот мне и не выпал шанс…
Сильвия прервала его:
- Вы не знаете, почему они послали за ним? Или знаете?
- Полагаю, зададут ему кучу вопросов, которые уже задавали всем раз десять…
- Нет. - Сильвия села поудобней на своем валуне.
- Они нашли перчатки, которые искали. Их нашла Дол. На них следы от проволоки, как они и предполагали. Эту пару я купила вчера и отдала Мартину, я ему их проспорила. Они принадлежат ему. Вот о чем они его расспрашивают.
Циммерман смотрел на нее в упор своими светлыми глазами. Ничего не спросил. Казалось, даже не дышал. Он был весь внимание.
Сильвия возбужденно спросила его:
- Ну? Что вы на меня уставились?
- Извините. - Но глаза так и не отвел. - Вы говорите, Дол нашла перчатки. Где?
- В саду. Были спрятаны в арбуз.
- Вы хотите сказать, в огороде?
- Да.
- Но… - Циммерман умолк. Наконец глубоко вздохнул, как будто ему не хватало воздуха. - Значит, они их нашли. И принадлежат перчатки Мартину. Ну и какой им от этого толк?
- Я не знаю. Но для Мартина в этом ничего хорошего нет. И для меня, и для всех.
- А что говорит Мартин?
- Я не знаю. Что он может сказать? Что не знает, как они туда попали. Что же еще?
Ничего, - медленно кивнул Циммерман. - Понимаю. Вот та бомба, которую они ему подложили, - арбуз, а в нем его перчатки. Не надо ему было брать с собой перчатки. А он взял. - Он зажмурился, как будто свет причинял ему боль, потом открыл глаза и посмотрел на нее. Резко сказал: - В любом случае это не имеет никакого отношения к моему предложению. Оно прозвучит не совсем в принятой для этого манере и, может, поразит вас своей несуразностью. Но следует принять во внимание сложившиеся обстоятельства. Я хочу вас просить выйти за меня замуж.
Он не спускал с нее глаз. Сильвия одновременно убедилась в трех вещах: ее уши не в порядке, этот человек наконец окончательно спятил и последнее: все трагическое, гротескное и просто смешное, положенное ей на всю оставшуюся жизнь, обрушилось на нее в одночасье. Она смогла только пролепетать:
- Что?
- Естественно, - сказал Циммерман, - вы поражены. Я не льщу себя надеждой, что такая идея приходила вам в голову. Куда там! Но могу привести вам свои соображения, которые должны вас заинтересовать, хотя прежде вы о них не думали. Я знаю, как вы молоды, ваш мозг еще свободен от фривольности. Наша женитьба дает огромные преимущества.
Не только нам, но и обществу, что полностью исключается, если вы сделаете другой выбор. Хочу вам поведать об этих преимуществах, но только прежде я должен освободить место в вашем сознании для того, чтобы они там отложились. Иначе вы просто не услышите, что я вам говорю. Сначала надо убрать все преграды.
Невероятно, но его голос звучал искренне и совершенно серьезно. Не похоже, что он сошел с ума. Пораженная Сильвия открыла рот. Он продолжал:
- Наиболее очевидная преграда - это ваша помолвка с Фольцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Вряд ли Дол могла порадовать Квила тем, что составила ему компанию, когда понуро брела за сержантом по тропинке к огороду. Ее мучили не столько страх за себя и угрызения совести, сколько злость на то, что ее провели, и душил гнев на другую женщину. Дол думала: итак, Джэнет солгала! И я проглотила ее ложь, не поморщившись. Черт бы ее побрал! Глядела прямо в глаза и врала без зазрения совести, да и я тоже хороша: словно только что с ветки спрыгнула…
Глава 13
Сильвия Рэфрей сидела на большом сером валуне на краю сада камней и, насупившись, взирала на коричневую гусеницу преклонного возраста, которая в отчаянии от собственной дряхлости взбиралась по веточке лаванды. Сама же Сильвия пребывала если и не совсем в отчаянии - во всяком случае, не оттого, что ощущала себя дряхлой, до этого еще было очень далеко, - но тем не менее в состоянии, близком к отчаянию, способном в дальнейшем перерасти либо в мрачную меланхолию, либо в слезливую истерию, которые ее здоровое молодое начало презирало как самые легкие и доступные женщинам способы спасения от катастрофы, но чтобы избежать грозящего ей катаклизма, требовалось мобилизовать всю выдержку и самодисциплину, причем в таких дозах, что Сильвию от одной мысли об этом бросало в дрожь. Она терзалась от горя - и с этим ничего нельзя было поделать: ее привязанность к Сторсу была искренней и очень глубокой; теперь Сильвия понимала, почему там, где влияние цивилизации менее ощутимо, женщины рвут на себе волосы и бьют себя в грудь, когда умирают близкие им люди. Будто одной скорби мало…
Теперь вот и Мартин замешан в этом. Теперь он там, с этими людьми, сидит, вздрагивая от их вопросов и громких голосов… она словно видела его… и объясняет им про перчатки, те, которые она сама купила. Сильвия содрогнулась от отвращения и ужаса при одной мысли об этом. У нее не было и тени сомнения в невиновности Мартина, но в силу своего воспитания - она всегда была душкой, баловнем фортуны и не привыкла к неприятностям - Сильвия испытывала к нему раздражение, и все из-за проклятых перчаток. Перчаток, которые сама ему купила…
Боже, во что они превратились… что эти люди теперь говорят ему… и что он отвечает…
- Сильвия… или мисс Рэфрей?
Она подняла голову. Не услышала, как он подошел, - наверное, трава заглушила шаги. Сказала тусклым голосом:
- Лучше Сильвия. - Затем попыталась переключиться со своих мыслей на того, кто ее потревожил, - вдруг ей станет легче. И заметила: - Вы плохо выглядите.
Стив Циммерман кивнул.
- Не стоит беспокоиться. - Он смотрел на нее сверху вниз, его светлые глаза были настороженными, ноздри раздувались, затем сел на траву, скрестив ноги, футах в трех от нее. - Я имею в виду себя.
Никогда особенно за собой не следил. Распространено мнение, что мужчине, лишенному лоска и привлекательности, не избежать комплекса неполноценности. Не знаю, я его никогда не ощущал. Впрочем, я ненормальный.
- О, - сказала Сильвия. - Вовсе нет!
- Почему нет? Разве я нормальный? Бог мой, да я гиперцеребральный.
- Вижу. «Гипер» означает слишком много? Или я путаю?
- Нет. Это означает сверх меры. Может означать избыточность. - Он потер кончик носа тыльной стороной ладони. - Сразу после ленча я решил поговорить с вами. Видел, как вы пошли сюда.
- Ну и…
Теперь ее лицо было на фут выше, чем его, и он смотрел на нее снизу вверх.
- Легко вам говорить «ну». Ваш мозг привык отвечать в основном на простые сенсорные импульсы.
Это вольная формулировка, но научная настолько сложна, что вы ее не поймете. Я пришел к этому выводу долгим и мучительным путем. У меня к вам предложение. Чтобы все было ясно и вы не задавали ненужных вопросов, сразу скажу, что хотел об этом поговорить сначала с Мартином, но возможности не представилось. Сначала он был со всеми вами в студии, а потом его вызвали в игральную комнату. Вот мне и не выпал шанс…
Сильвия прервала его:
- Вы не знаете, почему они послали за ним? Или знаете?
- Полагаю, зададут ему кучу вопросов, которые уже задавали всем раз десять…
- Нет. - Сильвия села поудобней на своем валуне.
- Они нашли перчатки, которые искали. Их нашла Дол. На них следы от проволоки, как они и предполагали. Эту пару я купила вчера и отдала Мартину, я ему их проспорила. Они принадлежат ему. Вот о чем они его расспрашивают.
Циммерман смотрел на нее в упор своими светлыми глазами. Ничего не спросил. Казалось, даже не дышал. Он был весь внимание.
Сильвия возбужденно спросила его:
- Ну? Что вы на меня уставились?
- Извините. - Но глаза так и не отвел. - Вы говорите, Дол нашла перчатки. Где?
- В саду. Были спрятаны в арбуз.
- Вы хотите сказать, в огороде?
- Да.
- Но… - Циммерман умолк. Наконец глубоко вздохнул, как будто ему не хватало воздуха. - Значит, они их нашли. И принадлежат перчатки Мартину. Ну и какой им от этого толк?
- Я не знаю. Но для Мартина в этом ничего хорошего нет. И для меня, и для всех.
- А что говорит Мартин?
- Я не знаю. Что он может сказать? Что не знает, как они туда попали. Что же еще?
Ничего, - медленно кивнул Циммерман. - Понимаю. Вот та бомба, которую они ему подложили, - арбуз, а в нем его перчатки. Не надо ему было брать с собой перчатки. А он взял. - Он зажмурился, как будто свет причинял ему боль, потом открыл глаза и посмотрел на нее. Резко сказал: - В любом случае это не имеет никакого отношения к моему предложению. Оно прозвучит не совсем в принятой для этого манере и, может, поразит вас своей несуразностью. Но следует принять во внимание сложившиеся обстоятельства. Я хочу вас просить выйти за меня замуж.
Он не спускал с нее глаз. Сильвия одновременно убедилась в трех вещах: ее уши не в порядке, этот человек наконец окончательно спятил и последнее: все трагическое, гротескное и просто смешное, положенное ей на всю оставшуюся жизнь, обрушилось на нее в одночасье. Она смогла только пролепетать:
- Что?
- Естественно, - сказал Циммерман, - вы поражены. Я не льщу себя надеждой, что такая идея приходила вам в голову. Куда там! Но могу привести вам свои соображения, которые должны вас заинтересовать, хотя прежде вы о них не думали. Я знаю, как вы молоды, ваш мозг еще свободен от фривольности. Наша женитьба дает огромные преимущества.
Не только нам, но и обществу, что полностью исключается, если вы сделаете другой выбор. Хочу вам поведать об этих преимуществах, но только прежде я должен освободить место в вашем сознании для того, чтобы они там отложились. Иначе вы просто не услышите, что я вам говорю. Сначала надо убрать все преграды.
Невероятно, но его голос звучал искренне и совершенно серьезно. Не похоже, что он сошел с ума. Пораженная Сильвия открыла рот. Он продолжал:
- Наиболее очевидная преграда - это ваша помолвка с Фольцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61