– Я только что узнал интересные новости. Колдуэлл, не повторите ли вы свой рассказ мистеру Хаклюту?
Я сел и приготовился внимательно слушать. Колдуэлл нервно откашлялся, смерил меня быстрым взглядом и, глядя в стену, заговорил тихим, монотонным голосом.
– Это произошло вчера после обеда. Я с-совершал свой обычный обход т-трущоб Сигейраса. В течение многих лет мы пытаемся п-принудить его к улучшению условий жизни там, в подземелье. Мне к-кажется, я был у него почти одновременно с вами. Увидев меня, он с-сказал, что собирается выдвинуть обвинение п-против мистера Энжерса, который хочет с-снести его т-трущобы.
– Он снова ссылался на свои гражданские права? – прервал Энжерс.
Колдуэлл кивнул. Энжерс повернулся ко мне.
– Услышав об этом от Колдуэлла, я почувствовал настоятельную необходимость просить вас, если возможно, сосредоточить свое внимание прежде всего на данном объекте. Естественно, мы ни в коей мере не хотим оказывать на вас давление, но сами понимаете, с чем мне приходится иметь дело…
– Надеюсь, вы также понимаете, с чем имею дело я, – сухо парировал я. – Вы просили меня отбросить личные соображения. Я же считаю, что лучше, если я и в дальнейшем буду их придерживаться. Вы выделили мне средства и обрисовали круг проблем, нуждающихся в разрешении, руководствуясь тем, что я лучше, чем кто-либо другой, могу оценить обстановку. К тому же не думаю, что жернова правосудия вращаются здесь быстрее, чем в других странах, пройдет несколько месяцев, пока иск Сигейраса будет удовлетворен.
Энжерс выглядел недовольным.
– Не так все просто, – сказал он. – Жернова правосудия, как вы их называете, в Вадосе в отличие от других частей страны вращаются довольно быстро. Один из принципов, которому неукоснительно следует Диас, – немедленный разбор как уголовных, так и гражданских судебных дел. Следует учесть и его изначальное недоверие к нам, гражданам иностранного происхождения. Он опасается, как бы не оказались урезанными в правах местные жители. Вообще-то говоря, прекрасно, когда дела не залеживаются. Министром юстиции Диас назначил своего единомышленника – молодого человека по фамилии Гонсалес. Всякое дело между гражданином иностранного происхождения и местным жителем слушается безотлагательно. – Энжерс нервно вертел в руках скоросшиватель.
– У меня постепенно складывается неприятное ощущение, что мне не открыли всей правды, – сказал я. – Какова юридическая сторона дела Сигейраса?
– Признаюсь, положение тут довольно запутанное. Однако я попытаюсь изложить вам его предысторию.
Энжерс откинулся в кресле, избегая, как и Колдуэлл, смотреть мне в глаза.
– Когда построили город, нам, гражданам иностранного происхождения, наряду с местными жителями, особо отличившимися в период его создания, предоставили дополнительные льготы в виде гарантированной работы с твердым окладом, права на аренду незастроенной территории и ряд других преимуществ. Срок действия льгот установлен на пятьдесят лет, практически пожизненно. Причем если гражданские права распространяются и на наследников, то льготы по наследству не передаются. Сигейрас же использует участок под центральной монорельсовой станцией, не выходя за пределы предоставленных ему льгот. Его право на аренду юридически неприкосновенно. У нас есть одна-единственная возможность: муниципалитет оставил за собой право на осуществление мероприятий по дальнейшему благоустройству города. И в компетенции властей – лишить собственности арендатора, возместив ему денежный ущерб. Вот мы и попытаемся отобрать у Сигейраса его владения, воспользовавшись данной оговоркой.
Колдуэлл слушал Энжерса со все возрастающим вниманием. Наконец он не выдержал, и его словно прорвало:
– Мы должны прогнать его! Общее мнение, что это н-необходимо! Немыслимые антисанитарные условия!
Я поднялся.
– Послушайте! Я повторяю в последний раз. Вы дали мне заказ, и я постараюсь выполнить его. Нет необходимости постоянно объяснять мне, что трущобы – позор для Сьюдад-де-Вадоса. Я и сам это вижу. Попытайтесь набраться терпения и не мешайте мне заниматься делом.

Выйдя из транспортного управления, я услышал рев полицейских сирен, и мимо меня в сопровождении эскорта мотоциклистов в черных мундирах промчалась открытая машина. Ошибиться было трудно: на заднем сиденье, откинувшись, сидел президент. Рядом с ним я заметил красивую смуглолицую молодую женщину, вероятно, его вторую жену. Я слышал, что его первая супруга умерла вскоре после основания Сьюдад-де-Вадоса.
Президент выглядел гораздо старше, чем на фотографии в аэропорту. Несомненно, он по-прежнему пользовался популярностью. Все, кто находился на площади, бросив свои дела, бурно приветствовали его, а дети и подростки с криками устремились за машиной. Президент реагировал на восторг толпы вялым помахиванием руки, а спутница его, лучезарно улыбаясь, посылала поцелуи детям.
Машина остановилась возле муниципалитета. Как только Вадос вошел в здание, его супруга что-то сказала шоферу, и кортеж двинулся в сторону торгового центра.
Я продолжил свой путь. Конечно, Энжерсу не понравился конец нашего разговора, да и намеченные мною на ближайшие дни мероприятия, узнай он о них, тоже едва ли пришлись бы ему по душе.
Я задумал в ближайшее время как можно больше побродить с фотоаппаратом по местам, требующим расчистки и перепланировки. Несмотря на настоятельную просьбу Энжерса, основное внимание я решил сконцентрировать на том, что считал для себя главным: на уличном базаре и прилегающем к нему районе трущоб. Муравейник Сигейраса непосредственно не был связан с транспортной проблемой. Коль скоро так много людей хотели его устранения, как утверждал Колдуэлл, его можно было выкорчевать под любым предлогом. А вот снос рынка требовал продуманного решения. Я приехал во вторник, была пятница. Району рынка следовало посвятить хотя бы дня три, как раз конец и начало рабочей недели, чтобы побывать на базаре в самые оживленные часы торговли и в период затишья.
В воскресенье рынок не работал, и я решил проследить за потоком автомашин, выезжающих утром за город и возвращающихся вечером обратно. В остальные дни я бродил по базару и близлежащим улицам, тщательно фиксируя как объем движения транспорта, так и количество пассажиров в разное время, прикидывая, сколько человек следует именно этим маршрутом и кто бывает здесь исключительно из-за рынка. Кроме того, я подсчитал, сколько народу побывало бы здесь, не будь опасного соседства рынка и прилегающих к нему трущоб.
Отношение общественности могло многое определить в данном вопросе. Стоило только вовремя воспользоваться растущим недовольством, осторожно и осмотрительно раздувая истерию, и, улучив момент, без особого сопротивления удалось бы раз и навсегда покончить с рынком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81