Сто процентов, что это был запрос про него.
Малевки поступят в соседние камеры - слева и справа, а может быть, еще в нижнюю и верхнюю. Оттуда записки передадут дальше, или продублируют их содержание через прижатую к стене кружку, или криком во время прогулки, на худой конец простучат по водопроводным трубам... Через несколько часов многочисленные обитатели тюрьмы смогут высказать все, что они знают или слышали о Вольфе-Расписном... Страхующий операцию лейтенант Медведев обеспечивает отсутствие в камере тех, с кем Вольфа могла сводить судьба, - земляков, бойцов специальной разведки, соучеников и знакомых. Но черт его знает, кто может оказаться среди полутора тысяч собранных со всей страны босяков...
- Нашего пахана рассматриваешь? - хмыкнул Морда и ожесточенно почесал под мышкой. - На что это он Хорька фалует?
Калик сидел под окном и, доверительно наклонившись, что-то говорил низкорослому зэку, острые, мелкие черты которого действительно делали его похожим на отвратительного грызуна. Грызун завороженно слушал и чуть заметно кивал. Бессмысленный взгляд, идиотски приоткрытый рот... Вид у него был жуткий.
- У Хорька крыша течет. Настоящий бельмондо(1). Иначе ему бы за два мокряка в натуре зеленкой лоб намазали...(2)
1 Бельмондо - сумасшедший, ненормальный. 2 Его бы за два убийства обязательно расстреляли.
Морда глубоко затянулся и окурил едким дымом лоснящееся тело.
- Блядь, искусали всего! Вшей хоть прожарками немного гробим, а клопов вообще не переведешь! А тебя сильно нагрызли?
- Да нет, - рассеянно отозвался Волк. Он вообще не почувствовал присутствия насекомых.
- Гля, везет! Видно, кровь такая...
Звенел ведром Машка, громко командовал им Верка.
Волк впился взглядом в шевелящиеся губы Калика. Верхняя то и дело вытягивалась хоботком, нижняя попеременно отквашивалась и подбиралась, будто подхватывая невидимую жвачку. Боец специальной разведки умеет читать таким образом даже иностранную речь.
"Завтра... Дуболома... заделаешь... Заточи... весло..."1
- Совсем ни хера не соображает: под блатного работает, думает, что его вот-вот коронуют! - рассмеялся Морда.
"Я... базар... отвлеку... ты... быстро... бочину... или... шею..."
- Потому пахана слушает, что он скажет, то Хорек и делает.
"Справка... ничего... не... сделают... Зато... потом... сразу... покрестим..."2
- Ну, с психа спроса нет, а с Калика? Хорек по жизни дурак, как его руками дела делать? Все равно что с чушкарем из одной миски хавать. Если ты настоящий пахан, то себя марать не должен. Я знаешь как таких мудозвонов не терплю, зубами грызть готов!
Грызун послушно кивнул и исчез. Калик полез за сигаретой.
- С чего ты так? - поинтересовался Расписной.
1 Весло - ложка. 2 Короновать, покрестить - присвоить ранг "вора в законе".
- Из-за брата младшего. Молодой, знаешь, - в поле ветер, в жопе дым... Один хер из малолетки откинулся(1), ребятня вокруг него и скучковалась - как же, зону топтал! А у него передних зубов нету, говорит - авторитетным пацанам доминошкой выбивают, вроде как знак доблести... Мой и подписался! Тот ему сам два зуба выставил - теперь, говорит, ты самый правильный пацан в квартале. Ну братуха и гарцевал... Только они-то, дураки, не знали, что это вафлерский знак! А через полгода братан ларек бомбанул и загремел на два года. Тут-то и узнал, что это значит!
1 Освободился из колонии для несовершеннолетних.
- Чего ж ты родной душе не подсказал?
- Не было меня тогда. Я через полтора года объявился, чего сделаешь, поздно уже... Ну тому гаду пику засунул, а моему не легче!
- Так ты по "мокрой" чалишься?
Морда покачал головой:
- Не, то дело на меня даже не мерили. Менты прохлопали. За карман попал...
Жизнь в хате текла размеренно и вяло. Пидоры закончили уборку, лысого громилу и его дружка - белесого, со сморщенной, как печеное яблоко, физиономией - выдернули с вещами на этап. Хорек сидел на корточках в углу и как заведенный чиркал о бетон черенком ложки. Вжик-вжик-вжик! Время от времени он корявым пальцем проверял остроту получающегося лезвия и продолжал свою работу. Вжик-вжик-вжик...
Волка это не касалось. По инструкции он имел право расшифроваться только для предотвращения особо опасного государственного преступления или посягательства на ответственного партийно-советского работника. Предписанное приказом бездействие вызывало в душе протест, но не слишком сильный.
Может, оттого, что он уже нарушал инструкцию, чтобы спасти мальчика от кровавого маньяка, и хорошо запомнил урок полковника Троепольского, едва не растоптавшего его за это. Может, потому, что сам ходил по краю и в любой момент мог расстаться с жизнью. Может, из-за того, что в тюремном мире не было особей, вызывающих сочувствие, и спасать никого не хотелось. Может, срабатывал эффект отстраненности, с каким пассажир поезда смотрит через мутное окно на ночной полустанок со своим, не касающимся его житьем-бытьем. А скорее всего, действовали все перечисленные причины, вместе взятые... Вжик-вжик-вжик!
После обеда обитателей хаты повели на прогулку. Тускло освещенные слабыми желтыми лампочками коридоры, обшарпанные, побитые грибком стены, бесконечные ряды облупленных железных дверей, грубо приклепанные засовы, висячие амбарные замки, ржавые решетки в конце каждого коридора и пропитывающая все тошнотворная тюремная вонь - смесь дезинфекции, параши, табака и потных, давно не мытых тел... Этот мир убожества и нищеты был враждебен человеку, может, он подходил, чтобы держать здесь свиней, да и то - только перепачканных навозом, недокормленных хавроний из захудалого колхоза "Рассвет", потому что дядя Иоганн рассказывал: в Германии свинарники не уступают по чистоте многим российским квартирам. Наверняка и эти его рассказы учтены в пятнадцатилетнем приговоре...
Прогулочный дворик тоже был убогим: бетонный квадрат пять на пять метров, цементная "шуба" на стенах, чтобы не писали, и надписи, оставленные вопреки правилам и физической невозможности. Сверху натянута крупноячеистая проволочная сетка, сквозь которую виднелось ясное синее небо, желтое солнце и легкие перистые облака.
Волк жадно вдыхал свежий воздух, подставлял тело солнечным лучам и радовался, что исчезла непереносимая камерная вонь. Но она, оказывается, не исчезла, только отступила: камерой провонялись его волосы, руки, камерой разило от Морды, Голубя, Лешего, от всех вокруг...
- Раз в омской киче мы вертухаев подогрели, они нас пустили во дворик к трем бабам, - мечтательно улыбаясь, рассказывал Морда, а Голубь и Леший с интересом слушали. - Зима, мороз, снег идет, а мы их скрутили, бросили голыми жопами на лед - и погнали! Бабы визжат, менты сверху смотрят и ржут... Нас семеро, кто сразу не залез, боится не поспеть, толкается, к пасти мостится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33