Время от времени, пока мы ехали, я смотрел в окно. Светлый призрак ребенка все порхал передо мной, тихо скользя на безоблачном небе. Меняя лошадей на каждой станции, я ехал целую ночь — ехал, пока солнце не взошло на востоке неба. И все время, и ночью и днем, призрак ребенка порхал передо мной в своем неизменном и мистическом свете. Милю за милей вел он меня к югу, пока мы оставили за собой сельскую местность и, проехав сквозь шум и суету большого города, остановились под тенью древней башни на берегу реки, текущей возле нее. Кучер подошел к дверце экипажа, спросить, имею ли я еще надобность в его услугах. Я велел ему остановиться, когда увидел, что призрак ребенка замер в своем воздушном странствовании. Я опять поднял глаза вверх. Рука ребенка указывала на реку. Я заплатил кучеру и вышел из экипажа. Порхая передо мной, ребенок указывал путь к пристани, заполненной путешественниками и их поклажей. У пристани стоял корабль, готовый к отплытию. Ребенок привел меня к кораблю, опять остановился и порхал надо мной в дымном воздухе.
Я поднял глаза. Ребенок посмотрел на меня с лучезарной улыбкой и указал к востоку вдоль реки на отдаленное море. Пока мои глаза были еще устремлены на нежно сияющую фигуру, я увидел, как она исчезла, поднимаясь все выше и выше к более сильному солнечному свету, как жаворонок исчезает в утреннем небе. Я опять оставался один с моими земными ближними — без всякого ключе к дальнейшим действиям, кроме воспоминания о руке ребенка, указывавшего на восток в сторону моря.
Возле меня стоял матрос, свертывая канат на палубе. Я спросил его, куда идет этот корабль. Матрос посмотрел на меня с изумлением и ответил:
— В Роттердам.
Глава XXXV
ПО СУШЕ И ПО МОРЮ
Для меня было все равно, куда шел корабль. Куда бы он ни отправлялся, я знал, что я на пути к мистрис Ван-Брандт. Она опять нуждалась во мне, она опять звала меня к себе. Куда ни указывала бы призрачная рука ребенка, за границу или на родину, это не значило ничего — туда предназначено было мне отправиться. Когда я выйду на берег, мне опять укажут путь, лежащий передо мной. Я верил этому так твердо, как верил тому, что до сих пор мной руководил призрак ребенка.
Я не спал две ночи — усталость пересилила меня. Я спустился в каюту и нашел незанятый уголок, где мог прилечь и отдохнуть. Когда я проснулся, была уже ночь, корабль вышел в море.
Я отправился на палубу подышать свежим воздухом. Скоро вернулось желание спать. Я опять проспал несколько часов подряд. Мой приятель доктор, без сомнения, приписал, эту продолжительную потребность к отдыху слабому состоянию моего мозга, раздраженного галлюцинациями, беспрерывно продолжавшимися несколько часов сряду. Какова бы ни была причина, я просыпался большую часть пути только изредка. Все остальное время я спал, как усталое животное.
Когда я вышел на берег в Роттердаме, я прежде всего спросил дорогу к дому английского консула. Денег у меня осталось немного, и откуда я знал, может, быть прежде всего мне следовало наполнить свой кошелек.
Со мной был дорожный мешок. По дороге к озеру Зеленых Вод я оставил его в гостинице, а слуга положил его в экипаж, когда я возвращался в Лондон. В мешке лежали чековая книжка и письмо, которые могли засвидетельствовать мою личность консулу. Он очень обстоятельно дал мне необходимые указания к роттердамским корреспондентам моих лондонских банкиров.
Получив деньги и сделав некоторые необходимые покупки, я медленно шел по улице, сам не зная, что мне делать дальше, и доверчиво ожидая события, которое должно было руководить мной. Не прошел я и ста шагов, как заметил имя «Ван-Брандт» на стене дома, в котором, должно быть, занимались торговлей.
Дверь с улицы была отворена. Вторая дверь, с другой стороны передней, вела в контору. Я вошел в комнату и спросил г-на Ван-Брандта. Ко мне вышел конторщик, говоривший по-английски. Он сказал мне, что три хозяина этой фирмы носят это имя, и спросил, которого из них хочу я видеть. Я вспомнил, как зовут Ван-Брандта, и назвал его. В конторе не знали никакого «Эрнеста Ван-Брандта».
— Мы только здесь отделение фирмы Ван-Брандт, — объяснил конторщик. — Главная контора в Амстердаме. Может быть, там знают, где отыскать господина Эрнеста Ван-Брандта, если вы спросите там.
Мне было все равно, куда ни отправляться, только бы находиться на пути к мистрис Ван-Брандт. В этот день отправиться в путь было уже слишком поздно. Я переночевал в гостинице. Ночь прошла спокойно и без всяких происшествий. На следующее утро я отправился в дилижансе в Амстердам.
Когда, по приезде, я задал свои вопросы в главной конторе, меня отвели к одному из товарищей фирмы. Он прекрасно говорил по-английски и принял меня с очевидным участием, которое я сначала никак не мог объяснить себе.
— Господин Эрнест Ван-Брандт хорошо здесь известен, — сказал он. — Могу я спросить, не родственник ли вы или друг англичанки, которая здесь слыла его женой?
Я отвечал утвердительно и прибавил:
— Я здесь затем, чтобы оказать этой даме помощь, в которой она, может быть, нуждается.
Следующие слова купца объяснили то участие, с которым он принял меня.
— Это очень приятно, — сказал он, — вы освобождаете моих товарищей и меня от большого беспокойства. Для объяснения моих слов мне необходимо упомянуть о делах моей фирмы. У, нас есть рыбные промыслы в старинном городе Энкгуизине (Энкхейзин) на берегах Зейдерзе. Господин Ван-Брандт имел одно время долю в этих рыбных промыслах, которую потом продал. Последние годы наша прибыль из этого источника уменьшилась, и мы думаем оставить эти рыбные промыслы, если только наши дела не улучшатся еще после нескольких попыток. Между тем, имея незанятое место в энкгуизинской конторе, мы позаботились о мистере Эрнесте Ван-Брандте и предоставили ему возможность возобновить его отношения с нами в качестве конторщика. Он родственник одному из моих товарищей, но я обязан сказать вам по правде, что он очень дурной человек. Он вознаградил нас за нашу доброту к нему тем, что похитил наши деньги и убежал — куда, мы еще не узнали. Англичанка и ее дочь брошены в Энкгуизине — и до вашего приезда сюда все не решили, что с ними делать. Я не знаю, известно ли вам, сэр, что положение этой дамы вдвойне прискорбно из-за наших сомнений, действительно ли она жена господина Эрнеста Ван-Брандта. Нам точно известно, что он женился несколько лет тому назад на другой, а мы не имеем доказательств, что его первая жена умерла. Если мы можем способствовать каким бы то ни было образом помочь вашей несчастной соотечественнице, прошу вас верить, что наши услуги в вашем распоряжении. С каким горячим интересом выслушал я эти слова, бесполезно говорить. Ван-Брандт бросил ее! Наверно (как говорила моя бедная мать), «она должна обратиться теперь ко мне».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Я поднял глаза. Ребенок посмотрел на меня с лучезарной улыбкой и указал к востоку вдоль реки на отдаленное море. Пока мои глаза были еще устремлены на нежно сияющую фигуру, я увидел, как она исчезла, поднимаясь все выше и выше к более сильному солнечному свету, как жаворонок исчезает в утреннем небе. Я опять оставался один с моими земными ближними — без всякого ключе к дальнейшим действиям, кроме воспоминания о руке ребенка, указывавшего на восток в сторону моря.
Возле меня стоял матрос, свертывая канат на палубе. Я спросил его, куда идет этот корабль. Матрос посмотрел на меня с изумлением и ответил:
— В Роттердам.
Глава XXXV
ПО СУШЕ И ПО МОРЮ
Для меня было все равно, куда шел корабль. Куда бы он ни отправлялся, я знал, что я на пути к мистрис Ван-Брандт. Она опять нуждалась во мне, она опять звала меня к себе. Куда ни указывала бы призрачная рука ребенка, за границу или на родину, это не значило ничего — туда предназначено было мне отправиться. Когда я выйду на берег, мне опять укажут путь, лежащий передо мной. Я верил этому так твердо, как верил тому, что до сих пор мной руководил призрак ребенка.
Я не спал две ночи — усталость пересилила меня. Я спустился в каюту и нашел незанятый уголок, где мог прилечь и отдохнуть. Когда я проснулся, была уже ночь, корабль вышел в море.
Я отправился на палубу подышать свежим воздухом. Скоро вернулось желание спать. Я опять проспал несколько часов подряд. Мой приятель доктор, без сомнения, приписал, эту продолжительную потребность к отдыху слабому состоянию моего мозга, раздраженного галлюцинациями, беспрерывно продолжавшимися несколько часов сряду. Какова бы ни была причина, я просыпался большую часть пути только изредка. Все остальное время я спал, как усталое животное.
Когда я вышел на берег в Роттердаме, я прежде всего спросил дорогу к дому английского консула. Денег у меня осталось немного, и откуда я знал, может, быть прежде всего мне следовало наполнить свой кошелек.
Со мной был дорожный мешок. По дороге к озеру Зеленых Вод я оставил его в гостинице, а слуга положил его в экипаж, когда я возвращался в Лондон. В мешке лежали чековая книжка и письмо, которые могли засвидетельствовать мою личность консулу. Он очень обстоятельно дал мне необходимые указания к роттердамским корреспондентам моих лондонских банкиров.
Получив деньги и сделав некоторые необходимые покупки, я медленно шел по улице, сам не зная, что мне делать дальше, и доверчиво ожидая события, которое должно было руководить мной. Не прошел я и ста шагов, как заметил имя «Ван-Брандт» на стене дома, в котором, должно быть, занимались торговлей.
Дверь с улицы была отворена. Вторая дверь, с другой стороны передней, вела в контору. Я вошел в комнату и спросил г-на Ван-Брандта. Ко мне вышел конторщик, говоривший по-английски. Он сказал мне, что три хозяина этой фирмы носят это имя, и спросил, которого из них хочу я видеть. Я вспомнил, как зовут Ван-Брандта, и назвал его. В конторе не знали никакого «Эрнеста Ван-Брандта».
— Мы только здесь отделение фирмы Ван-Брандт, — объяснил конторщик. — Главная контора в Амстердаме. Может быть, там знают, где отыскать господина Эрнеста Ван-Брандта, если вы спросите там.
Мне было все равно, куда ни отправляться, только бы находиться на пути к мистрис Ван-Брандт. В этот день отправиться в путь было уже слишком поздно. Я переночевал в гостинице. Ночь прошла спокойно и без всяких происшествий. На следующее утро я отправился в дилижансе в Амстердам.
Когда, по приезде, я задал свои вопросы в главной конторе, меня отвели к одному из товарищей фирмы. Он прекрасно говорил по-английски и принял меня с очевидным участием, которое я сначала никак не мог объяснить себе.
— Господин Эрнест Ван-Брандт хорошо здесь известен, — сказал он. — Могу я спросить, не родственник ли вы или друг англичанки, которая здесь слыла его женой?
Я отвечал утвердительно и прибавил:
— Я здесь затем, чтобы оказать этой даме помощь, в которой она, может быть, нуждается.
Следующие слова купца объяснили то участие, с которым он принял меня.
— Это очень приятно, — сказал он, — вы освобождаете моих товарищей и меня от большого беспокойства. Для объяснения моих слов мне необходимо упомянуть о делах моей фирмы. У, нас есть рыбные промыслы в старинном городе Энкгуизине (Энкхейзин) на берегах Зейдерзе. Господин Ван-Брандт имел одно время долю в этих рыбных промыслах, которую потом продал. Последние годы наша прибыль из этого источника уменьшилась, и мы думаем оставить эти рыбные промыслы, если только наши дела не улучшатся еще после нескольких попыток. Между тем, имея незанятое место в энкгуизинской конторе, мы позаботились о мистере Эрнесте Ван-Брандте и предоставили ему возможность возобновить его отношения с нами в качестве конторщика. Он родственник одному из моих товарищей, но я обязан сказать вам по правде, что он очень дурной человек. Он вознаградил нас за нашу доброту к нему тем, что похитил наши деньги и убежал — куда, мы еще не узнали. Англичанка и ее дочь брошены в Энкгуизине — и до вашего приезда сюда все не решили, что с ними делать. Я не знаю, известно ли вам, сэр, что положение этой дамы вдвойне прискорбно из-за наших сомнений, действительно ли она жена господина Эрнеста Ван-Брандта. Нам точно известно, что он женился несколько лет тому назад на другой, а мы не имеем доказательств, что его первая жена умерла. Если мы можем способствовать каким бы то ни было образом помочь вашей несчастной соотечественнице, прошу вас верить, что наши услуги в вашем распоряжении. С каким горячим интересом выслушал я эти слова, бесполезно говорить. Ван-Брандт бросил ее! Наверно (как говорила моя бедная мать), «она должна обратиться теперь ко мне».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66